Валерий Дудаков - Мои «66»

Тихо в ночи, лишь чуть ветры гудят,
В снеге скрипучем дороги и крыши.
Башни промерзшие, видно, хотят,
В тьме облегающей что-то услышать.

Редкие окна слагают узор,
Свет по нестройной строке начертили,
Краны стальные – полночный дозор –
В небо застывшие стрелы вонзили.

Что ж ты в глухом полуночье не спишь,
Чем тебя эти огни приманили,
Околдовала вселенская тишь,
Иль отраженья в окне разбудили?

Ровно протянута нить фонарей,
Вахту несут вдоль железной дороги,
Медленно движется поезд по ней,
Словно запутался в снежном сугробе.

Город заснул, но не дремлет душа,
Тесно ей в клетке, хоть б щелочка где-то,
И отбивают часы не спеша,
Тягостно время до утра рассвета.

Десять пестрых утят –
На снегу акварельные пятна,
То к пруду улетят,
То к поляне вернутся обратно.

Так цветист их наряд,
Снег и лед им совсем не опасен,
Красным лапки горят,
Будто легкий мороз разукрасил.

Им впервой зимовать,
Видеть снега искристые шапки.
Так легко вспоминать
Про конфеты «Гусиные лапки».

Ветки голой березы
Как будто к пощаде взывают,
И застывшие слезы
От солнца тепло призывают.

Развевает тоску,
Что за мной неразлучною тенью,
Полосатый енот-полоскун,
Подношенья он ждет с нетерпеньем.

Мало видно зверья,
Позапряталось в домиках-норах,
Уж конец февраля
И весна возвращается скоро.

Так с надеждой живем,
Чтоб в веселье весны возродиться,
Громкий птичий трезвон
Даже в темной болезни мне снится.

Ночь ненастная темно-синяя,
Звуков нет, как февральским днем,
И деревья покрыты инеем,
Что искрит голубым огнем.

Скрип шагов еле слышен в полночи,
Заметает поземкой след.
Голос ветра зовет о помощи,
Как предвестье грядущих бед.

И в тревожную ночь метельную,
Даже лес от снегов продрог,
Затянуло в тень беспредельную
Повороты земных дорог.

Тишина и никто не встретится,
Мне б тропинку найти скорей,
Лишь огнем желтым еле светятся
Глаза филинов-фонарей.

Боже, как тянется день,
Ноет в сомненьях душа.
Тусклая серая лень
В гости бредет не спеша.

Тупо гляжу в потолок,
Кажется, больше нет сил,
Чтоб телефонный звонок
Голос твой мне доносил.

В пасмурной серости дня
Быть мне в тоске суждено.
Значишь что ты для меня,
Знает лишь небо одно.

Стрелки б скорей подогнать
Для примиряющих снов,
И от рассвета опять
Ждать телефонных звонков.

Солнце отбросило легкие тени,
Синюю сказку творя.
Снежный покров залежался от лени,
Близок конец февраля.

С крыши нагретой нависли сосульки,
Сбросить их ветер готов,
Падают вниз с отражением гулким,
Тают как слезы из снов.

Стая воронья весну примечает,
Криком нестройным зовет,
Если продлится погода такая,
Скоро и птиц перелет.

Плачут деревья, и светлые слезы
Падают с веток в сугроб,
Их заковали шальные морозы,
Темен их зимний чертог.

Пусть не горюют они понапрасну,
Солнце недаром взошло.
Март приближается светлый и ясный
С ним и прибудет тепло.

Хоть зима снегопадом пугает,
С резким ветром приносит печаль,
Влагой снежный покров набухает
В этот месяц короткий февраль.

Лед и снег незаметно растают,
Из-под них обнажится трава,
Но весна и без этого знает,
Что ее наступают права.

Речка Раменка темные воды
Понесет под нависшей сосной,
Подмывая просевшие своды
С обнажившейся влажной землей.

Воздух греет сильнее и дольше,
Каждый радостен солнечный миг,
И в верхушках деревьев все звонче
Первых птиц прилетающих крик.

Снова я в «Киото». Я один.
И не знаю, нужен рядом кто-то.
Уползает мой московский сплин
Отлетают вечные заботы.

Сколько раз сюда я приходил
И в тоске и в радостном волненье,
Тихий сад гармонией будил
Близкую надежду на спасенье

От пустых и тягостных затей,
Блеклых дел, страстей сиюминутных
Светом ясным, свежестью аллей
В зелени кустов его приютных.

И глядя на дружество зверья,
Вновь вселились слабые надежды,
Что, Пресветлый, воля в том твоя
Жить нам в мире так, как жили прежде.

Веру укреплять. Из года в год
Без лукавства жизнь неспешно строить
И от черствых суетных забот
В светлом саде души успокоить.

Ты далеко, цвета сгущает тень
В саду зеленом, яблоней накрытом,
И в гнездах птицы, белым цветом скрыты,
Вечерней трелью отпевают день.

Прозрачный свет за кромки крыш клонится,
Привольный ветер в одночасье стих,
И силуэты темных труб прямых
Застыли молча в кровле черепицы.

За шторами людских фигур наклоны,
Что бродят, к ночи окна затворя,
И тусклый свет слепого фонаря.
Чуть брезжится с далекого балкона.

Мне б книжку взять иль музыку включить,
Унять тоску вечернего затишья,
Но кажется, что ты и так услышишь,
Как нелегко вдали от дома быть.

Грезит слива в радостном «Киото»,
Розовые ветви распустив.
Шепчет ветер, в крону прячась слёта,
Легкий еле слышимый мотив.

Лепестки летят в согласье строгом,
Яркость красок в зелени не скрыть,
Кистью яркой, трепетной Ван Гога
Праздник этот можно воскресить.

Так легка, прозрачна, невесома
Слива, обряженная в наряд.
В сад «Киото» далеко от дома
Занесло, где валуны лежат.

Чтоб услышать средь холмов английских
На скамейке у пруда присев,
Ветреной Японии не близкой
Стройных песен сладостный напев.

Ты мне в Лондон писем не пиши,
Как писал тебе стихи когда-то.
Отзвуками любящей души
К сроку не дойдут до адресата.