Алексей Камратов - Любовь моя – Россия! Стихи и песни

А может просто нету ни черта
тех мужиков, способных сделать это?
Примеч.* – «грин» (жаргон) – «зелёные», доллары «голубой» – от выражения «голубая кровь» синоним – аристократ

Прелесть, окольцованная небом,
в переплёте чувств моих и мук,
я слепил тебя из хлопьев снега,
а, слепив, не выпустил из рук —
заморозил в памяти с подтекстом:
«Крыльев у Любви не перечесть».
Ты осталась там – в далёком детстве.
Я за «тыщи» вёрст – с той птицей здесь.
Здесь, где вьюги прячутся под стреху,
разоряя гнёзда местных птиц,
оставляя в откуп человеку
ширь земли и солнце без границ.
Помнится, прощаясь, ты сказала:
– Для любви не нужен сердцу кнут.
Нас судьба по свету разбросала,
с головой в разлуку окунув.
Улетели годы, как и птицы,
в письмах потерялись… «Се ля ви!».
Наши дети разыграли в лицах
ту же сказку преданной любви —
в жизнь вошли, ступив на те же грабли,
что зовут в народе «Боль разлук».
Мир сегодня лживостью отравлен,
а разлука в поле жизни – плуг.
Не грусти, – родная, успокойся —
там, где внуки, правнуки, родня..,
я всегда с тобой. Пусть неба кольца
ждут потомство завтрашнего дня.

Любовь не всегда безумна,
Любовь не всегда так гладка
Любовь – это сердца зуммер,
её берегут с оглядкой —
не дай Бог, услышит ближний,
разлука придёт в дороге.
Снимаю не с полки книжной
ту повесть о недотроге:
«Джульетта была невинна,
Ромео – в любовной коме».
Сегодня – любовь противна
и девственность – не в законе:
тусовки, наколки – в душу,
наркотик сближает связи.
Друг друга любовь не душит,
она в половом экстазе
рожает больных уродов…
Опомнитесь, люди! Стойте!
Любовь не вернуть народам,
забывшим веков устои.

Весна неласково
за окнами капелит.
И думы разные,
как всплески акварелей.
Пишу портрет. Тебя —
Пастушку в ярком ситце
и стайку жеребят —
какой красивый синтез!
Весна упрямится,
не хочет поделиться
зари румянцем,
и девичьим ситцем.
Больная кисть – Любовь,
и холст не ожил —
льёт с тел берёз
слезы горячий обжиг.
Но ветер выстеклил
меж туч судьбы осколок
Я кистью выстрелил.
Я знаю, встреча скоро.

(размышлизмы на тему расставаний)

Ожидание удваивает силы,
взятые из жизни напрокат.
Расставание – совсем не лучший стимул
для сердец, стучавших невпопад:
безнадёжно, трепетно и ёмко
предъявляя детской дружбе счёт.
Верьте, люди, зимняя позёмка
тёплых слов любви не заметёт.

Глаза серебрятся ночной поволокой —
блудливые бесики в них и тоска.
А ветер трепал златом вытканный локон,
и чёрные тучи по небу таскал.
Усталая грусть в недосказанных жестах,
в словах неуёмной красы простота.
О, женщина в чёрном, давайте без шефства —
не надо обмана. Взгрустнём просто так.
Слова не затронут заветной мишени,
амурные стрелы остры, не новы.
Забытое прошлое выплыло тенью,
что в беглую душу отбросили Вы.
О, женщина в чёрном. Пантера – не хищник,
а мягкая похоть и страсти оскал.
Вдруг в женских словах стала музыка лишней,
в них вместо любви заметалась тоска.
– Любила ли ты боль и горе? – Любила —
и бесики смеха измерили глубь.
Я знаю, ты думаешь: милый мой, милый,
не будь, как мальчишка, доверчив и глуп.
Любовь мы теряем негаданно часто.
О, женщина в чёрном! Любовь не дари
мальчишкам, для коих великое счастье
Любить… Уходи и судьбу не кори.

Ревновать и любить хотел он
И смущаться до алой кожи.
Ты в ответ обманула телом,
«обмурлыкав» чужое ложе.
По-кошачьи, походкой гибкой
уходила. А помнишь, в двадцать,
он тебя награждал улыбкой,
а потом научил целоваться?
Не придумать для сказки меру —
поцелуи приходят сами.
Он, тебя обращая в веру,
сам сдавал на любовь экзамен.
Паруса под соблазном ветра
убегать в океан устали.
Красота человека – это
выше самой желанной дали.
Нецелованных нынче мало,
ты уходишь, познав истому,
и не мачту, а жизнь сломала
и прибилась к чужому дому.
Первозданной любви осколок
не сверкнёт маяком, как прежде.
Если сердце набило «оскому»,
оживить его – нет надежды.
Уходя, уходи навечно,
но былое во снах не трогай,
прожигай свою жизнь беспечно,
помолившись пред той дорогой.

(издалека с Любовью)
Луна повисла на шесте
Лукавым фонарём.
На пятитысячной версте
Живу я дикарём.
С утра все сорок с ветерком
Гуляют по сорам*,
А в мыслях:
– В баньку бы с парком,
Да водочки «сто грамм».
Но вместо водки пью чифир* —
Живительную муть.
Потом таскаю нивелир,
Как сивая хомут.
Кляну снега, кляну себя,
Тяжёлый груз одежд…
Но прусь, ругаясь и хрипя,
Занять другой рубеж.
В планшетку данные вписав,
Спешу к своей Луне,
Чтоб эта рыжая лиса
– шеста смеялась мне:
– Эх, ты – усталый дуралей,
Иди, не шебаршись*.
Ты ставишь вехи для людей,
А в этих вехах – Жизнь.
Примечания*. Сор (хант яз.) – затапливаемое,
болотистое место
Чифир (жарг.) – крепко заваренный чай
Шебаршиться (жарг.) – сопротивляться, суетиться

Быть может, ты права…
Быть может, ты права,
что ждать, не так уж просто,
что жёлтая трава
сожгла наш перекрёсток,
где разошлись пути
и взгляды, и надежды…
Меня ты не суди.
Я был с любовью нежным:
лелеял по утрам её больную завязь,
в неистовый буран
у сердца, всем на зависть,
я нёс её, я пел…
Какие были песни!!!
В тот миг я так хотел
их петь с тобою вместе.

Убереги, Господь,
пространство от разрухи.
Любовь и кровь, и плоть
мне не отсушат руки,
которыми обнять
хочу земную прелесть….
Но ты ушла опять,
и песни не допелись.
Приди, я всё прощу —
и сумерки, и дали.
О прошлом не грущу,
его мы не видали —
оно пришло – ушло,
а нам остались тени.
Любовь – не ремесло,
не защитить по теме.
Нет формулы любви,
Есть гены всепрощенья,
наследственно в крови
упрятавшие мщенье
за преданный союз,
не согрешивший в боли,
слетевшей с жадных уст
чужой развратной доли.
Останови себя
на повороте к славе,
и нам грехи
семь нот в одной октаве,
и новым светлым днём
вернётся смысл песни,
и мы с тобой пойдём
опять по жизни вместе.

Я ухожу по тропке горной
к вершинам гор – чужой мечте.
И мой характер – тоже гордый —
стихом не ринулся в мечеть,
не оскорбил, а внял закону —
Закону гор – спешить к тебе!
И я иду по небосклону
к любимой, ждущей в Теберде.
Легли слова в почтовый ящик,
спешу на деле доказать, —
кто полюбил, любовь обрящет,
у гордых нет пути назад.