Владимир Проценко - Успеть на войну [СИ]

Это я руковожу сборным оркестром Красной армии в лице нашей дивизии, пытаемся выучить уже как неделю две песни. На большее их не хватит, ребята хоть и стараются, но кроме двоих, все остальные – индивидуалисты-самоучки и играть в оркестре не умеют, а времени осталось всего пять дней. Вся надежда только на студентов музыкального училища, вот у них все хорошо, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Пока я вожусь с красноармейцами, студенты почти подготовили пять номеров музыкальных и один танцевальный. Хотя возможно, я на себя наговариваю, танец, как это ни странно, получился почти сразу, хотя его и танцевали вчерашние крестьяне, а все почему, а потому что я нашел танец который мои красноармейцы знают чуть ли не с пеленок. Вспомнил я об этом танце случайно, как-то проходя мимо отдыхающих в курилке красноармейцев, услышал как один из них, натирая бархоткой сапоги, напевал "Ой ты, Порушка-Параня, ты за что любишь Ивана?" И тут меня посетила как мне казалось замечательная идея, я вспомнил отличный сериал который смотрел семьдесят семь лет тому вперед – "Сваты. 5-й сезон", так вот там Степанович вместе с Берковичем исполнили гениальный, я так считаю, народный танец "Топотуха", правда слова у песни были другие там звучала, Варенька-Варенька, ну да это не важно, музыка одна и та же. Поэтому, взяв ноги в руки, я помчался в клуб чтобы как можно быстрей донести свою идею в массы. Пока бежал, меня посетила еще одна идея, что если совместить, топотуху, с ирландской чечеткой. Чечетку сплясать наверное никто не сможет, а вот саму идею синхронного танца большой группы танцоров можно позаимствовать. Идея моя понравилась, оказалось, что в деревнях что-то подобное было еще с царских времен, чечетка не чечетка но больше похоже на степ. Вот мы с парнями и выбрали самые лучшие и простые па из всего, что они мне по очереди показывали, а потом и исполнили, задорно с молодецким посвистом. Но надо тренироваться еще, чтобы все пятнадцать человек танцевали как один, как одно тело. Зиночка посмотрев наши пляски тут же моих танцоров припахала для кадрили, что мы с ней придумали, но там они танцуют уже в паре с женами и дочерями командиров. Поначалу я опасался за солдатиков, а ну как какой-нибудь летеха приревнует солдатика к своей жене, подруге, невесте, могли разгореться нешуточные шекспировские страсти. Возможно, с членовредительством и, не дай бог, смертоубийством. Но нет, должен отдать должное красным командирам, они понимали, что станцевать с партнершей и не обнять ее за талию невозможно, к тому же сами командиры вечером обязательно присутствовали на репетициях, даже пару раз пришлось всех выгонять потому что начали мешать и смущать моих артистов своими криками восторга и хлопаньем в ладоши. В общем, оставив музыкантов и дальше мучить инструменты, пошел к себе в комнату, где меня наверное уже ожидал Сеня. Сеню я тоже припахал на участие в концерте, пообещав ему лавры юмориста разговорного жанра. А как он хотел, чтоб я пропустил такую колоритную фигуру, он же вылитый персонаж из рассказа Евдокимова "Из бани", где "Морда красная…", вот этот-то рассказ мы с Сеней и учим втайне от всех, будет сюрприззз. Сеня, когда прочитал воспроизведенный по памяти мною рассказ, долго ржал, при этом упал со стула и, держась за живот, не мог успокоиться, пока я не вылил на него кружку воды. Теперь вот учим, спрятавшись от всех у меня в комнате.

— Сеня, гад, хватит лыбиться, ты должен говорить серьезно, вздыхать тяжко, вроде ты раскаиваешься но пока не знаешь в чем, а ты опять лыбишься. Пойми, будешь улыбаться когда рассказываешь смеяться будут с тебя а не с рассказа.

— Ну и зануда ты, Колька, стал, прям как наш комиссар.

— Ты давай не отвлекайся, начинай сначала… Так, молодец, теперь после фразы "Че делаешь-то! Второе весло уже сломал! Чем теперь гребсти-то будешь? Иди давай отсюдова…" сделай удивленно-добродушное лицо – ты ведь добрый и никому зла не желаешь.

— Ага, добрый я.

И Сеня опять заржал как конь, тьфу ты, ну что ты с него возьмешь. Вот так я с ним и мучаюсь, а куда деваться, обещал сделать звездой, будет он у меня звездить, никуда не денется.

Пока Сеня перед большим зеркалом, которое незнамо где достал Тарас, кривлялся, пытаясь читать без смеха, я перебрался за стол где меня заждался мой обед. Ем я сейчас вместе со своими студентами еду, приготовленную женскими руками, в столовую не хожу, ну ее. Утром готовят студентки, в обед кто-то из командирских жен, не занятых в концерте, но присутствующих почти на каждой репетиции и пытающихся помочь нам хотя бы в бытовом плане, вечером опять студентки. Что там сегодня у нас на обед было, приподымаю крышку со стоящей на столе сковородки. Ого, жареная картошечка с салом и малосольные огурчики и капустка квашеная с брусникой в отдельной тарелочке, это какой-то праздник сегодня, вчера были макароны по-флотски, а позавчера суп из пшенной каши с пшенной кашей. Что-то чувствую какой-то дискомфорт, тихо почему-то. Я посмотрел на Сеню, его взгляд напомнил мне кота из мультика про Шрека.

— Коля, может я пока прервусь, щас перекусим, а потом я продолжу. Ты как, за?

— Семин, как говорил один умный человек, чтоб к артисту пришло вдохновение, артист должен быть голодным. Поэтому пока не расскажешь без своей улыбочки, фиг что получишь.

— Жмот ты, Коля, тут же на двоих и то много будет, а ты своему товарищу кусочек хлеба пожалел, эх ты.

— Ладно, уговорил, корочку хлеба я тебе выделю, давай присаживайся хитропоповец ты наш.

Следующие пятнадцать минут прошли в молчании которое прерывалось стуком ложек о сковородку да хрустом огурцов.

— Ну вот, поели, теперь можно и поспать, — голосом мультяшного персонажа пошутил я.

— Как это поспать, а работать кто будет? — Сеня не смотрел мультик, поэтому юмора не понял, а смотрел на меня очень даже недоуменно-осуждающе.

— Сень, это шутка.

— А-а-а.

— Сеня, у меня есть к тебе разговор, о котором никто не должен знать.

Семин отложил в сторону недоеденный огурец и, посмотрев на меня серьезным взглядом, сказал.

— Говори.

— Ты ведь помнишь, что я потерял память?

— Помню.

— Я хочу чтобы ты помог мне ее вернуть.

— Ты только скажи как, и я сделаю все, что смогу.

А голос у него все же напряженный, он что, ждет, что я ему покушение на члена правительства предлагать буду.

— Видишь ли, я забыл как разбирается и собирается оружие, я не помню ни одного устава, я не знаю, что вообще должен делать младший политрук, я не готов к любым боевым действиям и если я об этом сообщу нашему начальству, меня просто уволят из армии.

— Фу-у-у-ух, я думал у тебя что-то серьезное, а у тебя… — он покрутил рукой возле головы и чтоб показать что моя проблема не стоит выеденного яйца махнул рукой, при этом заметно расслабившись.