Владимир Проценко - Успеть на войну [СИ]

Ну это ладно, уже не переделать, это только большая война может исправить, а вот как быть мне? Откровенно, я даже не знал, что своими концертами, рою себе яму. Вот как мне теперь спрыгнуть с этого музыкального олимпа и вернутся в дивизию хотя бы на роту? Как сделать так, чтобы поучаствовать в Финской войне и набраться реального боевого опыта? Надо думать. Хотя, если совершить какой-либо проступок… Нет, какой-либо не пойдет, а то и посадить могут, а вот напиться и немного подебоширить, я думаю, будет самое то. Тут как раз у Сени днюха, вот там и попробую подебоширить. Черт, нужно еще подарок искать, а денежек пока нет, это большой такой минус. Что-то много минусов, приводящих меня в уныние. Тогда посчитаем плюсы. А в плюсах у меня знания и умения работать с любым стрелковым вооружением РККА. Водить танк, броневик, машины местного автопрома, стрелять из пушки, даже из танковой, не факт, что попаду, опыта почти нет, но все же. Немного стал разбираться в тактике на уровне ротного, спасибо за это Сене. Из полезного пока все. А вообще я какой-то попаданец неправильный, плюшек мне не дали, я не могу к примеру регенерировать себя, метко стрелять из двух рук, помнить о всех битвах и сражениях будущей войны, открывать порталы, легко зарабатывать деньги, стать незаменимым советником самого Сталина, да много чего еще не могу. Могу только не успеть на войну, если и дальше останусь музыкантом.

Мы с Сеней решили не откладывать это дело в долгий ящик, а совместить два мероприятия в одно – его день рождения и мою премию, а отметить это в каком-нибудь ресторане, находящемся подальше от центра города и комендатуры. Гостей много приглашать мы не собирались – с моей стороны ребята из ансамбля, с его – то же самое, плюс девушки. До сих пор понять не могу, как они его делят между собой? Самое интересное, к нему хорошо относятся все девчонки и те, с которыми он встречался, и те, с которыми встречается, даже те, на которых он лишь глаз положил. По моим наблюдениям, за Сеню все они готовы любого порвать как Тузик грелку. Мероприятие наметили на субботу, предупредили всех своих приглашенных, чтобы пошли в цивильном, а то заявятся в форме, выпьют, загуляют, выйдут из ресторана, а тут патруль и все неприятности им – мол, позорят своим пьяным видом нашу Красную армию и нам, почему допустили.

Начиналось все просто замечательно. Для нас в ресторане сдвинули несколько столов, заставили их всякой вкусной вкуснятиной, плюс к этому хорошие вино, шампанское, водка, коньяк, а когда основная масса гостей собралась, в зал вынесли основное блюдо – трёх молочных поросят, приготовленных в каком-то умопомрачительно пахнущем соусе, обложенных фруктами и зеленью. Одним словом – праздник начался. На небольшой сцене ресторана играл оркестрик и немного вульгарно одетая, на мой взгляд, певичка бальзаковского возраста исполняла какой-то романс. Потом пошли поздравления, тосты, поздравляли Сеню, меня, хотя Сеню больше, и все девушки поздравлявшие Сеню обязательно его целовали, ох и везёт же этому Винни-Пуху. Я сначала старался сильно не налегать на спиртное, но у меня не получилось и как тут получится, если пить приходилось, и за здоровье Сени, и за свое, а наливали все время разное, хотя я начинал с вина, но после каждого тоста у меня в рюмке оказывался или коньяк или водка. Вот прозвучал очередной тост, и я почувствовал вкус шампанского в своем бокале, тогда я понял, что праздник будет веселым.

В самый разгар веселья мы решили поздравить Сеню песней, которую мы готовили втайне от него. Я подошел к сцене обратился музыкантам с просьбой дать нам сыграть для именинника, договорившись, махнул ребятам рукой, мы быстро разобрали инструменты, я попросил минутку внимания, объявил песню.

— Сеня, мы приготовили для тебя еще один подарок и этот подарок песня, песня называется "Наш Сеня – бабник".

После моих слов он заерзал, с тревогой оглядывая зал ресторана. В самый разгар пения в зал вошли темные личности, не в смысле черные как негры, а в смысле местный криминалитет, количестве 6 человек. Типичная шпана, наглая, развязанная, шумная, устроившаяся за соседним столиком, пришедшая отмечать какой-то свой праздник. И пока мы пели, они подошли к нашему столику и попытались пригласить на танец наших девушек. Нашлись три дурочки, которые пошли с ними танцевать. Не, ну что за народ, они что. не понимают с кем пошли, и во что это может вылиться для них и для нас, но, как ни странно, после песни этих дурочек привели на место и, вежливо раскланявшись, удалились к себе, ну и мы уже спокойно вернулись за стол и продолжили наш банкет. Я уже не помню, что мне наливали, меня уже немного повело, а тут подошёл руководитель оркестра и попросил разрешения на исполнение нашей песни очень уж она им понравилась. Необычная, весёлая и хулиганистая в меру, они просили её ещё раз исполнить, да и Сеньке она тоже понравилась. А что, нам не жалко, мы опять поднялись на сцену и ещё раз её исполнили. Потом меня понесло, я спел дюновскую песню "Если б море было пивом", ребята мне немножко подыграли, получилось очень здорово, все хлопали, всем было весело. Но опять, эти три Сениных дуры, снова пошли танцевать с криминалитетом и после окончания песни, эти романтики с большой дороги, уже хорошо подогретые спиртным, не захотели их отпускать, а потянули к себе за столик. Те, видимо начали понимать, куда вляпались, стали сопротивляться вначале тихо, старались отпихнуть ухажеров, а когда те взялись за них серьёзно, тогда они наконец-то стали звать на помощь. Мы в это время Сене вручали еще один коллективный подарок – семиструнную гитару, когда и услышали призыв о помощи. Пара блатных грубо тянула двух наших девушек к себе за столик, остальные уроды, сидя за этим самым столиком, пьяные ржали, и с комментариями тыкая в них пальцами.

…

Ой, как голова болит, это что ж вчера, было, не помню, а-а-а вспоминается, день рождения Сени и моя премия, и зачем я так напился, что даже не могу глаза открыть, помогая себе непослушными руками разлепить глаза, я обнаружил, что моё лицо несимметрично, особенно левая сторона, на ощупь выглядит больше и болит сильнее. Ба, да я наверное в драке поучаствовал. Открыв, наконец, глаза, вернее правый, левый так и не открылся, я наконец смог осмотреться. То, что я увидел, оптимизма мне не добавило. Вокруг были до боли знакомые стены и потолок, а запах, запах был камерный. Я что, снова в НКВД? А нет, камера-то небольшая и ребята мои вон лежат на парах в костюмах, гитара стоит прислонённая к стене, о, а эти вроде бы те самые урки, с которыми я наверное подрался, ну точно – они. Хотя я и не помню, кто кого победил, но если они с нами в одной камере, значит мы в милиции, в так называемой, предвариловке. Интересно, почему я лежу на блатном месте возле окна на нижней нарке, здесь по идее должен спать криминальный авторитет, так называемый вор в законе, хотя нет, это название появится после войны, они сейчас по-моему себя называют иванами или паханами.