Лев Пучков - К-55. Обманувшие смерть

– Не забивайте себе голову, – спросонок пробормотал Панин. – В этих искажениях континуума лучшие умы человечества не могли разобраться, куда уж вам. Найдите тему попроще.

– Спи давай! – шикнул на него сержант. – Будешь потом ныть на марше – «давай привал устроим».

– Сплю, сплю…

Сержант немного помолчал, размышляя, очевидно, о странной несопоставимости фактических и условных временных величин, потом тихо уточнил:

– Тебя расстроила эта книга?

– Да нет… – Вадим наконец справился с комком и судорожно вздохнул. – Просто… Очень необычно и странно всё получилось. Утром сидел в ДК, играл на компьютере… Пил кофе, с Никитой трещал, планы строил… Гхм… Сестрёнка у него классная, хотел к ней на день варенья попасть… А теперь я здесь. До сих пор поверить не могу, что это со мной случилось…

– Симпатичная сестрёнка?

– Не просто симпатичная. Лучшая в мире девушка, – уверенно заявил Вадим. – Но… Где она теперь, эта лучшая в мире?

– Ровесница?

– На год младше.

– Ну, если выжила при Катастрофе… И до сих пор жива… Тогда ей сейчас семьдесят два.

– Обалдеть… – простонал Вадим, внезапно открыв для себя новые горизонты связи времён. – Просто обалдеть… То есть все, кого я знал… Мои близкие, родственники, знакомые… Или погибли… Или умерли уже здесь… Или глубокие старики… Господи, как такое могло случиться!!!

– Что случилось? – спросонок пробормотал Витя.

– Спи! – шикнул на него Мусаев. – Вадим, ты потише, не тревожь народ.

– Простите, не хотел. Просто…

– Да я всё понимаю. Шёл тут и думал: интересно, если бы со мной такое случилось… Слушай! А ты помнишь хотя бы, о чём книга?

– Разумеется. Одна из лучших книг, которые я читал. Некоторые особо забористые фрагменты потом перечитывал, да не по разу.

– Слушай, вот тут у меня страницы вырваны. Это не я, такую дали. В общем, Швейк с Водичкой пошли письмо любовное относить чужой жене, от поручика, потом налакались, Водичка всю дорогу на мадьяр ротор раскручивал, потом зашли в дом… И тут вырвано, а дальше уже начало следующей главы. Там дальше в общих чертах понятно, что там у них что-то не срослось, но хотелось бы знать подробности.

– Ну, это запросто, – и Вадим с удовольствием пересказал содержание вырванного фрагмента.

Хороший момент был, душевный. Нет, это не в вырванном фрагменте книги, а здесь, в жилой некогда камере, в заброшенном рабочем посёлке, на Пятом Уровне подземной колонии.

Вадим вдохновенным шёпотом рассказывал о бесчинствах сапёра Водички, Мусаев беззвучно смеялся, сгибаясь пополам и зажимая рот, чтобы не разбудить соратников, все заботы и скорбь по Погибшему Миру мимолётно куда-то улетучились, осталось лишь ощущение сиюминутного уюта, чувство сопричастности с дружной крепкой командой и какое-то новое, неведомое ранее чувство притирки к местным форматам:

А ничего… и здесь можно жить… не пропадём – с такими людьми, как Мусаев, Панин и так далее… Прорвёмся как-нибудь…

– А фамилия правильно произносится «Во́дичка», с ударением на первом слоге.

– Надо же, – удивился Мусаев. – Необычно.

– Ну так чехи же, у них фамилии такие, заковыристые.

– Ясно… Ладно, спи давай, пока есть возможность.

– Хорошо. Кстати, спросить хотел…

– Ну?

– Здесь что, в каждой второй камере тюрьма была?

– С чего взял?!

– Те камеры, которые побольше, разгорожены решёткой.

– Это от краулеров.

– В смысле?

– Не было тогда триммеров. Двери стальные, вроде нормально. Но как-то бригада свалилась в гнездо, по незнанию, один выжил и удрал в посёлок. А пара стражей за ним увязались. В общем, он заскочил в администрацию – а там, да, типа помещение для задержанных было, решётка поперёк комнаты – и с перепугу заперся в камере. Стражи дверь вынесли бегом, а возле решётки застопорились. Упёрлись, клешни просунули, щёлкают. Видят – вот она, еда, а достать не могут, и понять не могут, как так получается. Они, стражи, ребята здоровые, но туповатые. В общем, после этого в каждой второй камере стали делать решётки.

– А вы там были в это время?

– Нет, врать не буду, сам это не видел. Люди рассказывали. Хм… Наверно, смешно, когда два здоровенных стража в решётку упёрлись и стоят, тупят. По идее, они её должны были в момент снести. Дверь-то снесли… Но факт, решётки после того случая стали делать во всех посёлках.

– Ясно… Ещё вопрос.

– Ну?

– Вы перед выходом схему чертили…

– Ну?

– А во время движения ни разу её из рюкзака не достали…

– Да она сто лет мне не упала, эта схема. Я тут без фонаря, с закрытыми глазами везде пройду, каждый уголок с детства знаю.

– А для чего тогда схему чертили?

– Для вас.

– Для нас?

– Ну, мало ли, что со мной может случиться… А с этой схемой любой из вас спокойно доберётся до Нейтрали.

– А, вон оно как… Ну, понял.

– Всё, давай, спи.

– Хорошо… А! Ещё вспомнил.

– Ну что опять?

– В гнезде вы ходили близко от стражей.

– И что?

– А до этого сказали, что, если кто-то переступит некую линию… черту… в общем, подойдёт слишком близко к кладке, – стражи бросятся.

– Точно, так и есть. Не только стражи, вообще все краулеры в округе бросятся. Как по команде «В атаку!!!».

– Коллективный разум, – перестав храпеть, пробормотал Панин.

– Ты спишь или как? – заинтересовался Мусаев.

– Хр-рр… – индифферентно ответил Панин.

– Странно он спит в походе, – пожаловался Мусаев. – Вроде храпит, а как услышит что-то интересное, вот как сейчас, реагирует. В общем, не поймёшь, спит или нет, а потом сонный ходит, зевает, привалы требует не по графику… Так о чём мы там?

– Меня интересует, как вы определяете дистанцию безопасного удаления?

– В смысле, «стой, дальше нельзя»?

– Да. По каким признакам вы определяете, что всё, дальше нельзя? Меток там на полу я не видел…

– Меток? Ну ты шутник… Кстати, интересный ты вопрос задал. Сколько охотился, никто ни разу не спрашивал про такое. Я вот теперь думаю: то ли ты такой умный, то ли все остальные того… гхм-кхм…

– Может, те, кто не задавал вопросов, ни разу не видели, как вы ходите по гнезду в десятке метров перед стражами? Может, они не гуляют каждый день по гнёздам?

– Хм… Да уж, точно, не гуляют и не видели. Лёша сегодня зашёл в гнездо первый раз в жизни. Витя с Олегом – тоже. Как-то, было дело, я им издалека показывал кладку. Но там было далеко, больше рассказывал. По-моему, в тот раз они толком ничего и не рассмотрели, только кокон из паутины. В общем, можно сказать, что они до этого дня кладку только на фото и рисунках видели. Так же, как и живых стражей.

– Так что там насчёт «ни шагу дальше»?

– Матку надо слушать.

– Вот это её урчание?

– Песню, малыш, песню. Когда чужой близко, она чувствует, даже через стенку. Начинает петь, недовольна. Ну так она как-то спокойно, что ли, поёт, без истерики, просто недовольство показывает.