Юрий Панов - Брод через Великую реку. Книга 2

Ещё с утра он отправил своего человека тайно и аккуратно собрать сведения про Нину. Тот вернулся только к вечеру и сообщил ему, что Нина ни с кем тайно не встречается и её за глаза уже давно окрестили «старой девой» из-за того, что она отказала нескольким молодым людям, предлагавшим ей руку и сердце. Близкие подруги рассказали, будто ждёт она кого-то, уехавшего не то в Китай, не то в Маньчжурию… Хорошо заплатив своему человеку, Михаил поблагодарил и отпустил его.

Скоро, довольный полученной информацией, опять с Ли Ченом и маменькой был у Муралиных. Однако, решив посмотреть, какая будет у неё реакция на полное пренебрежение ею, букет цветов не стал покупать. Так хотелось ему узнать, любит она его или нет, прежде чем предпринять ответственный шаг.

Нина, столкнувшись с довольно холодным поведением молодого человека, была просто озадачена. – Как же так? Недавно он явно был влюблен, а сегодня – будто и не знает меня?

Она то фыркала, показывая всем, что способна обойтись без всех, то сама рассказывала невероятные и смешные истории, немало удивляя своих родителей удалью и бесшабашностью…

Но Михаил, выполняя совет мудрого друга, продолжал сохранять к ней деланное равнодушие. Таким он и расстался с Ниной. Вечером мать по секрету сказала ему, что родители Нины находят брак между ними неплохим со всех сторон. Единственная трудность – строптивость самой Ниночки.

– Как всегда, Ли Чен оказался прав… – подумал Михаил, найдя абсолютно правильным своё поведение в этот вечер.

Как рассказали потом родители Нины, ей этот вечер нанёс серьёзнейший удар: она сначала ругалась, ворчала, даже кричала на воображаемого Михаила за то, что он не оценил её чувств, а потом проплакала всю ночь…

Утром Михаил со своей матерью и Ли Ченом уже стоял перед дверями Муралиных: теперь ему предстояло выполнить вторую часть плана, который разработали они.

Услышав, что в передней стоит Михаил с матерью, Нина вышла к нему с сердитой физиономией: брови опустились к переносице, а руки упёрлись в бока. Она считала, что не будет с ним разговаривать, пока тот не попросит прощения за прошлый вечер. Поэтому появление Михаила с цветами вполне входило в процедуру прощения.

Отец с матерью с ужасом смотрели на её поведение.

– Неужели наша и ему откажет? – тихо шепнул отец Нины и молча обнял жену: капли горьких слёз уже текли по её щекам.

– Извинись! Иначе я и разговаривать с тобой не буду! – без всяких обиняков произнесла она и отвернулась.

– Да пошла ты в баню! – громко и твёрдо произнёс Михаил и, повернувшись, шагнул к двери, выбросив цветы через плечо. – Мне не за что просить прощения…

– Постой… Прошу тебя… – это был голос мольбы, голос любви, голос страдания и покорности: она уже горько сожалела о том, что поддалась гордыне и чуть не погубила свою любовь своими собственными руками. – Не уходи… Я давно люблю… только тебя…

Михаил посмотрел благодарно на Ли Чена: тот кивнул ему незаметно.

– Это так ты сейчас говоришь… А потом? Если я захочу взять тебя в жены? Тебе вдруг что-то не понравится, и ты тут же побежишь к маме с папой?!

– Нет… Никогда… Прости меня… Я очень хочу, чтобы ты был моим мужем! – и тихо добавила. – Ты победил…

И Нина бросилась собирать выброшенные Михаилом цветы.

Родители, неожиданно поняв то, что сейчас здесь произошло, улыбались и обнимались. Ли Чен хитро прищурившись, кивнул другу.

Когда же Нина вернула букет цветов Михаилу, тот подарил ей букет, взял её за руку и повёл к отцу с матерью.

– Николай Сергеевич и Варвара Спиридоновна, я прошу руки вашей дочери!

Те немедленно согласились, уже совсем отчаявшись на счастливый конец. За столом было весело и хорошо всем: помолвка состоялась!

В конце вечера отец Нины, наконец, поняв, кто так хитроумно руководил всей этой победоносной войной, налил вина в бокал и подошёл Ли Чену. – Спасибо, тебе, друг!

И крепко по-русски пожал ему руку. Как и следовало ожидать, Ли Чен от вина отказался, поклонившись ему за оказанный почёт. Однако не избежал поцелуя в щёку от матери Михаила…

Вечером, погадав на своих палочках, Ли Чен назвал наиболее благоприятную дату бракосочетания.

Глаза мои открылись сами собой. Я даже не заметил, что улыбаюсь, но последнее событие поставило меня в тупик.

– Во древность… Они чего там с ума посходили? Вычислять день наиболее благоприятный для бракосочетания? Да, кто же у нас будет это делать? Вся эта чертовщина у нас в полном запрете! У нас два дня для этого есть – суббота и воскресение, какие уж тут расчёты! – с усмешкой подумал я о том, что от дня бракосочетания может зависеть будущее семьи. Неожиданно мне в голову пришла странная мысль. – А если бы я с Вероникой выбрал другой день бракосочетания, что-то бы изменилось?

И, подумав, засомневался. – Едва ли…

Но какой-то камушек всё-таки в моей головушке застрял. – А я вот дальше, если удастся, посмотрю, какая жизнь будет у моего предка!

«г. Полевской, январь 1876 года.

У меня 28 июля (в один день со мной!) родился сын. Назвали его Алёшкой. Мы оба с Ниной довольны и счастливы! Плохо одно, мне придётся ехать в Кобдо торговать, хоть очень не хочется. Так плохи наши дела. Но оставить ни с чем жену и сына теперь не могу: ехать всё же придётся!»

Смотрю на огонь и представляю, как это всё происходит…

Михаил в сопровождении Ли Чена торопился из Новониколаевска в Полевской, где его жена должна была вот-вот родить. Жизнь в двух городах (он – в Новониколаевске, она – в Полевском) потребовала частых поездок к жене и, как следствие, дела пошли плохо: недогляд, воровство, да и спрос на его товар поубавился. По просьбе Нины погостить у родителей, он её на время оставил там, а сам периодически навещал. Когда же Нина сообщила о своей беременности, решил оставить её там до рождения ребёнка.

Он ввалился в дом, когда часы с кукушкой отметили пять утра часов. Всё Дубовцевы и Муралины ещё с вечера находились на ногах из-за начавшихся схваток. Но вместе с акушеркой трудилась в поте лица лишь Варвара Спиридоновна. Поэтому приезд Михаила был для всех приятной неожиданностью.

– Мишенька, сынок, хорошо, что ты приехал… Она рожает! И страдает… – волнуясь, мать бросилась к сыну, целуя его в обе щёки.

– А мне можно к ней? – он на цыпочках пошёл было к двери, но, увидев, как взметнулись в верх обе руки матери, остановился.

– Ты что? Вдруг занесёшь какую-то заразу?!

Вздохнув, он снял дорожную одежду, и подсел к печке.

Скоро из соседней комнаты раздался пронзительный и долгий женский крик, а следом подал голос ребёнок. А ещё спустя некоторое время вышла и Варвара Спиридоновна.

– Мужик! – с подъёмом устало произнесла она, победно оглядевшись. Увидев вставшего Михаила, улыбнулась ему. – Мишенька, поздравляю… У тебя – сын!