Владимир Столбов - Метель на кухне. Стихи и песни

Осень.
Лучик от солнца застыл
В запёкшихся каплях рябин,
И стыдливы пустые листы
Облаков,
Так уставшие ждать
Дождей
И ненужных признаний в любви.
Впереди —
Раскалённые вены троллей-
бусов
И недочитанных снов,
Только слов
Слишком много:
Озноб
Пробирает и пьёт
То тепло, что осталось от лета,
А где-то
Нас уже нет.
Где-то пьют.
Где-то спят.
Я – не сплю.
Я люблю,
В том числе и тебя,
и остывшие капельки света…
Я люблю
Отражение дня на стекле.
Я смотрю ему вслед.
Я люблю
Это стрёмно озябшее лето.
Я распят
На кресте своих слов:
«я люблю».

Нелепый бог манящего экрана
Не высосет из пальца свет зари.
Слова избиты. Как это ни странно,
У нас есть право криво говорить,

Что ночь уходит, утро наступает
На горло тем, кто не доспал до дня,
И возвращенье блудных попугаев
Пугает всех. Но только не меня.

История – спираль. Уход эпохи
Оставит нас обломками времён.
Не сделав ничего, последним вздохом
Мы всё доскажем – только не поймём,

Что нас заставило душить обрывки чувства,
Врать зеркалу и вязнуть в Интернет,
И почему в душе так глупо и так пусто,
Хотя душе ещё так мало лет…

Цитаты, двери, диски и страницы
Нам устилают путь от нас до нас.
Наследство кустаря-самоубийцы
Оставим мы потомкам – между фраз.

И смена горизонтов за окном,
И улетевший вдаль печальный лес,
И всё, что ждёт меня – хоть я уже исчез —
Всё жжёт меня рябиновым огнём.

Я – омертвелый город, без огней.
Я – плачущий берёзовый листок.
Я мог бы взять то, что хотел, но – видит Бог —
Я выберу лишь то, что нужно мне:

И пыльных переулков звездопад,
И яркую неоновую цветь…
Лишь то, что мне досталось спеть, дай мне ответ:
За что я обречён тебя не знать?

На своём же пиру – похмелье.
На своих же глазах ослеп,
Как Эдип, что в себя не верил,
А поверил в какой-то блеф.

Я хотел сам себя зарезать,
Как напившийся Дон Кихот.
Я-то думал, что выход – трезвость,
А она – это только вход.

А стихи – это только нервы,
Провода пережжённых строк.
Я не Гамлет, но я не первый
Перекрёсток чужих дорог.

И не я эту песню начал,
И не мне тасовать расклад…
Только сердце поёт и плачет:
– Как себя мне вернуть назад?

Возвращаюсь к себе, своё же
Захомячивая в мешок —
Отрываю частички кожи,
Отдираю кусочки щёк.
Я иду на себя свиньёю:
Разобью, раздавлю, раздам
Всё, что знаю. А всё, что скрою,
Пусть сгниёт, обративши в хлам:
Моё тело, язык и душу —
Недовысказанное впрок
Не ценнее страданий суши,
Поджидающей ветерок.
Совесть моря и соль стихии
Воровать – не велик позор,
Но по строчкам раздать стихи им,
Всем, кто может вписаться в хор —
Это честь, это боль на плечи,
Это крест, мой косяк, порог,
Это то, за что я в ответе,
То, что я не сказать не смог.
Я приду, и – ты слышишь, сердце? —
Я отдам всё, что есть – тебя, —
Открывая страницы-дверцы.
Возвращаясь.
Смеясь.
Любя.

…Я б остался с Тобой. Навеки.
Под стеной, заслонясь от ветра.
Свято место за всё в ответе —
И за зуд незнакомой веры
Перекрестит лихая вьюга,
Отсекая бутылке горло.
Не бывает порочней круга,
Чем прощенье взамен на гордость.
Будет проще распять Пилата
И заткнуть людям глотку песней —
Мир не станет по волку плакать
И благою не станет весть мне…

…Время будет моим – ему некуда деться,
Рукавицами пота я сожму ему лапы,
Подомну под себя, забирая в наследство
То, что люди несли по годам, как этапам,
То, что вера и страх зашивала в подушку,
То, что выжгла слеза на отметинах медных,
Ветра окрики, бившие стывшие души,
И все то, что узнаю. И все, что посмею…

Рефлекс и я. Привычка. Alter ego.
Неверия усталые глаза.
Мой белый стих засыпан серым снегом
И строчкам больше нет пути назад.

За чётом – нечет. Цифры в грязных стопках.
Стакан твоей недопитой судьбы.
Я был отмечен горстью томных вздохов,
Но совесть скоро стала на дыбы —

И я утерян. Громкий шепот пульса
Мне пулями насквозь прошьёт виски.
Мой вальс так верен темпу ритм-энд-блюза,
Что я опять – к себе. Взамен чужой тоски.

За уставшим перроном – пустой причал.
Провожают не ветры платочком-пылью.
Уходил. Возвращался. Остыл вокзал.
За спиной – о тебе так мечтавшие крылья.

Я вернусь. Через месяц, а может, век.
Или год. Или день. Исследуй воздух
Взглядом окон горящих, ведь первый снег
Может выпасть всегда, засыпая прогнозы.

Ты не верь им. Обида – плохой пророк.
Возвращаются реки – и слёзы – в небо.
Уходя – ухожу. Возвращаюсь – в срок.
Возвращаюсь туда, где с тобой ещё не был.

Голод не утолялся.
Старый забор уж сломан.
Старые звёзды злятся.
Город всегда спокоен.

Город вскрывает вены
Этой зиме и стуже.
По тротуару – к стенам.
По обещанью – нужен.

Нужен голодным стёклам.
Нужен подвалу дома.
Перебираю чётки.
Это давно знакомо.

Это давно сломалось.
Это грозится старость.
Смелости не осталось.
Это моя усталость.

Это моя горбушка
вкусного вечно неба.
Я не устану слушать
И оживу – нелепо.

И стану жить когда-то,
И стану петь кому-то…
Только дождусь заката —
И побегут минуты.

Отрава коротких гудков.
Зеро. Одиночество в кубе.
Не стало коротких гудков
И провода, жгущего губы.

И злоба находит волной
На лоб, и молчат километры
Будильником-сном надо мной.
Подушке оставив ответы

И слёзы – клепсидре, ложусь
На лживые хвойные ветки,
В надежде на утро. Но жуть
Как ночь, наплывает на веки.

Снова ночь зацепилась за плетень.
Мне невмочь засыпать под этот вой,
И за то, что осыпалась сирень,
Отвечать мне придётся головой.