Терентiй Травнiкъ - Семь дней по капле тишины. Стихотворения

Пришла пора обычных истин…
Был дождь, струился дождь по стёклам;
Ты шла в плаще, в берете мокром,
Держа букет опавших листьев.

Вошла, смущенно улыбнулась.
Букет был красным – жёлто-красным! —
Был отстранённо-безучастным…
Заметив это, прикоснулась

Ладонью к листьям и сказала:
«Прости, я этого не знала…
Я просто мимо проходила.
Вдруг дождь, а я свой зонт забыла

И вот решила… ненадолго…
Смотри какой… Тебе оставить
Букет? Тогда дай вазу с полки.
Поставлю… Только вот подправить

Его совсем немного надо,
И будет… будет хорошо…»
А дождь всё шёл, и шёл, и шёл…
Пора дождей и листопадов

Всё накрывала с головой:
И парк, и синюю палатку,
И в клеточку мою тетрадку,
И вязаный беретик твой,

И чай остывший накрывала,
И скрип уставших половиц,
И то, что силы не хватало
Закончить парочку страниц…

Пора обыкновенных истин —
Подвально-погребковых вин…
Когда писцы меняют кисти
Свои на жёсткий мастихин,

И плачет брошенная скрипка,
И на душе почти не цвет,
Мне так нужна твоя улыбка,
Твоя обычная улыбка
И принесенный с ней букет!

У взрослости есть странная черта —
Смотреть на жизнь сквозь стёкла рассужденья,
И пусть сквозь них не видно ни черта,
Но всё равно сложить о жизни мненье.

У взрослости есть свойство не искать
Полутонов, не слышать полузвуков,
Примерным видеть взглядом, средним ухом
Расслышивать и где-то как-то знать.

У взрослости есть принцип, где «всё есть».
Есть в «принципе» и время, и удача.
Есть, в принципе, машина, деньги, дача.
Работа есть; и, в принципе, есть честь.

Ещё у взрослости есть умный вид.
С ним говорит и делает работу,
Куда-то вечно вместе с ним спешит
И делится о планах и заботах.

Привычки есть, уставы и права,
Законы есть, есть планы и решенья,
А на дворе с полметра трын-трава:
Похоже, что у зайцев воскресенье.

Тогда присяду, лягу на траву,
На трын-траву непрерванного детства,
И никуда мне от него не деться —
От сна, что встретил как-то наяву.

И никуда мне от него не надо
Бежать, спешить, напялив умный вид.
Уж лучше пусть жжёт бедолагу стыд
За стыренную плитку шоколада.

И снова получается мечтать
И видеть в небе для фантазий место.
Ещё немного и начнёшь летать,
Как это было… было это в детстве.

Ну что ты злишься? Каждый, как умеет,
И понимает, и благодарит.
И каждый, как умеет, зёрна сеет
И, как умеет, землю боронит.

И видит так, как может он лишь видеть,
И слышит так, как здесь ему дано,
По-своему прощает, ненавидит,
Как истинно ему предрешено.

Ну что ты злишься? Каждый, как способен
Понять, так непременно и поймёт.
И каждый (но по-своему!) свободен,
И плод по-своему здесь каждый с древа рвёт.

По-своему закон воспринимает
И мир по-своему трактует каждый здесь,
По-своему не помнит и не знает…
Для каждого свои и честь, и спесь.

По-своему здесь каждый обещает
И держит слово, как считает сам,
По-своему и плачет, и страдает,
И по ночам уносится во снах

По-своему. И старится, и чает,
И проживает дни, но сам, свои!
По-своему здесь каждый умирает
К Единой Всеобъемлющей Любви!

Как облака в своем многообразье
Едины в Небе с хладной синевой;
Как пламя, что изменчивости красят,
Едино с пеплом серым и золой;

Как шум дождя и капли водопада
Едины в первообразе воды;
Как росы и благоуханья сада
Едины в предвкушении мечты;

Как все морщинки, что за боль в ответе,
Едины в начертаниях лица,
Так мы, такие разные на свете,
Едины в образе Предвечного отца!

Жить так, как всё в последний раз.
Не в этом ли премудрость жизни?
Сегодня складываю мысли
В любви особенный рассказ.

Жить так, чтоб видимое видеть,
Чтоб чувствовать и замечать…
И ни секунды не обидеть
Собою жизнь. Не развенчать

Обыкновенным невниманьем
Любви простую красоту
И помнить всякое названье
Её. И мерить высоту

Любви естественною мерой
(Принятием иных слогов),
Своею собственною верой
Друзьями делая врагов.

Жить так, как всё в последний раз:
Сосредоточенно, спокойно,
С благодарением, достойно
Препровождать здесь каждый час.

И будет так, что жизнь позволит
Её воздухами дышать,
И наше сердце сонастроит
С покоем мира благодать.

И в каждом незвуке вчерашнем,
Подобно зёрнышку на пашне,
И прорастёт, и зазвучит
Простое таинство любви!

Ещё недавно зеленели
Леса и грелись воды рек,
Потом дождей пришли недели,
И листопад… А вот и снег!

А вот и снег – холодный, мокрый,
Совсем не зимний первый снег,
Бездомный, жалкий и голодный —
Идёт… Почти как человек,

Вчера уволенный с работы,
Не сдавший времени зачёт,
Идёт. Точней скажу: не кто-то,
А снегочеловек идёт…

Я у окна, я наблюдаю,
Я кое-что о снеге знаю,
Но всякий раз, приятель мой,
Пускай немного, но другой.

Другой он, снег, и мне заметно,
Что всё немножечко не так:
Не так ложится он на ветки,
На крыши, лавки – всё не так.

Но всё равно не поправляю,
Наоборот, и в такт, и в тон
Все измененья принимаю,
С которыми приходит он.

Сегодня первый, значит, завтра
Второй и третий подойдут
И всё, что в жизни безвозвратно,
Покоем белым занесут…

Здесь барабанов дробь и флаги
Лишь мило украшают дом…
Войн не бывает на бумаге,
Как нет и в спорах за столом.

Нет их ни в ругани, ни в ссорах,
В тылах за каменной стеной,
Где, что ни бой, всё разговоры,
Где всякий спорящий – герой;

Где бомбы, выстрелы и пушки
В истошной злобе не страшны,
Но есть чаёк горячий в кружках
И есть паёк из тишины.

Войн не бывает на бумаге!
Теоретизма чертежи
Нельзя сравнить с тем, кто в овраге
Израненный в крови лежит,

Кто цедит из пробитой фляги
Один глоток на пятерых…
Войн не бывает на бумаге!
Ни пулевых, ни ножевых