Владимир Невярович - Бог велик! Стихи и притчи

Какую радость он принёс,
Воскликнув: «Радуйся, Учитель!»?
Венок терновый вместо роз,
И казнь, что претерпел Спаситель!
Какой имел в душе он яд,
Чтоб память омрачить позором?
Как смог поднять он смрадный взгляд
Пред святостью с горящим взором?
В мгновенье ока потерял:
И благодать, и кущи рая,
И жизнь, и ум, и идеал,
Навек в бесславье умирая.
Истоки страсти глубоко,
Не утаить их в свете судном.
Иудой стать совсем легко,
Не быть Иудой очень трудно!

Она на голову Иисуса
Обильно возливала миро,
Власами отирая ноги.
Была полна людей квартира.
Вифанья. Симон прокажённый.
В его дому происходило.
Был здесь и Лазарь воскрешённый,
И много люду приходило…
Мария, верная Мария,
Благую честь себе избрала.
Пред погребеньем сотворила
Она подобье ритуала.
«К чему пустая трата масла! —
Негодовал Иуда громко. —
Так потеряли мы напрасно
Монет, наверно, триста звонких!
Отдали б лучше деньги нищим!»
(Иуда был казны хранитель,
Носил он ящик, и не лишним
Считал украсть: хватало прыти!).
«Оставьте осуждать Марию! —
Христос возвысил голос строго. —
Она мне благо сотворила,
Приготовляя в путь-дорогу.
А нищих вы всегда найдете,
Они как прежде с вами будут,
О том, что сделала Мария,
Века отныне не забудут.
И где бы Слово Моё в мiре
Не прозвучало в назиданье,
Все будут слышать о Марии,
Пока хранится мiрозданье».

Умыть ли ноги рыбарям?
Умыть ли руки прокурора?
Где истину услышать нам,
Не преступив черты Закона?
Где радость вечную найти,
Она ведь тоже многогранна.
Любовь, ты встретишься в пути,
Иль только улыбнешься странно?
Ты всё успеешь, всё поймешь,
Найдёшь ответы на вопросы,
Коль отделить сумеешь ложь
От суеты и станешь взрослым.
Поверишь в высший идеал,
Который не пройдет сторонкой.
Ах, если б это раньше знал!
Как хорошо, что был ребёнком!

Запечатлел позорный крест
Не только муки истязанья,
Что Божий сын невинно нес,
Но и слова, нам в назиданье!
Молил Отца Он всех простить,
Своих обидчиков и судей.
1. «Прости их Отче, не обидь,
Творят, не ведая, что люди!»
Слова Спасителя хранит
Святая Книга Божьих правил:
2. «…Или! ламма самакфани!» —
Почто Меня Отец оставил!
Разбойнику, что ощутил
Всю бездну своего паденья
И помянуть себя просил
Во Царстве Божьего спасенья,
Он произнес, чрез боль Свою,
Удушье и страданья крестны:
3. «Со мною будешь ты в раю,
Уже сегодня будешь вместе!»
Стояла Матерь у креста,
С учеником Его любимым,
Страдая муками Христа
Терзаньями невыносимо!
Взглянув на Мать, Он произнёс:
4. «Се сын теперь Твой, Жено, будет!»
Ученику ж сказал Христос:
5. «Се Мать твоя!». Шумели люди.
Всё приближалося к концу,
Сжималось время всё короче.
Он снова возопил к Отцу:
6. «Дух предаю Тебе, Мой Отче!»
И вот последние слова
7. Сорвались с уст Его: «Свершилось!»
К груди поникла голова,
И сердце биться прекратилось!

Уже смеркалось. Расходились.
Кресты маячили в дали…
Казалось, жизнь остановилась.
Она ли шла, Ее ль вели?
Свершилось века преступленье,
Безумство окаянных лет…
Она ступала по ступеням,
И Ангел плакал Ей во след.

День тишины, День тишины,
И нету в том ничьей вины;
К приготовлению даны
Часы Великой Тишины!
Преображаются дома,
Природа будится сама,
Так птицы радостно поют,
Но и они… чего-то ждут!?
Несётся по Вселенной всей
Какой-то трепет всё сильней,
Щемящий несказанный звук,
Меняющий ход жизни вкруг.
Весенний веет ветерок,
Ах, близок, близок вечерок…
Повсюду ручейки людей,
Река пасхальных куличей.
Иду, традиции храня,
Светить кулич в храм Божий я,
В преддверье чуда из чудес,
Волшебных слов: ХРИСТОС ВОСКРЕС!

