Наталья Метелица - Нет мне жизни в чуть-чуть и по капле. Стихи разных лет

Всё пахнет встречей. Мне дожить нужней,
Чем драгоценность примерять деревьям.
Пошли дожди – дождливее дождей,
И тени хризолитом вдоль по стенам.

Когда придешь – всё бросится к ногам,
Осенним листопадом станут стены.
Но почему назло моим стихам
Опять приходят рифмою измены?!

Мое молчание – как сошедший с рельсов разогнавшийся поезд
криком безумного страха… отчаяния… Слёзы
не успевают за мыслью безнадежности и смерти.
И крик взрывается – и умирает!.. Дети…
Бывшие дети… И не рожденные никогда…
Судьба ходит по тому, что осталось. Собирает.

Складывает.
Вычитает.
Слушает, согнувшись у немого рта.
Списки сверяет..

Ей-богу, ошибочка! Жить-то ему до 70!
Эй, кто-нибудь! Отзовитесь! Выползите!
Там пошутили малость..
Что же вам так серьезно-то здесь,
без чудес,
час назад
умиралось?!

Эй, кто-нибудь на Земле?!

И только мое молчание
защищало себя во мгле.

Встанет утро зияющей раной!
Крикнет утро, оплакав детей!
Небеса, возвратите обратно
Их из мира печальных теней!

Но напрасно рассвет выл укором —
Стаи душ продолжали полет.
И мальчишка, что отроду годом,
Вместе с мамой на небо идет…

Айсберг встанет как памятник мёрзлый!
И закроет он солнце собой!
Души детские! Детские слёзы!
И —
материнский вой!…

Лишь одно я – глупая баба —
Вечным вызовом шлю в эту высь:
ЗА ЧТО – ДЕТЯМ?!..
Ангел-растяпа
выронил —
детскую жизнь!

И что? зачем?.. Мы снова как две капли
Воды, что чистой не найдешь уже.
И я давно задумываюсь, прав ли
Прощающий семидежды?..
Клише!

Прощающий того, кто грязным рылом
Не в басне, а в судьбе твоей смердит,
И я давно в себе самой открыла,
Что для прощения труднее стыд
Свой собственный! Когда ты сам как капля,
Разбавленная желчью пополам!
Я вновь банальна – многоточья ставлю,
Ища родник, чтоб выродиться там.

Он будет чистым до меня – как после.
Как будто в нем ни камня, ни песка.
И иногда заходит только в гости
Средь жажды – жаждущий глотка.

Мудрец вздохнул: зачем ходить по кругу,
Изобретая колесо веков?
(А мне порой и правда легче другом
Быть чудаку из мира дураков!

Когда дурак и сделает дурное,
То чаще лишь по глупости своей.
А изощренный – опытней и злее,
Втыкая нож в споткнувшихся друзей!)

Мудрец зевал… Подобные засоры
В чужих мозгах навеяли тоску:
Чего искать, когда есть Бог, который
Один родник – любому роднику!

А что до дурака – или с мозгами,
То зло, с каким ты именем ни ставь,
Есть зло!.. которое мы умножаем,
Самим себе иконой, богом став!

«Но чудаки России – только благо.
Вернее, «чудики» – по Шукшину.
Ведь не они с позорным смертным флагом
Ведут против детей своих войну!

И ИХ прощать?! Семидежды на сколько?!
Вновь милость разбазаривать на них?!
Я против! Но на то и мудрость Бога —
Вершить всё то, что не умеет стих!»

Мои глаза. Моя любовь.
Мое предназначение.
Повесьте среди ста столбов —
Вернусь к нему рождением.

Родиться, чтобы вновь родить,
Увидев сон-пророчество,
Где с Неба Кто-то говорит:
«Илья!» —
И жить захочется.

Ты не придешь. Там, за окном, пронзенным
Скупым, но острым светом ноября, —
Иная жизнь, иных огней бутоны,
Иных деревьев соки да кора.

И с ними ты. Чтобы теплее осень.
Чтоб листопад твоих вчерашних клятв
Обрушил на меня беду, вознесся, —
И вот тебя иначе называть
Да величать в свободном пустозвонстве,
Что не чета великой тишине.
А знаешь, у меня ведь даже злости
Закончился запас назвать…
Свинье
Дай верный свет огней и переливов —
Она изгадит рылом чистый мир
И возлежит в помоях да счастливой!
Как мне лишать тебя такого счастья!
Пир!!!

И что бутоны те? Деревья, соки?
Что те огни, что так тебя влекли?
Отпировал.. божественный, высокий,
Парящий выше страждущей земли?

Ну, каждому свое.. А я земная..
Здесь и не спят, и умирают здесь.
Зато я на земле всегда узнаю,
Кто будет рядом, когда пить и есть
Я не смогу в бреду больного жара,
Когда изъест меня ночная тля
И стану некрасивою и старой,
А он подарит снова зеркала, —

Как будто для него я десять жизней,
Как будто на земле живут мечты,
Одетые душой моей капризной,
Но светом, что не ведал, темный, ты.

Ты неволишь – и сладко,
и грязная…
Задыхаюсь от тысячи вьюг!
Ты согласен.
И я согласна.
И не важно,
кто враг,
кто друг.

Разломалась, как ветка мерзлая.
Распоролась душой на разрыв!
Месяц бросил крылатые вёсла,
До любимой своей
не доплыв…

Полетели не щепки,
не косточки…
И не радостью, и —
не бедой…
Просто нынче судьба мерить досточки,
Сколотив мою смерть
высотой.

Стану выше свободного месяца!
Вырву крепкими ветками боль!
Даже вьюжная
куролесица
Душу выметет —
словно пол…

Стану чистая и высокая!
Не невольная.
Светлый вдох.
Но уже – без тебя.
Одинокая.
Здравствуй, воля, —
без рук,
без ног!..

Кончается любая сила… Даже
Когда та сила рождена троим!
И я всё чаще маленькой и старше —
Лишь «Колыбельную»!.. а Херувим
Касается изрезанной надежды..
Глядит на искушение души…
И снова мне на ушко тихо шепчет:
«Кончается ЛЮБАЯ боль.
ДЫ-ШИ!!!»

Я разная – как мир, стучащий в окна
То листопадом, то дождем огня,
То вьюгой – неуемной и жестокой,
Напоминающей меня!..

Да, – разная!… но все мои ненастья
И распогодившиеся мечты —
Ничто без твоей нежности и власти,
Которые безвольны, холосты,
Когда в том королевстве – себе праздник
И наказанье горькое… Давно
Себе и подданный, и повелитель властный,
И расточитель праздных снов!..