Гомер - Илиада. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского

Гнев которого тысячи бедствий ахеянам нёс!

Души многие славных, могучих героев воспринял

Мрак Аида; тела же стервятникам в пищу принёс, —

Псам бродячим и воронам чёрным сам Дий, не жалея; {5}

С той поры, как заспорив, Вражды воздвигали утёс

Вождь мужей сын Атрея и равный богам сын Пелея.

Чьей же волей бессмертной Вражда их рассорила зло?

Дия с Летою сын, прогневавшись на сына Атрея,

Злую язву на войско навёл, – много их полегло… {10}

Непорочный Хрисон, иерей бога, сыном Атрея

Обесчещен. Пришёл он к ахеян судам тяжело,

Дочь свою взять из плена свободной за выкуп скорее.

Всё, что в руки вложил ему бог и стрелец, Аполлон, —

Золотой скиптр, венец отдавал, чтобы сделать добрее {15}

Двух Атридов могучих, собравших здесь столько знамён:

«О, Атриды, и вы, все ахейцы, примите с поклоном, —

Пусть вам боги Олимпа помогут, по праву имён,

Град Приама разрушить, и в дом возвратиться с полоном.

Дочь мою лишь верните свободной, за выкуп большой, {20}

К чести Диева сына, разящего вдаль Аполлона!»

Громко в голос ахейцы вскричали: «Вот так, хорошо!

Честь окажем, приняв иерея блистательный выкуп!»

Но Атрид Агамемнон на это в сердцах не пошёл,

Иерея прогнал, словом льва уподобившись рыку: {25}

«Прочь, старик, чтоб не видел тебя при судах никогда.

И теперь ты не медли, и впредь вдалеке горе мыкай,

Иль тебя не избавит ни скиптр, ни венец от суда!

Девы я не отдам, пусть она обветшает в неволе,

В нашем доме, в Аргосе, отчизны вдали, как всегда {30}

Ткацкий стан обходя, разделяя со мной моё ложе.

И не гневай меня, прочь беги, и сам будешь здоров!»

Так сказал. И старик, покоряясь царю поневоле,

Шёл, безмолвный, по кромке ревущих морских берегов.

От судов удалившись, взмолился он так, весь в печали: {35}

«Аполлон, о, сын Лето прекрасной, стрелец из богов!

Я Хрисон вездесущий, меня за сребро здесь предали,

И распяли, убили; разрушил я царство теней,

И воскрес! Храм священный, воздвигнув тебе, украшали,

Принося тебе жертвы; прошу, – помоги же ты мне! {40}

И одно лишь желанье, прошу я тебя, Феб, исполни, —

Отомсти мои слёзы данайцам стрелою вполне!»

Так просил он, молясь. Аполлон Феб услышал. Умолен,

Грянул быстро с вершины Олимпа, к земле устремясь,

Лук неся за плечами; закрытый колчан стрел был полон. {45}

Громко стрелы звучали крылатые, в плечи биясь,

В гневном шествии бога, – он шествовал, полный печали;

Наконец мечет стрелы, вблизи кораблей появясь.

Зазвенел лук стрельца поразительно. Стрелы летали,

Настигая и тягловый скот, и бродячего пса; {50}

Наконец и людей смертоносные стрелы достали.

Много трупов костры возносили огнём в небеса.

Девять дней на людей и царей божья кара летала;

Ахиллес в день десятый ахеян созвал голоса.

Так богиня верховная, Гера ему нашептала, – {55}

Она скорбью терзалась, данайцев погибель смотря.

И стекалось всё войско. Когда воедино предстало,

Первым встал Ахиллес быстроногий, ко всем говоря:

«Надо быстро, Атрид, нам обратно исплававши море,

По домам возвратиться, чтоб Смерть не испытывать зря. {60}

И война, и злой мор, – всё приносит ахеянам горе.

Но, давай испытаем пророка сейчас, иль жреца,

Иль гадателя снов, что от Дия получим мы вскоре, —

Пусть откроют, – за что Аполлон Феб нам жаждет конца?