Благословен день тишины Господень,
И Велика Субботы тишина!
Всё сущее вдруг замерло сегодня,
И дремлет в ожидании весна.
А в недрах ада звуки разрушенья,
Как за снарядом падает снаряд.
Христос ведёт войну на пораженье
Своим сошествием глубинным в ад.
Повержен дьявол, и врата упали,
И праведники руки возвели:
Вот Авель, дни его мечты настали,
А вот Адам и Ева там в дали.
Все козни зла и мрачный ад разрушил
Сын Божий, сшедший от Отца с Небес,
Из ада в рай ведет благие души,
А мертвые вопят: «Христос Воскрес!»

Радость сквозь горе,
страданье, разлуку
льётся волною,
стихией бескрайнею.
Ты победил
воскресеньем печальное,
грустное, тленное,
зависть и муку!
Ты победил,
торжество необъятное
дыбится силой
святого течения!
Ты победил,
Словно светом трисвятым
Вновь озарило
величье свершения!
Ты победил, вопреки отступлениям
Нашим от Слов и Заветов забытых!
Ты победил и разрушил сомнения,
Вновь окрыляя Надеждой и Смыслом!

У радости Пасхальной нет предела!
Сама земля «Христос Воскрес!» воспела!
И солнце заиграло в небе смело!
Низложен ад. И до него нет дела!
Где жало, смерть, твое? – Оно сгорело!
Ликуй и веселись душой и телом!
Войдите в радость Господа всецело!
У милости Пасхальной нет предела!

Ах, Куликово наше поле,
На усть Непрядвы, Дон-реки,
Гнездились здесь когда-то в воле
Речные птицы-кулики.
Густые колосились травы,
Звенел дубрав зелёный гвалт,
Но к берегам и переправам
Не часто чёлн здесь подплывал.
Но предначертано Всевышним
Священным местом полю стать,
В междоусобье с Тохтамышем
Мамай сюда направил рать.
Здесь непокорные славяне,
Что отказались дань платить,
Должны разбиты быть Мамаем,
Чтоб «справедливость» возродить.
К нему на помощь шли рязанцы,
Балтийцы привели полки,
В войсках Мамая иностранцы —
Венецианские стрелки…
А что Димитрий князь Московский,
Великий русский храбрый князь?
В войсках его князья литовские,
А дух – в молитве возносясь!
Благословлен был на сраженье
Он старцем Сергеем самим.
Мог ли страшиться пораженья,
Тот, кто был Господом храним?
Багровые алели стяги
На берегах лесных реки.
Вокруг дубрава и овраги,
В засаде конники, стрелки.
Чернее тучи тьма поганых,
Сплошной рекой змеится рать.
Как узко место битвы званных,
Тесно здесь даже умирать!
Вот выезжает, похваляясь,
Батыр татарский Челубей,
На бой с собою вызывая:
«Ну, русский, кто там? Не робей!»
Ему навстречу едет схимник,
Смиренный инок Пересвет,
В молитву всей душой проникнут,
«Начнём!» – дает врагу ответ.
Несутся с копьями навстречу
Друг другу всадники стрелой,
Предвестники великой сечи.
И грянул тьмы и света бой.
Пронзились копьями и пали:
И Пересвет, и Челубей!
Сигнал к сраженью войскам дали
Мгновенной гибелью своей.
Волною чёрною татары
Пошли на русские полки,
Мечи звенели и удары
Тонули в громах у реки.
Кипела битва огневая,
И меркла русская звезда,
Теснила их, одолевая,
Мамая лютая орда.
Пятьсот бояр главу сложило,
И тридцать тысяч молодцов,
Несчетно раненных там было,
И искалеченных бойцов.
А Дмитрий? Он, сменив одежды,
Имел обычный ратный вид,
Не позади других, а между,
Изранен был, но не убит.
А в княжеском его наряде
Сражался Михаил Бренок,
Любимец Дмитрия в отряде,
Да жаль, он в битве той полёг…
Настал миг славы и позора.
Наш запасной ударил полк
Ордынцам в тыл, и очень скоро,
Он изменить сраженье смог.
Ошеломлённые татары
Бежали к переправам вод,
Их гнали русские, и с жаром
Секли бесчисленно, как скот.
А преподобный Сергий духом,
Бой видя, Господа молил,
И братии-монахам вслух он
Победу русских объявил!
Ах, Куликово наше поле,
Заря пленительных побед,
Ты будешь вечный светоч воли,
Дарить немеркнущий свой свет!
Ах, Куликово наше поле,
Никто из мёртвых не забыт!
Всех помянем! Христа помолим!
Пока Рассеюшка стоит!