Валерий Дудаков - Sapphire Princess

И плыл корабль к восточным жарким странам,
Через моря, и годы, и века,
И в честь его торжественно и странно
Звучала с палуб музыка слегка

Спешащих дней, былых и настоящих,
Ушедших снов, и яви, что всегда,
И в тех мелодиях, призрачных, и зрящих,
Просвечивала сказка иногда.

Если б раньше сказали:
Будет долгим полёт,
В подтибетские дали
Забежал самолёт,

Только взглянешь в оконце –
Сбитый клок облаков,
Бьётся раннее солнце,
Синий неба покров.

Путь стрелою прочерчен –
Впереди Сингапур,
Взвился, скручен и сверчен
Красный солнца пурпур,

Скоро башни Гонконга,
Будды, ступы, Таиланд,
Безмятежно, но робко,
Будем гладить мы панд,

Цель полёта завидна –
Мир познать без конца,
И не так уж обидно –
Два конца, два кольца,

Тень плывёт самолёта,
Мы пройдём этот круг,
Чище воздух в полёте,
Дай же руку мне друг.

Бенья, бенья, бенья,
Дзын дза дза,
Красный монах поднял взор на вершину,
Змея выползала из горла кувшина,
Золота блеск, гордых ступ арабеск,
Да будет вам, Будда, будить,
Праведных всех в отместку
будить спозаранку,
Панды не выспались, зевают,
Ждут бананы и сока клубничного банку,
А Вы такой огромный, пятнадцатиэтажный,
Руки скрестили, ноги сложили,
И молча на мир взираете,
Будто, Будда, дела земные и прочие
И наяву и, наверно, воочию,
Не одобряете.
Бень, бенья, бенья,
Дзын дза дза,
Бенья, бенья, бенья,
Дзын дза дза.

Скелет земли расстилался,
Горы Индокитая,
Что я про это знаю,
Кто бы хоть что сказал.

В синих заплатах небо,
В жёлтых заплатах горы,
И островов заплаты
Зелены, кто бы знал.

Тайные знанья прячут
В глубь островов монахи,
Прячут в тибетских горах,
Молча поклоны бьют.

Не украдут их воры,
Всё за стеной китайской,
Тысячи километров
Всех пилигримов ждут.

Вот бы добыть те знанья,
Чтобы раскрылись вежды,
Всё же одна надежда –
Вежливость не порок,

В храмах, застывших в скалах,
Молча взирают Будды,
Не осуждая – внемля –
К Богу спешит народ.

Стихов моих разнеженные фразы
Я выстрою в кулак,
Ещё никто не пробовал ни разу
Загнать меня впросак.
Напудренных Пьеро, Мальвин и Арлекинов
На сцену выведет моё перо,
Похвалит добродетель, пусть наполовину
Осудит зло.
В урочный час пусть в роще неурочной
Звучит мой глас,
Я с этой жизнью связан, но непрочно,
Таков наказ.
Мне так неважно – дама, кавалер ли,
Я всё могу,
Лишь знайте только, что свои я нервы
Поберегу.
И мнится мне: давно в холодных далях
Звезда зовёт,
И выбит так на огненных скрижалях
Души полёт.

Край земли, Сингапур,
Ты кому строишь «куры»?
Сколько баб, полных дур,
И худых, престарелых и юных,
Проводили здесь ночи в страстях,
Неуёмных, безумных,
Одежды срывая, в натуре.
Слушай, жиголо-друг,
Почему же без всяких наук,
Соблазнять научился
И танцами их «танцевал»,
Прижимал и ласкал,
Что-то нежное в ушко шептал,
Неслучайно, не вдруг,
Неразумные куры так квохчут,
Хвосты распустив,
Может только петух
Залезать на двоих, на троих.
Показная здесь роскошь,
А бедность запрятана в шкаф,
Только вздохи в полуночи слышатся,
Вечное «Ах».
Прижимаясь ты к морю,
Прижаться других заставляешь,
И целуешь ты грудь полушарья,
И жарко лобзаешь,
Будто всем возбуждённым
Ты признанный в мире донатор,
И дымится за морем,
Пылает закатом экватор.

Не исцелован славой я до одури,
Ты посмотри,
В ночную тьму глядят те спутники,
Не лодыри,
Ночные фонари.
Глаза запрятаны в ресницах металлических,
Стыдливо спят.
Ну что, вы в праве, вы же всё-таки величество
Ночных ребят,
И стройных девушек,
Что в мире этом сумрачном
Любви хотят.
Рассвет грядёт,
Закончен с играми безумными,
В ночь вновь грустят.

Что за чудо, что за диво –
Океанский теплоход,
И бежит к тебе игриво
Суетливый твой народ,
Словно лебедь ты лебяжий,
Словно крылышек крыляжий,
В твой флагшток вонзили зубки
Две счастливые голубки,
Может голубь с голубицей,
Ты плыви, светла водица.

Фиолетовых лотосов круг,
Плоских листьев узор,
Ноги пальм, по-слоновьи расставлены
В тверди земли, скрылись в плитах,
Бесконечной зелёною змейкою
Тонко увиты,
Чуть раскинулись ярко кусты
В заполошенный луг.
Азиатская нега, но вкус дяди Сэма,
Впрочем, эти слова ни в стихах неуместны,
Ни даже в поэмах,
Этот мир мною создан,
Потом он со мною уйдёт.
Пароходная даль расстелилась,
Куда-то зовёт,
К дальним странствиям,
Море смыкается с небом,
Колесницею лёгкой и светлой
Проносится с Фебом
Редкий солнечный луч,
Иногда выходя из-за туч.
Стайка дружных малайцев
И стайка лукавых скворцов,
Где же птицы колибри?
Где бабочек светлых и тёмных движенье?
«Приумножим, умножим»,
И знаком звучит умноженья
Горделивая стать небоскрёбов
На крае земли.
Корабли, всюду танкеры,
Баржи, гудят теплоходы,
О какая же чёртова нынче
И влажная эта погода.
Задыхаюсь, стараюсь
Как можно прямее идти,
Фиолетовых офисов круг
Горделиво готов всё земное снести,
Не печалься, ведь есть
Фиолетовых лотосов пруд.

Рассвет раскроет незаметно
Свой вечный зонт,
И розовой полоской света
Свит горизонт,
Что глаз небесный может видеть –
Да как узнать,
Лишь Тёрнер-гений тёмной зыби,
Смог угадать.
Над морем солнце зажигает
Свой ранний свет,
И поминутно цвет меняет
От тьмы в рассвет.
Взлетели трепетно и ломко
Вдаль облака,
И перья их так вьются звонко,
И даль легка.
Шумит по глади рябь морская,
Колышет зыбь,
И каждый посвист распознаю,
Как голос рыб.
Нет тяжести в моём дыханье,
Так воздух чист,
Приемлю сложность мирозданья
Под птичий свист.
Я с радостью земной не спорю,
Себя не жаль,
Под стать стихии этой моря
Моя печаль.