Иль обет не свершили, иль жертвы великой не дали, – {65}

Коз, быков и ягнят благовонного жира-смальца?

Что нам сделать богам, умолить, чтобы язву прогнали?»

Так сказал он и сел. И от общего сбора тотчас

Встал Калхас Фесторид, из жрецов, что по птицам гадали.

Мудрый, ведал он все, что прошло, есть, и будет для нас; {70}

И ахеян суда по морям предводил к Илиону.

Дар предвиденья Феб Аполлон ему дал. Он не раз,

Благомыслия полон, на благо использовал трону:

«Ахиллес царь! Любимец богов, ты велел возвестить

Сына Дия далёко разящего гнев, Аполлона? {75}

Возвещу; но клянись, и меня согласись защитить

Словом, делом, и рук твоих крепостью непобедимой

От владыки владык, ведь и словом боюсь прогневить

Я аргивян царя, кем ахейцы в войне предводимы.

Базилевс необуздан, к подвластным безжалостный гнев {80}

Он, на первую пору хотя и смиряет, сердитый,

В сердце скрытую злобу пока не исполнит, как лев,

Помнит долго. Суди ж и ответь, – меня ты защитишь ли?»

Ахиллес быстроногий ответил Калхасу: «Смелей!

Дерзко волю богов возвести; верь, я богом всевышним, {85}

Аполлоном клянусь, сыном Дия, которого ты,

Открывая данайцам пророчества бога, услышишь.

Пред судами никто, пока я здесь смотрю с высоты,

Не подымет руки; не потерпишь урон никогда ты.

Ни данайцы, ни сам Агамемнон. Угрозы пусты. {90}

Власти нет надо мной у ахеян, закованных в латы!»

Так сказал. Непорочный пророк говорит им, дерзнув:

«Не за жертву, обет; за бесчестье несёт нам расплаты

Благодетель живых. Агамемнон, его оттолкнув,

Дочь не дал иерею, моленье и выкуп отвержет. {95}

Нас бессмертный карает, и видим мы бед глубину;

И от язвы данайцам разящей руки не удержит,

До тех пор, как отпустим без платы, свободной, с отцом,

Дочь его ясноглазку, и жертву великую с ней же

Ко Хрисону свезут, преклоняя себя пред творцом!» {100};

Кончив слово, на место он сел. Тут от сбора взлетает

Агамемнон Атрид, царь верховный, багровый лицом,

Мрачный сердцем герой; Гнев ужасный в груди закипает,

Злобой полнится; очи горят, словно адским огнём.

На Калхаса смотря, Агамемнон свирепо вещает: {105}

«Предсказатель всех бед, ничего нет хорошего в нём!

Людям нашим тебе верно, радостно беды пророчить;

Словом добрым ни славился ты никогда, нипочём.

И теперь ты данайцам стремишься богов опорочить:

Будто беды народу принёс стрелы мечущий бог, {110}

Мстя, что за Хрисеиду принять я даров не охочий.

Не хотел; но в душе я желал ясноглазку в чертог

Мой ввести, предпочел бы её и самой Клитемнестре,

Девой взятой в супруги; но, пленница, сам видит бог,

Много лучше умом и делами, приятна, прелестна! {115}

Но, смирюсь я, её возвращаю по воле небес, —

Мне спасение лучше, чем трупы в кострах повсеместно.

Вы ж, аргивяне, лишь замените, что с боем себе

Я награду добыл, а иначе покроюсь позором.

Всем понятно, – отдам я сегодня награду Судьбе!» {120}

Быстроногий Пелид Ахиллес отвечает с укором:

«Славой гордый Атрид, беспредельно корыстолюбив!

Где награду найти добродушным ахеянам скоро?

Не имеем нигде общих кладов хранимых. Добыв,

В городах разорённых, мы всё честь-по-чести делили. {125}

Что дано, отбирать у народа, – позорный призыв!

Возврати, в угождение богу. Ахейцы решили, —

Втрое, вчетверо, волею Зевса тебе заплатить,