Олег Лукойе - Выход ваш, лангольеры! 1989–2009

Бегут ручьи вдоль троп таёжных.
Вдоль дорог.
Дороги те ведут не в Рим…
ведут в острог.
Плывут снега… чиста вода,
а в ней свобода.
По той воде бредёт толпа,
не зная броду

И мало силы одной – прорыть подземный ход,
да кандалы сломать.
Охрану мордой в грязь и вдоль весенних вод…
Да вот куда бежать?
Там впереди песок, и всё горит огнём
и никаких дорог.
Направо горный кряж и больно крут подъём.
Он до небес высок.
Налево тоже мрак. Там океан штормит,
не переплыть его…
И вот бредёт толпа, вокруг тайга шумит…
Живот бедой свело..

Бегут ручьи, бегут… да вдоль таёжных троп,
да вдоль дорог.
Дороги те пылят, ведут толпу назад.
Ведут назад в острог.

Сквозь кружку с пивом вижу свет.
Ищу мучительно ответ —
где был вчера?
Не помню…
Четыре нормы одному!
Вчера опять… Зачем? К чему?
И глаз заплыл… Кто бил?
Не помню…

Стекло разбито. Грязный пол,
а состояние такое,
как будто сто чертей в футбол
моей играют головою…
О, где же ты, Хранитель мой?
Ушёл в запой…

Кто прав был, а кто виноват?
Кто лютый недруг, а кто брат?
С кем после пил?
Не помню…
Автопилот включился сам,
когда закончился «Агдам».
Потом провал… И как упал?
Не помню…

Стекло разбито. Грязный пол,
а состояние такое,
как будто сто чертей в футбол
моей играют головою…
О, где же ты, Хранитель мой?
Ушёл в запой…

Пора бросать! Я знаю сам.
А то допьюсь – и к небесам…
Дурдом, «коробка», крематорий…
Но всё пройдёт – я брошу пить!
Жена не сможет не простить!
А в отпуск вместе. Летом. К морю…

Ох, а, ей-Богу, легче стало —
творит же пиво чудеса…
Пойду пройдусь к универсаму…
Последний раз… на полчаса…

Стекло разбито. Грязный пол,
а состояние такое,
как будто сто чертей в футбол
моей играют головою…
О, где же ты, Хранитель мой?
Ушёл в запой…

Эй! Где ты там, Хранитель мой?
Пойдём-ка, брат, со мной в запой…

В непроглядной ночи мы наощупь брели
под дождём, по разбитой дороге.
Оступались в грязи, поднимались и шли.
До мозолей стирая ноги.

Мы устали идти наугад в темноте
в бесконечном пути по колено в воде.
Мы забыли как видят. Забыли цвета.
Мы забыли зачем человеку глаза.
И тогда
Мы увидели свет!
Как надежду, которой, казалось, уж, нет…

Вот, он наш ориентир! Вот, куда нам идти!
Там любовь и свобода нас ждёт!
Это утра рассвет, это солнечный свет.
Красный блик горизонта – вперёд!
И забыв про усталость, мы мчались туда,
где мы вспомним тепло, где вспомним цвета.
Мы от счастья смеялись, кричали – Ура!
Мы прошли эту ночь сквозь дожди и ветра
и увидели свет!
Той надежды, которой казалось уж нет…

Мы у цели. И цель тем, кто видит, видна.
Но судьба, о Господь, как жестока она!
Мы стояли, почуяв удушливый жар.
То, что видели мы, был огромный пожар…
И мы видели свет…
От пожара войны, которой казалось, уж нет…

Прости, если я не узнаю тебя.
Прости, если я не скажу привет.
Прости, видно был я слишком пьян.
Прости, за нарушеный мной этикет.
Прости, если что-то было не так.
Прости и поверь – я совсем не такой.
Прости за то, что была не судьба
нам, встретившись, быть в этом мире с тобой.

А в небе, в небе чёрном горят звёзды.
Боже… Боже, как ярко светят они.
Может… Может ещё не поздно
нам с тобой насладиться
светом весенней луны.
Светом… Весенней луны.

Прости за то, что не смог узнать
твой голос, запах и цвет твоих глаз.
Прости за то, что не смог угадать
твой греческий профиль и римский анфас.
Прости за то, что прошу простить
за то, что тебе не сказал привет.
Прости, я не буду больше пить
и по весне нарушать этикет.

В утренних сумерках город лежит.
Неумолимо будильник звенит.
Я просыпаюсь… Иду… по коридору.
По холодному полу.

В жутком ознобе ржавой водой
прочь изгоняю сон.
Окна Малевича чёрной дырой
гонят меня – вон.

Я бы выпил вина, или просто поспал.
Но я должен уйти… Я уже устал…

Втиснут в холодный, душный троллейбус.
Еду туда, где весь день
буду бороться за план производства,
превозмогая лень.

Я бы выпил вина, или просто поспал.
Но я должен уйти… Я уже устал…

В душном салоне дух перегара.
Он никогда не умрёт!
Я не один – со мною на пару
мой солидарный народ.

Он бы выпил вина, или просто поспал.
Но он едет со мной, он тоже устал.
Он тоже устал, но едет со мной.
Мы мчимся куда-то с нашей страной.

На стенах рубиновых скал
я видел игру огня.
Где май, догорая, вдыхал
свет уходящего дня.
С солью обветренных грёз,
умчавшихся в прошлое лет.
Под шелест юных берёз,
танцующих менуэт.

Там, в изумрудной купели
вязкой лесной тишины,
ветер играл на свирели
летнее соло луны.

В полночь немногим дано
видеть на звёздах слёзы.
Было и мне суждено
слышать поэзию прозы.
В танце небесных огней —
вечность летящего лета.
В праздник ночных королей
я упаду до рассвета.

Самые сильные крылья —
пламя весенних костров.
Их погасить бессильна
сырость осенних ветров.
Эти костры горели
в ночь уходящей весны.
Ветер играл на свирели
летнее соло луны.