Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [СИ]

— Вы очень добры…

— Не слишком, — прервала потоки благодарности герцогиня, и обернулась к скромно стоявшему в сторонке Родионову. — Молодой человек, до сих пор мы знали вас, как одного из усерднейших учащихся в здешнем университете. Теперь же вы показали, себя не только усердным, но также умным, наблюдательным и верным человеком. Ваши заслуги не останутся без награды. Вы получите сто талеров и вот этот перстень.

— Благодарю, матушка-государыня, — грохнулся в ноги растроганный студент. — Век Бога молить буду за твою доброту!

— Кроме того, мы надеемся, что вернувшись домой после учения, вы и дальше будете служить нашему дому с не меньшим усердием!

— Отслужу, вот тебе крест отслужу, матушка!

Слабая улыбка тронула губы герцогини, и она милостиво кивнув боярскому сыну, обратила свой взор на Клару Марию.

— Подойдите, ваша светлость!

— Да, государыня, — немедля выполнила приказ девочка.

С тех самых пор, как её спасли, юная принцесса являла собой пример послушания, воспитанности и благонравия. Вот и сегодня она весь приём чинно простояла одетая в своё парадное платье и мило улыбалась всем желающим на неё поглазеть, не сделав даже попытки показать кому-то язык или скорчить рожицу. Правда, это мало кого могло обмануть, но всё же вселяло осторожный оптимизм.

— Присядьте.

Лицо девочки на мгновение исказила недовольная гримаса, но она тут же справилась и, лучезарно улыбнувшись, ответила:

— С вашего позволения, я постою.

— Вот как? — картинно удивилась Катарина и невольно бросила взгляд на стоящую неподалёку мать принцессы.

Та в ответ лишь чуть заметно пожала плечами, дескать, а что делать? Эти взгляды были так мимолётны, но при этом, так красноречивы, что женщины поняли друг друга без слов. Накануне между ними состоялся серьёзный разговор, в ходе которого герцогиня и камеристка расставили все точки над i.

— Фройляйн, надеюсь, вы понимаете, что вам с дочерью лучше остаться в Мекленбурге?

— Разумеется, государыня, — сделала книксен Марта. — Скажу вам более, даже если бы ваш супруг позвал меня, я бы предпочла остаться здесь.

— Вот как?

— Не стану лукавить, ваше королевское высочество. Сделай он это предложение хотя бы несколько месяцев назад, я бы всё бросила и побежала бы за ним пешком, но…

— Но?

— Но не теперь.

— Что же изменилось?

— Всё! Я люблю и любима и не хочу ничего более, как провести с Болеславом фон Гершов всё, что отвёл нам милосердный Господь.

— И вы не пожалеете об этом решении?

— Ни одного мгновения! Видит Бог, я долго ждала и хранила верность, хотя и не смела ни на что надеяться. Теперь же я хочу просто жить, иметь семью, родить любимому человеку детей. Вы понимаете меня?

— Да, фройляйн, вполне. А ваш избранник разделяет ваши мечты?

— Он сделал мне предложение, и я дала ему своё согласие.

— Вам известно, что я обещала дать вам приданное?

— Да, государыня. Вы очень добры.

— Не слишком, дорогая моя. Но вы не опасаетесь, что это и послужило причиной матримониальных планов господина фон Гершов?

— Нет, ваше королевское высочество. Мы решили, что будем вместе ещё до того, как вы объявили свою волю.

— Хорошо. У вас есть ещё какие-нибудь просьбы?

— Только одна. Не разлучайте меня с дочерью.

— И в мыслях не было. Принцесса Клара Мария, скажем так, своеобразная девочка и нуждается в твёрдой руке и должном направлении. И я не чувствую в себе ни сил, ни желания заниматься этим. Мне хватает забот со своими детьми, и я хотела бы оградить их от… неподобающих примеров.

Эта встреча пронеслась в памяти герцогини, и она насторожённо посмотрела на свою падчерицу. Та ответила ей прямым и честным взглядом, в котором, впрочем, чувствовалось весьма мало раскаяния.

— Вы, ваша светлость, заставили нас изрядно поволноваться, — начала Катарина.

— Мне очень жаль, ваше королевское высочество, — повинилась Шурка.

— Очень на это надеюсь.

— Простите меня.

— Всё хорошо, что хорошо кончается. Однако, надеюсь, что вы извлечёте должные уроки из всех этих происшествий.

— Конечно, государыня.

— Мы скоро покинем Мекленбург, а вы со своей матушкой останетесь здесь. Но кто знает, возможно, ваш царственный отец вскоре захочет увидеть вас при своём дворе. И не хотелось бы, чтобы ему пришлось краснеть за ваше воспитание. Вы понимаете меня?

— Да, государыня.

— Мы распорядились найти вам учителей и надеемся, что вы проявите должное усердие. Мы знаем, что вы неглупая и рассудительная девочка, как бы ваша светлость ни старалась убедить нас в обратном. Но вам нужно научиться держать в узде свои желания.

— Я сделаю всё, что в моих силах.

— Очень на это надеюсь, — усмехнулась герцогиня и отпустила принцессу.

— Ты точно не хочешь к отцу? — неожиданно спросила её Марта, когда приём закончился.

— Нет, — покачала головой Шурка. — Похоже, он и сам не очень-то хочет видеть меня. Да и мне что-то в Москву совсем не хочется.

— Почему?

— Ну, там царевен, чует моё сердце, будет много. А здесь я одна такая – мекленбургская принцесса.

Едва корабли под мекленбургским флагом покинули Росток, море стало свежеть, затем усилился ветер и, наконец, разразился такой шторм, что даже опытные моряки стали больше уповать на милость Господню, чем на крепость своих судов и искусство кораблевождения. Хуже всего себя чувствовала герцогиня Катарина, вообразившая, что непогода ниспослана ей в наказание за гордыню и теперь давнее пророчество, касающееся её сына, непременно случится. Мучимая морской болезнью она пыталась молиться, но приступы дурноты не давали ей сосредоточиться на Святом Писании. В таком угнетённом состоянии она призвала к себе русского митрополита и попросила его вознести молитвы о спасении.

Едва договорив, она впала в беспамятство и некоторое время провела так, но когда чувства к ней вернулись, она застала Филарета рядом с собой, а волнение явно утихло.

— Молись, государыня, — хрипло сказал ей Романов. — Господь не без милости, глядишь и не оставит тебя и царевича с царевной своим заступничеством!

— Благодарю вас, — обескровленными губами прошептала она и в изнеможении откинулась на измятую подушку.

— Я-то тут при чём? — пожал плечами митрополит и одними глазами показал Катарине на принесённую им икону. — Его благодари, матушка!

Пока буйствовала непогода, корабли каравана потеряли друг друга, и галиот герцогини остался один. Но всё же они не утонули, и повеселевшие моряки бросились наскоро чинить такелаж, сильно пострадавший за время шторма. Общими усилиями им удалось привести его в относительный порядок, и форштевень "Короны" снова принялся пенить волну.