Александр Гранов - В провинции у моря. Книга первая (1998–2014)

Как будто я, но вне метафор.
Он то садист, то Айболит,
А то кричит: «Стакан налит»!
Не разберешь он тормоз, трафик…

Во мне он летом и зимой,
Он даже в скинии, со мной.
Нет в одиночестве причастья…

Что это, память на двоих,
Безумства ли невольный штрих,
Или надмирной выси части…

Что с нами было – не пустяк,
Ты предо мной в любви был наг…
Пел, затмевая соловья,
Под трели я была твоя.

Водой нас было не разлить —
Хотелось сказку сочинить,
В ней, при сиянии луны
Бездонной явью стали б сны.

Но ветер осень вмиг надул,
Нет трелей соловья в саду.
Исчезли сказочные сны.

Как же дожить мне до весны,
Дожить до солнечного дня…
И помни, я навек твоя!

Что лучше – быть сильней в стихах иль в жизни,
Что значимей – хорей или морковка…
Во всем нужны уменье и сноровка,
Но понимаешь только, глядя в призму

Прошедшей жизни, будто бы в уроки,
Что винегрет порою тоже значим!
Хоть голодом души пиит охвачен,
Для завтраков ему не чужды сроки.

Минуты наступают для поэтов,
Когда еда всего важней на свете,
Одним лишь кофе в ночи не продюжишь.

От голода не мысли – винегреты,
И к ним рифмуются одни котлеты…
Хоть кажется, что только Музе служишь.

В чем человеческая суть,
Что видно, что не видно глазу,
В чем отличительная разность,
Что держит, что толкает в путь…

За грех Адама наш удел,
В трудах добыча пропитанья,
А осознанье наказанья
Пеницитарный есть предел.

По сроку возникает мысль,
Глаза поднявши над корытом,
Понять, что было им сокрыто…
Да, надо чтоб постигнуть смысл,

Земной реальности тоннель
Пробить, не ведая сомнений,
Идя вперед, как Лот и мнений,
Воспоминаний вязкий гель,

Отринуть с ног, чтоб соляным
Столбом в дороге из Содома
Не стать, чтобы греховный омут,
Минуя, прорезая дым,

Понять, что мы не то, что здесь,
Что наша суть не в нашем теле,
Что жизнь земная лишь предверье,
И каждого ждет свыше весть…

Лишь осознав, что мы есть то,
Что не дано нам от рожденья,
Могильного избегнем тленья…
Вам не похвастает никто,

Что радости земных утех,
Что ценности земной юдоли
С собою взять был кто-то волен,
Что здешний Там помог успех.

Стать тем, что ценится не здесь,
Незримая, увы, задача,
Хоть этот путь давно оплачен,
Но так сомнителен успех,

Без атрибутов суеты,
Без орденов, речей, банкетов,
В лучах искусственного света,
В декоре мыльной красоты.

На баннерах висящий бренд,
Гламурно – агрессивной мысли,
Как вирус в постиженьи выси,
Устойчиво – вульгарный тренд,

Залог инертности души,
Ее безликости и лени…
Ужель без брендов не умеем,
Вот просто так пожить, в тиши.

Чтоб свой не догоняя хвост,
Кружить в бессмыслии собачьем.
В погоне у собак так значим
Азарт, но вот зачем? Вопрос…

Накатила волной усталость,
Делю сорок на восемнадцать,
Бесконечной чредою встала
Двойка, выпавшая в остаток.

Ну не делятся эти сорок,
А в остатке лишь только двойки,
Бесконечным мусором, сором,
Это издали цифры – строки.
У Сизифа труд был отрадней,
За паденьем была надежда.
Даже с камнем можно поладить,
Камень может быть добр и нежен.

А цифра суха и безлика,
Своей неделимостью гложет.
Как сорок с судьбой разделить мне,
Деления тупость тревожит.

Все хочу отдать без остатка
Всем, кто жаждет хлеба и слова,
Но туп бесконечья придаток,
И делить начинаю снова.

А цифра суха и горбата,
Суровою периодикой,
Но только ль она виновата,
В своей безисходной логике…

В лабиринте промчавшихся лет
Не слагаются хроносы в линии,
То подарят мгновенья счастливые,
То провалы из горя и бед.

Нам загадки дано разгадать,
Что сокрыты Пространством и Временем,
В лабиринтном цейтноте безверия
Суть антропного чуда понять.

Мы в цейтноте извечной игры,
В предполетном, предстартовом поиске,
Где гарантии – в церкви ли, в полисе…
Безответен прощальный порыв.

Всего двадцать вопросов,
В бликах блеклого цвета,
Чьей фантазии россыпь
Не имеет ответов.

На вопросы – вопросы,
И советы, советы…
Не спеши ты к нам, осень,
Светит радуга летом.

А для радуги дождик,
А для дождика небо,
Мир под дождиком ожил,
Былью стала вдруг небыль.

В небе грусть зародилась
И вонзились в сознанье,
Веры новые силы
И сокрытые знанья.

Нелинейные схемы,
Парадоксы творенья,
Где пространство, где время,
Не имеет значенья.

Что за облако – лето,
Вдруг зависло над нами,
Не спешите с ответом
Им мы мир не исправим.

Мир спасен и потерян,
В каждом сердце есть раны.
Безразмерны потери
И смертельны все травмы.

Сколько было вопросов,
Может пять, может десять,
Тает облако – осень,
Стали взрослыми дети.

И ушли в мир бескрайний,
Где антропный жив принцип,
В мир без ада и рая,
Где находим, что ищем.

Но причем же здесь эти
Аш два О испаренья,
Где-то в квантах ответы,
Где-то в квантах стремленья.

Нелокальные страсти,
Надкосмичной стихии,
Рвут землян всех на части.
Кто найдет в себе силы?

Быть не облаком ватным,
Не росинкой искристой,
А защитником страстным
Надкосмических истин.

Дела и поиски бессмысленны
Без осознанья главной истины,
Без ощущенья составляющей,
В нас нравственность, определяющей.

Коль нет ее мы суть животные,
Безгрешные и беззаботные,
Безвинные и неподсудные,
Для наказанья недоступные.

Но вместе с тем и тупо смертные,
Бездушные, как скунсы смердные.
Безлично, в стылости покорности,