Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

— Совет Глав Управ, — по учебнику ответил я.

— Ну конечно, — змейски ухмыльнулось начальство. — А совет гражданский лишь кивает согласно.

— Ну не совсем…

— Не совсем. А подданные, Ормонд Володимирович? Прямой воли в политике они не имеют, это факт. А косвенное? Экономика, да банально, эмиграцию никто не отменял. Да на край, возьмут пулестрелы и в Акрополь явятся, вопросы задавать. Сие, конечно, у нас крайне маловероятно, вот только у бриттов тех же таковое не редкость. Думаете толпа к кварталу посольскому второй раз явилась из-за убедительности моей великой? — с усмешкой воззрился на меня злонравный Добродум, на что я, подумав, головой покачал. — Так что у бриттов много факторов действует, и не “единое государство”, сколь бы в мечтах они Империей стать ни тщились.

— Ну хорошо, — признал я. — Значит, вопрос “времени оттягивания” в данном разрезе значения не имеет. Что твари божественные, что техническое устройство, всё едино, — протянул я под кивки Лешего. — Тогда второе. Ежели проявления сии технической природы, то можно их прознать и… вот же бесовщина, — прервал я себя. — А ведь без разницы-то выходит: что разведывать технологию, что ритуал к богам обращения, всё едино будем. Тут детали технического характера скорее, нежели принципиальные. Так что правы вы, выходит, Добродум Аполлонович: на данном этапе и разницы-то нам никакой нет. Но бритты, — задумался я. — Ждать от них агрессии военной или нет?

— Непременно ждать. Естественно, готовиться, — ответствовало начальство.

— А вот будет она или нет — бабка-торговка на рынке полисном знает, — задумчиво подытожил я.

— Именно так, Ормонд Володимирович. Собственно, суть нашего посольства в том была, выяснить, сколь бритты в своей могутности уверились. Ну и сколь на разум способны влиять, если способны, — дополнил он. — А в текущих реалиях, считайте, у бриттов пушка новая появилась. Могучая, но пушка, не более. Ежели, они, конечно, проповедников слать не начнут, в этом случае уже отличия будут очевидны и неприятны. Поклонение богам хоть и затихло, но есть. И ежели блага людям, сколь бы то ни было фантазийные, предложить, то будет период конфликтов. Внутренних, разрушительных и неприятных, — оповестил он. — Так что тут, ежели бог, то либо нам свой нужен, либо потребно изменение программ гимназических, пропаганда и просвещение жителей Полисов. Ну а ежели техника, то всё понятно.

— И война, выходит, может в любой миг учиниться, — задумчиво протянул я.

— Может, — не стал спорить Леший. — Причём даже не из-за злонравности бриттской. Вы речи команды Погибели Троллей слушали?

— Ну, — протянул я, — признаться, не особо вслушивался.

— И зря, — злонравно ответил Добродум. — Потому как исландцы, кому сие судно принадлежит, к войне полисной очень расположены, если не на уровне политиков, то на уровне людей. Что речи в команде ярко иллюстрировали.

— А с чего так? — заинтересовался я.

— Да что-то у них с треской связанное, — отмахнулся леший, но узрев чело моё, изумлением перекошенное, пояснил. — У данов исландских к треске этой дурацкой любовь просто патологическая. И жадность, из сей любви проистекающая. Ну а поскольку воды с бриттам у них, почитайте, одни, то ярятся исландцы на бриттов люто, мол, треску их ловят. Вам смешно, — отметил он мою ухмылку, — а вот конфликты с бриттами, почитайте, наполовину из-за исландцев за последний век. Ну да бес с ними, вопрос в том, что войну и Полис союзный начать может, по неразумению своему.

— Так может, и стоит начать, — обдумал я. — Не говорю я, что хороший сие расклад, но ежели бы прибили бриттов, когда они Полисы Альбы и Эриннаха вырезали, не было бы ныне проблемы.

— Не было бы, факт. Вот только помыслите, сколь новых бы возникло. Начиная от проблем психологических милитантов, в полисы вернувшихся. Последствия такового не одно поколение аукалось бы. Но даже это не столь важно. Два века бритты есть этакий “враг”. Реальный, выдуманный — дело десятое. Но конфликты между Полисами Гардарики редки, военные вообще по пальцам длани перечислить можно. И с данами у нас доброе соседство. А вот ежели не было бы бриттов, бес знает, как бы было.

— Ну тут всяко могло бы быть, но ежели проблемы не решать, поколением будущим оставляя, только хуже будет, — отрезал я.

— И такая точка зрения имеет право быть. И подтверждения ей, как и противоположной, в истории есть и в психологии человеческой. Впрочем, пока у нас с вами мыслеблудие: не нам решать, быть ли войне. Да и даже не Полису нашему, лишь глас имеющему, не более. Ладно, Ормонд Володимирович, на вопрос я вам ответил, пищу для ума вашего беспокойного, надеюсь, дал, — змейски оскалилось начальство. — Теперь вопрос заверения доклада… Вот вы кабан здоровый, — ругнулось начальство, после того как полка, вместо извлечения из потребовавшегося стола под рукой лешего на планки рассыпалась.

Впрочем, авария сия потуги Добродума не прекратила, так что извлёк он из руин полки папку, а из папки доклад мой, со слов моих Дарославу Карловичу записанный. И, прочитав его (а то мало ли, что переписчики злонравные в доклад вписали), я сию бумаженцию подписью заверил, силой юридической наделив.

— Так, хорошо, — наложило начальство клешни на бумаги. — Последний вопрос, и изыдите с глаз моих. И так ремонт после вас учинять, — несправедливо попрекнуло меня начальство, скорбно озирая руины кабинетные. — Даросил Карлович зрит, что действия ваши в посольстве и в доставке награды достойны, — с кислой рожей выдал злонравный Добродум. — С чем лично я решительно не согласен, говорю прямо. Не то, что осудить вас есть за что, дельно вы действовали. Но и награда излишня, — говнился злонравный леший. — Однако ж, с начальством спорить злонравно привычки я не имею, посему отвечайте, какую награду желаете. И на многое не рассчитывайте, всё ж не Полис спасли от беды неминучей, — с видом в зад ужаленного достоинства процедил Леший.

— Хм, — задумался я, несколько сей щедростью ошарашенный.

Ну реально, говорил Карлыч, что “награды достойно”. Что и вправду так, но я резонно полагал, что будет это премия денежного содержания. Вполне прилично и достойно, но вот вопрос “чего желается” — уже совсем иной коленкор. Таковые вопросы, ежели разобраться, есть признание не “службы, подражания достойной”, а “подвига, сверх ожиданий возможных”. Так что с Лешим я, признаться, был солидарен: никак мой вояж “из бриттов в славы” на подвиг не тянул.

С другой стороны, на острова я таки поплыл, невзирая на предполагаемую опасность. Да и деяния мои, опять же, более гражданину Полиса подобали, нежели подданному. А уж спектакль с лешим идолищем — вообще достоин многого, да и вполне на подвиг тянет, куда там Сцеволам жалким всяческим, лапу в факелах поджаривающим.