Борис Попов - Приятная неожиданность

– Вот же музыка, – горячо заспорил Михаил, тряся бумагой.

– Ну, слушай, – сказал я.

Сначала текст – и медленно стал читать. А теперь – мелодия, вся сила песни и начал петь без слов. Купец не сразу, но понял.

– Но я вот помню и так.

– А если бы я писал тебе письмо?

– Ну, как-то бы спел, – неуверенно заявил Миша.

Я взял у него бумагу и наскоро записал первые три куплета другой песни. Сунул купцу – пой. Тот поразился, и что-то заблеял. А теперь я: и стал петь. На втором куплете вступила дудка, следом – остальные. Мы ушли писать с улицы в склад. Мои ребята сгрудились у двери. У Михаила округлился рот.

– Как это вы все, разом-то?

– Слаженная команда, – гордо заявил я, думая о грядущих у народа именинах, свадьбах и неведомых мне пока русских праздниках.

Ладно, пора за гитарой. Встал, начал прощаться. Купец стал звать обедать.

– Тороплюсь, – отмел я лестное предложение.

Сейчас свяжись, это до вечера. А завтра торговец струнным инструментом отчалит в другой город и ищи его свищи. Эти шутки судьбы мне известны хорошо, все-таки мне за пятьдесят. Уж не мальчик, видал виды. Мы вышли из склада.

Уйти нам не дали. Встретила возбужденная толпа. Поднялся шум: вы чего так долго, мы тут ждем… Люди хотели даровых песен и зрелищ. От меня – не дождетесь. Хватит исполнять клятву Гиппократа!

– Шумните им, – попросил я своих, – что сегодня здесь петь больше не будут.

Молодые переминались с ноги на ногу.

– Нас так не ждали ни разу. Надо петь, – заявил самый падкий до чужого успеха музыкантишка.

Посмеявшись в душе, я ответил.

– Ну что же, можете петь тут хоть до утра.

Подумал о торговце инструментами – буду искать по рынку сам и повернувшись, начал уходить. Далеко мне уйти не дали – стали хватать за руки.

– Старший, мы идем, больше горячиться не будем…

Посмотрел в их зарвавшиеся лица. Глазенки прячут. Похоже, проняло. – Охладить надо народ, – скомандовал я.

Из наших тут же вытолкнули самого горластого. Он взялся орать, как громкоговоритель.

– Новгородцы! Певец устал, сегодня песен больше не будет.

И так раза три. Вот это по-нашему, по-вокальному! Народ пороптал, пошумел и разошелся. А мы двинулись в сторону намеченной цели. Значит, о гитаре вы слыхом не слышали, но может хоть балалайку знаете? Ребята переглянулись, поговорили тихонько между собой. И не видели, и не слышали. Ну, прямо край какой-то таежный! И это святая Русь!

Я начал потихоньку злобствовать.

– А струны-то вы видели?

– Конечно, – расцвели ребятишки, радуясь выходу из тупика.

Я напрягся, как волк учуявший добычу. Интересно, на какую дудку они натянули струну?

– И на что они были натянуты? – спросил у молодых.

– На домру.

В памяти что-то шевельнулось. Слышал звон, но не знаю, где он.

– А какая она?

Описывают. Нет, это не гитара.

– А далеко видели? – может где-нибудь в Киеве?

– Да тут на торге.

– Прямо здесь?

– Да рядом. Вот она стоит, – и показывают руками.

Я внутренне аж ахнул! Стоит красота с тремя струнами, дека с колками, корпус круглый. Конечно, три не шесть, и как звучит, неведомо, но все это решаемо. Струны подтянуть, деку подогнать. Сидящий бородач лениво спросил:

– А деньги-то у тебя есть? Инструмент десять рублей стоит.

Я вздохнул, спросил парней: а поласковей продавца не найдем? Они дружно замотали головами. Да, в других городах такого нет. Торгаш встал, прошел за домрой, протянул мне.

– На ней ведь играть надо уметь.

Посмотрим, что я смогу, может налавчиваться надо долго. Бить себя в грудь и кричать, что на гитаре с десяти лет играю, может и бесполезно. Придется учиться заново. Взял инструмент в руки, прошелся по струнам. Звучит славно. Повертел колки, заиграл. Подтянул одну струну, и запел. Как мной гордились ребята! Купец просто раскрыл рот.

Домра звучала изумительно и на трех струнах. Гитара против нее выступит только элитная. Дешевка – не у дел. Тут откуда-то выскочил невзрачненький мужичонка.

– Пой дальше, – скомандовал он.

Подумал: а приказывать будешь дома, жене и детям. У меня все мысли были о покупке и цене. Пришлый заныл, что это же он просит.

– А я тебя прошу: дай сделать дело!

Он опять взялся донимать. Уже не слушая, сказал своим: уберите его. Парни спросили: как, куда. Я обозлился: лучше, если останется жив. Мои загоготали пошли на говоруна всей оравой. Как он от них убегал… Я повернулся к торгашу.

– Как ты играешь! – восхитился тот.

– Да инструмент уж очень хорош! Так сколько хочешь?

У продавца музыкальных инструментов глазки забегали. Он явно упарился с домрой.

– Молодые твои придут, инструмент в руках крутят, бренькают. А денег в кошеле нет и похоже, не будет.

– Так сколько? – прервал его я.

– Ну, десять рублей.

– Даю три.

– Девять.

– Восемь.

Повернулся уходить. В глазах вернувшихся парней плескалась горечь. А домра в моих руках – чудо как хороша!

– Шесть рублей и не меньше! – крикнул мне в спину Тишило.

Да, до уличного продавца-турка двадцать первого века, ему далеко. Не хватило бы мне десятки, и, оставив скоморохов караулить, побежал бы к Фролу за добавкой.

– Три рубля – негромко сказал я.

– Бери – махнул рукой купец.

Как это в книге про ходжу Насреддина: продавец оказался сговорчивым и после часа криков и споров… Я бережно взял свое чудо в руки, ласково повертел, начал отсчитывать рубли. Купчина бубнил рядом.

– Полгода сбыть не могу, отчаялся уже. Покупатели смотрят, а не берут. Почему неласков был – твои ходят часто, но проку от них нет. Разложил монеты по прилавку, купец их жадно схватил.

– Расчет полный, претензий нет?

Говорил я отчетливо и громко.

– Всем доволен! – бодро ответил веселый торговец.

– Соседи слышали?

После песни, из-за прилавков рядом и напротив за нами следили очень внимательно. Отозвались тут же: да, конечно, да, да… Ну можно уважить купчика напоследок за внимательность. Я взял домру покрепче, отступил на пару шагов, вдруг Тишило прыгнет, и очень внятно проговорил.

– Такая замечательная вещь на рынке – в большую редкость. Обычно их делают на заказ признанному мастеру, играть в княжеских и боярских теремах очень богатым и знатным людям. На обычный прилавок, к не знающим ее истинной цены людям, она может попасть только случайно. У меня с собой только десять рублей. После того, как я на ней поиграл, отдал бы деньги без звука. Надо было бы, сбегал за прибавкой. Вещь очень дорогая, и красть ее можно только под заказ другого мастера игры на домре, их в Новгороде пока нет. Я учился у арабов, такого замечательного инструмента ни у них, ни на Руси не видывал. Ладно мне, слава богу, продали всего за три рубля. Я-то и двадцатку бы отдал безропотно, если бы видел, что ты настоящую цену инструменту знаешь.