Владимир Проценко - Успеть на войну [СИ]

— Подпевали тебе все, даже за дверью, — он кивнул в сторону закрытой двери и ненадолго замолк.

— Вань, ну не тяни, я тебя умоляю.

— Да не тяну я, не тяну, я вспоминаю, чтó тебе сказал их главарь после следующей песни, как она там… "Гоп-стоп" по-моему – и он тихо мне напел розенбаумовский шлягер 80-х.

Он замолчал, потом зыркнув на меня продолжил.

— Вот скажи мне, Коля, как ты, политрук, представитель партии и комсомола, воспитатель так сказать, душ советской молодёжи, исполнитель и сочинитель замечательных песен, мог опуститься до прославления воров и воровской романтики?

Говоря это, он привстал на колени и повернулся ко мне лицом.

— Ты знаешь, как мне хочется луснуть тебе по физиономии, но бить тебя я не буду, не потому что боюсь ответственности, я знаю, ты не сдашь меня особисту, а потому что ребята наши простили тебя дурака. Помимо этого непотребства, которое ты здесь исполнял, у тебя всё же есть талант, а таланту прощается многое, — он сделал паузу. — Многое, но не все.

Он опять уселся рядышком, двинув слегка локтем мне под ребра.

— В общем, Коля, как говорят у нас не журись. Они, — кивок в сторону криминалитета, — приняли тебя за своего, и это они ещё не знают, что ты – красный командир, политрук и ещё партийный.

При этих словах Иван тихо заржал, прикрывая рот ладонью, чтобы не разбудить сокамерников. Смотря на давящегося смехом Ивана, я сам стал тихонечко хихикать, представив себя на месте криминального авторитета, с партийным стажем и на должности политработника. Так мы и ржали минут пять, пока кто-то не шикнул на нас. А ещё через пять минут в дверях заскрежетал ключ и милиционер увел с собой Сеню, а потом вызвали меня.

— Как же так? Два красных командира, да ещё и с подчинёнными, устроили с посетителями пьяную драку в ресторане. Разбили посуду, разломали мебель, напугали персонал. Не стыдно? — седой майор в синей милицейской форме, вот уже минут двадцать капал нам на мозги, изгаляясь в своём красноречии, меряя шагами свой кабинет и помахивая перед нашими носами нашими командирскими удостоверениями.

В кабинет к нему мы попали после того как показали дежурному свои командирские книжки – нас сразу же отправили к вышестоящему милицейскому начальству. В кабинете находилось хмурое начальство, сидевшее за массивным столом в звании майора милиции, рассматривающее наши документы под веселую музыку, звучавшую из большой чёрной тарелки репродуктора, висевшего в углу возле окна.

— Ну здравствуйте, краса и гордость Рабоче-Крестьянской Красной армии, — с лёгкой издевкой поздоровался майор. Глянув на мой заплывший глаз и порванную одежду, тихо хмыкнув, он продолжил. — А вы, наверное, политрук Чуйко, — и не дождавшись моего ответа продолжил. — И это вас должны бояться все империалистические армии? Позор! Своим жалким видом вы напугаете разве что законченного алкоголика, и возможно, смотря на вас, он испугается и бросит пить.

Милиционер встал, вышел из-за стола, обошёл нас вокруг, рассматривая с неподдельным интересом, как рассматривают покупатели на базаре заинтересовавший, но им не нужный товар.

А потом он продолжил объяснять нам как космические корабли бороздят просторы Большого театра и так ещё минут двадцать. Самое интересное, чем больше он говорил, тем больше у него улучшалось настроение, тем больше он улыбался и смотрел на нас уже не так грозно. Под конец он заявил, что не будет передавать нас комендантскому патрулю, так как свидетели заявили, что драку начали не мы, что претензий ресторан к нам не имеет, и он отпустил бы нас, но ему хочется посмотреть на наше начальство, которое воспитало таких героев и передать нас им из в рук в руки вместе с подчиненными. Тут вдруг он замолчал и прислушался к тому, что говорил диктор по репродуктору, а говорил он, что по многочисленным просьбам сейчас мы услышим ансамбль "Молодая гвардия", под чутким руководством автора музыки и текста, а также исполнителя замечательного меня, Николая Чуйко. Майор раскрыл одно удостоверение, вчитался, посмотрел на меня, опять на удостоверение, вновь на меня, глаза его при этом стали раскрываться по мере понимания кто перед ним стоит все шире и шире.

— Это вы? — махнул он рукой с зажатым удостоверением в сторону репродуктора.

— Мы! — а что тут ещё скажешь.

— Аа-а? — вопросительного посмотрел на Сеню.

— Чтец и декламатор,

— Аа-а? — кивок в сторону дверей.

— Там остальной коллектив.

Он смотрел на нас и на лице у него расплывалась шикарная улыбка.

— Голуби вы мои… что же вы стоите, — он развел руки, как бы пытаясь нас обнять. — Садитесь, ой извините, присаживайтесь, насидеться вы уже успели, — майор сунул наши удостоверения себе в нагрудной карман и аккуратненько стал подталкивать нас к стене, вдоль которой стояли несколько стульев. И пока толкал нас к стульям, стал само радушие.

— Ну как вам у нас… Ах да, о чем это я, чаю хотите? — и не дожидаясь нашего ответа, подбежал к дверям, открыл, и куда-то в коридор крикнул. — Дежурный, три чая мне в кабинет и закуски.

Мы с Сеней переглянулись, и Сеня мне тихонечко сказал. — Я водку пить не буду.

А майор, вот что значит опыт плюс выслуга, плюс хороший слух.

— Какая водка, какая водка, только коньяк! У меня сидят ТАКИЕ люди, а я вам буду водку предлагать, да со мной после этого последний сявка перестанет сотрудничать.

Он закрыл двери и быстро-быстро подошёл к своему столу, схватил трубку телефона и, весело поглядывая на нас, стал накручивать диск.

— Алло, Пал Палыч, это вас Стрельников беспокоит, вы не представляете, кто сейчас находится у меня в кабинете… нет, это не Васька Штырь… и не Мишка Кольцо… Ну дай же сказать, это "Молодая Гвардия"… Как "какая", ты радио слушаешь… и кто поет – не знаешь? Это они и поют… Да… Нет… Я не знаю, откуда они узнали, но сегодня они выступят на нашем концерте… Сами пришли… Хорошо, я понял, до свидания.

Он положил трубку и повернулся к нам.

— Ребята, сегодня наших нескольких сотрудников будут награждать за обезвреживание банды преступников, терроризировавших пригород и окрестности, а потом будет небольшой концерт в их честь. Ну, как концерт, наши же сотрудники, кто умеет, выступят на этом концерте, споют и спляшут. Поэтому у вас есть уникальная возможность поучаствовать в этом концерте, — он, прищурившись и слегка улыбаясь, посмотрел мне в глаза. — Или вызвать комендантский патруль? Вам решать.