Наталья Метелица - Нет мне жизни в чуть-чуть и по капле. Стихи разных лет

Но везде лишь иссушенный город.
И – молчат, будто все не причем.
10 душ – это тоже не скоро!
10 ртов, как позор, – горячо!

Может, мне надо грязью по следу
За тобою измазать наряд, —
Чтобы ты, хоронясь от ответа,
Не сумел бы в грязИ той признать…

Да и ладно. Что грязи бояться,
Если даже размножила стыд?!
Вырву душу – чтоб уже не влюбляться!
Стану пылью средь лета.
– Пить…

И напьюсь – подаянием свыше!
И прольюсь – подаянием тризн.
Мальчуган без занозных штанишек
Запускает кораблики.
Жизнь!

В дождь грозовой, раскатами избита,
Иду… (Зонта не ждите тут.
Сломался – когда я его сердито
Рванула – будто душу свою рвут!)

И шла – вот так… Промокшая причуда.
И даже улыбалась краем рта.
Найти тебя ЧЕСТНЕЕ – если трудно!
Найти тебя ДОРОЖЕ – без зонта!

Я так тебя обидела, что вряд ли
Мне лёгкое по праву – женский пол!
Гроза и ливень даже отвлекали
От боли, не вмещённой в слово «боль».

И, если б здесь сюжетным отступленьем
К читателю я обратилась вдруг, —
Он полоснул бы грозовым клейменьем,
Что вся моя поэзия – из мук!

Послушала б – и снова улыбалась.
Ах, если бы вы слышали тот смех,
Что эта женщина, зарёй купаясь,
Бросает солнцу
в брызгах
счастья
вверх!

Но это после… А сейчас – бездолье.
Иду туда – куда б любимый НЁС!
Где небо вызревает словно поле,
Вынашивая звёзды после гроз!

Очень много Я. Я устала.
Разворуй меня по частям!
Я для каждой саван соткала —
Сотни раз хоронить тот хлам!

Разворуй меня силой грубой —
Задави мой наивный вдох!
Если в смерти тебе я люба,
То убей, – дописав эпилог…

Разворуй меня ложью праздной,
Положив на могилу цветы.
А потом ты придешь три раза.
На четвертый – забудешь ты.

И однажды во сне полуночном
Закричишь, увидав тот сон!
И поймешь вдруг, что даже в клочья
Ты в мои до сих пор влюблен!

Ты окликнешь пустые своды,
Средь безумья любовь обретя!
И услышишь, как бродит кто-то,
Потерявший навек свое Я…

Пришла —
уронила лицо в ладони
И боль – в состраданье твое
С надеждой, что больше не тронет
Чужак мою грудь и нутро…

А ночь за окном вползала
В черты одинокой судьбы.
И две остановки – к вокзалу.
И пару шагов – до тьмы.

Зачем уходить? Трамваем
Зачем разрезать любовь?
Лицо ты погладил даме —
И вскинул упрямо бровь!

Иначе нельзя, не может
Застыть черной кляксою ночь!
Любила тебя – до дрожи!
От ненависти бы – прочь!

Я гордая буду снаружи,
Вернувши на место лицо!
Шагали со мною лужи,
И рифмой талант ПикассО
Меня отвлекал по дороге!
И лужи – как чаши для глаз,
Что плачут упреком для Бога!
За что – ни мужик?
Ни Парнас?!
И, мифы вплетая в святое,
Дышала осенним «прости»
Бывает же так, что двое
Родные – но не на ты…

Бывает же так, что вместе
Труднее, чем ожидать…
И мне еще жизней двести
До ласки твоей доживать.

И снова трамвайною мукой
Несутся чужие домой!
Шагами теряем друг друга:
Шагами ты дольше мой…

Наверно, ты спал под сюиту
Поющих разлуку дождей.
Уставший, свободный, небритый…
Свобода – жена без цепей.

Позаставлено – не пройдешь.
Понаделано – не исправить.
И уже без разбору прёшь.
И уже без разбору гадить.

Потому что вернуться – крест.
Непосильный да невозможный.
И уже все равно, что есть, —
Лишь бы только себе дороже.

Наказать – словно водку пить:
Ненавидишь, но после – проще.
Совесть можно на час залить —
Только завтра себе дороже.

Каждый умник – других умней.
Каждый мнит угол свой острее.
До раскола ногтей и дней
Разгрести бы себя по идее!

Поразорвано – не сошьешь.
Понаписано – не исправить.
Но опять без разбору прешь,
Чтобы дальше жалеть —
и гадить.

Он – это Слово, она – предложенье,
Он – это воздух, она – ураган,
Он – это боль, она – утешенье,
Он – это правда, она же – обман.

Он – это ствол, она – его ветки,
Он – это корни, она – это дождь,
Он – это сердце, она – ему клетка,
Пусть и грудная – укрытие все ж.

Он – это праздник, она – это будни,
Он – это утро, она – это ночь,
Он – в кабинет, она – снова на кухне,
Он – это лист, она – его почерк.

Он – это нож, она – это масло,
Он – это хлеб, она – это соль,
Он – это холст, она – это краска,
Он – единица, она – ему ноль.

Он – верный пес, она – его кошка.
Потом поживут – и смена ролей:
Она его дома ожидает с окрошкой,
А он Кама-сутру внедряет НЕ С НЕЙ.

Он – это вдох, она – это выдох,
Он – это знанье, она есть вопрос.
Он – это скорость, она же – в молитвах,
Чтобы себя он живым ей привез.

Он – это почва, она – это розы,
Он – это зренье, она – это слух,
Он – это гребень, она – это косы,
Он – это бог, она – его друг.

Он – это Мастер, она – Маргарита,
Он – это поиск, она – его цель,
Он – это сила, она – ею бита.
Он – соловей, она – его трель.

Он – это нота, она – это песня,
Он – это строчка, она – это стих,
Он и Она: хоть и сложно, но ВМЕСТЕ!
Как же появится жизнь без ДВОИХ?!

Он – это краткость, она – бесконечность…
Вот почему этот стих ей прервать
Так нелегко, как прервать саму Вечность.
Но УМ замолчал – и РУКЕ не писать.

Легко. Светло! Любимый – дома!
Запели вилки и ножи!
И мир висков моих целован,
Чтоб ниже – общее вершить…

Часы застыли – вне земного.
И тишина. И тела стон.
И влажный шепот.
И ни слова.
Любимая…
И снова – он!

Потом две чашки. Запах. Губы.
Молчи!
Скажи!
И смех!
И спор!
Мы так давно друг друга любим,
Что вплетены внутри аорт!

Доспорились! Хватаю капли.
Лечу сердечный ритм любви.
И плачу в такт: «Ну не дурак ли?!..»
А ты к губам —
«…не говори…»

Свербит и колется изнанка
воспоминаний прошлых дней.
Не близкая,
не чужестранка,
а камень —
в глыбе трудодней,

но без надежды извлеченья
из-под подошвы рудников…
Я не безумствую! Я – кремний,
растущий в камне из стихов!