Павел Манжос - Парнасография. Смехотворения

Но для безумия страстей

Потребен ворох новостей,

А он в сюжетах от «Вестей»,

Где сто обглоданных костей.

Смотри, вот серб светловолос,

А это враг, америкос.

Всё понял? Есть ещё вопрос?

Наркоз, суггестия, гипноз…

Рим основали казаки:

Неказаков побив неверных

И взявши лаской жён их нервных,

Они запили от тоски.

Столица мира – под пятой,

Чего ж ещё душе их пылкой?

И в шалаше им рай с горилкой

И вечный недоперепой!

Но все учёные мужи

С тех пор собачатся не в меру,

Кляня то Тина, то Цереру:

Был ли славянским стан дружин?

Был, братцы, был! Без русской силы,

Без чубарей и бульбашей

Этруски непроизносимы

И выдворяемы взашей!

Что пишешь, бедный гений?

Несёт тебя опять!

Твоих произведений

Народу не понять.

Народу б – что попроще,

Народу б – гы-гы-гы!

Про день рожденья тёщи,

«Из сыром пырогы».

Хотя не тут-то было:

Снарядами плюясь,

Беда подкралась с тыла,

Откуда не ждалась.

И уж не пирогами

По горло сыт полкан,

А новыми врагами

Из сопредельных стран.

Пирожников к ответу

Застенный босс призвал:

То сыр, то соли нету,

Такой базар-вокзал.

Служивым – по пистону,

Навёл большой трясун,

Ну, скажем по-простому:

Кёзол и сыкин сун.

Не всё судьбы изгибы —

Альпийских троп певцу,

И усики пошли бы

Усталому лицу.

Какой же вывод вытек,

Не омочив рукав?

Хвалил бы парня критик,

Да свёл с ума «Майн кампф».

Воспеть бы поиск истин,

Чтоб расцвела душа,

И в руки краски, кисти

Дать вместо калаша!

Есть смысл всем высшим лицам,

Кто сеет в мире зло,

Взглянуть как живописцам

На виды из СИЗО.

Пора и подтиралам,

Что к «телу» так близки,

Мольбертным генералам

В тюрьме стирать носки.

…А что же музы пленник?

Война, не до души.

На краски нету денег,

Но есть – на калаши.

Десятку поколений,

Маэстро, преподашь:

Злодей – совсем не гений,

Калаш не карандаш…

Первобытны слишком мы,

К пропасти идём,

Продираясь с шишками,

Но – «своим путём».

Что нам человечество,

Просвещенья свет?

Есть епархожречество

И сусальный бред.

Водки море выпито,

И маяк умам —

Древнего Египета

Ладан-фимиам.

На ушах – обоймами —

Гроздья макарон,

Бредит, сука, войнами

Новый фараон.

Я себя мечтой одной

Не устану тешить —

Чтоб на своре сволочной

Карточки развешать.

На одном – «Подлец и плут»,

На другом – «Изменник»,

Вон на том – «Блудливый шут»,

А на том – «Мошенник».

Их бы, словно мотыльков,

Приколол булавкой:

«Предводитель дураков»,

«Дерьмецо с доставкой».

Легче б выборов тогда

Стала процедура:

Было б видно без труда,

Чья кандидатура.

Есть, однако, недочёт

В тонкостях проекта:

Всё б на свете спутал чёрт

Или хитрый некто.

Расцвели б от ссор и драк

Синяки-ушибы

И на мудром бы «Дурак»

Мы, смутясь, прочли бы.

На враге заклятом – «Друг»,

На бесправье – «Право»:

Лицемеров и хапуг

Велика держава!

Стал бы подлый без следа

Гадить и лукавить…

Нет, уж лучше, господа,

Всё, как есть, оставить!

Мой юный друг! Касаясь нацвопроса,

Старайся разводить руками так,

Чтоб твой кулак не знал чужого носа,

И да хранит Господь и твой пятак.

Князь Киева, сам Юрий Долгорукий,

Москву построил (говорят, не вдруг);

Пример его да будет всем наукой:

Создал, не запустив в чужое рук.

Я без книги – никуда.

Жизнь без книги – ерунда.

Век меня по строчкам водит

Дрёмовейная звезда.

Этот путь – как рельс без шпал:

Кто задумался – пропал;

Надо в жизни слышать-видеть,

Знать, куда ведёт тропа.

Оттого-то в век отцов

Чтили люди мудрецов

И всемерно охраняли

От погибельных концов.

Допускали недогляд:

Выпил яду брат-Сократ,

Архимеда зарубили,

А ведь был не виноват!

Тот гасил лжемудр очаг,

Тот народу дал рычаг,

От дурдома Константина

Бог спас Эдуардыча.

То есть это я к чему?

Книгочтенью моему

Нужен опытный охранник,

С тепловизором во тьму.

Только кто ж, их матьь итить,

Сможет зад мой защитить,

Это ж сколько за охрану

Мне придётся заплатить!

Охраняют богачей,

Охраняют сволочей,

Потому-то без охраны

Остаётся книгочей.

Мир устал от сложных тем,

Стало проще между тем

Делать всякие дела:

«Ну, впустила, ну, дала

То, о чём он попросил.

Думать не хватает сил.

Не решу – так согрешу,

В голове – бедлам и шум,

Надо шум тот заглушить,

Хряпнуть, блин, и закусить!

А ещё прямой резон

Завести крутой музон

И, не жмя на тормоза,

Гнать вовсю, закрыв глаза!

И тогда утихнет шум,

И тогда размякнет ум:

Эта фря… Ну, как?.. Татьяна —

Гёрл-френд деда Харатьяна.

А Онегин киллер был,

Джона Леннона убил.

Был с Печоры бомж Печорин,

Был Чапаев телом чёрен,

Кто-то где-то заливал:

С белыми он воевал,

А, приняв стопарь на грудь,

Чел понёс такую муть,

Что он белых всех разбил

И Миссури переплыл».

…

Что, понасеялось, чёртово семя?

Выпало, стало быть, семени время?

Бес революций, волнений, реформ

Кинул сердца злому чреву на корм?

Да, превратить без движенья нельзя

Пешку души в дорогого ферзя.

Но и в роскошном дворце, с королём,

Что-то от пешки останется в нём…

Так не начать ли читать по складам:

«Бог», «Бы-ти-е», «Свят Дух», «Е-ва», «А-дам»,

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Docta ignorantia – ученое невежество (лат.).

В советские годы хорошая мебель в России была дефицитом. Купить её было нельзя, поскольку, как и многих других товаров широкого спроса, в магазинах её просто не было. Но можно было «достать» (синоним этого советского глагола – «выбить») – купить по знакомству с кем-либо из власть имущих или с директором магазина.