Сергей Щипанов - По ту сторону

Ведь так и знала: не кончится добром занятие работорговлей!

У себя, в двадцать первом столетии, я слышала много историй о похищении людей с целью получить выкуп. Не думала, что придётся столкнуться с киднепингом в шестнадцатом веке. Между тем для пирата пленный, за которого можно получить с его родных деньги – ценная добыча. Как для этого Лурье – мой Роберт, жизнь и свободу которого он оценил в пятьсот ливров (что-то около двенадцати английских фунтов).

У меня голова кругом. Где взять деньги? Заложить дом? Продать всё имущество? Что вообще делают в таких ситуациях?

На другой день после визита Добса я собралась и поехала к дяде Ричу.

По моему виду Беркли сразу догадался: что-то случилось.

– С Робертом беда? – спросил он после первых приветствий.

Я кивнула, и тут же – глаза на мокром месте.

– Он в плену, дядя, – сказала я, всхлипывая.

– Фу, ты, господи. Я уж было подумал… Живой, и слава богу! Давай-ка, выкладывай всё.

Подробно рассказала о визите Добса.

– Пятьсот ливров? – переспросил дядя Рич. – Это ещё по-божески… Сколько у тебя есть денег?

– Только восемнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов. Что мне делать, дядя Рич? Где взять остальные? Заложить дом?

– Зачем? Я могу ссудить недостающую сумму. Ты правильно сделала, что обратилась ко мне, племяшка. А с ростовщиками не вздумай связываться – это сущие кровопийцы.

Я бросилась ему на шею.

– Спасибо, дядя Рич! У меня камень с души… Только возьмите что-нибудь в залог. Вот здесь ожерелье, что привёз Роберт…

Полезла в ридикюль за жемчугом, подарком мужа.

– Не надо! – остановил меня дядя Рич. – Оставь у себя.

– Но, как же…

– Главное – освободить Роберта, а там видно будет.

– Спасибо, дядя Рич. Не знаю, что бы делала без вас.

– Погоди благодарить. Вот вызволим твоего муженька, тогда… Кстати, когда ты хочешь ехать? Знаешь, что – я с тобой.

– Со мной? Во Францию?

– Ну, конечно!

О такой услуге я и мечтать не могла. Замечательно: есть на кого опереться, а то ехать одной, в незнакомую страну…

Сборы были недолгими. Через два дня я и дядя Рич в сопровождении двух слуг катили в повозке в сторону Дувра.

Немного на земле мест, о которых знают все, и которые мечтает посетить каждый. Одно из них – Париж, город любви и красоты, город-праздник. Недаром французы называют его столицей мира.

И я когда-то грезила Парижем.

Моя мечта исполнилась: увидела французскую столицу своими глазами. Без Эйфелевой башни, зато с целёхонькой Бастилией.

Дядя Рич запасся рекомендательными письмами от своих друзей к их парижским знакомым, которые могли быть полезны в контактах с Лурье, но просить у них гостеприимства счёл неудобным. Мы остановились на постоялом дворе на улице Руе Монторгуейль, носящем гордое звание гостиницы.

Я попала в Париж, но другой – совершенно не похожий на «город вечного праздника». Париж эпохи между временами «Проклятых королей» Дрюона и «Трёх мушкетёров» Дюма. Увидела и остров Сите с Собором Парижской Богоматери, и Еврейский остров, на котором в четырнадцатом веке сожгли Жака де Моле, великого магистра ордена тамплиеров; слышала звон колоколов церкви Сен-Жак-ла-Бушери с её пятидесятиметровой колокольней; полюбовалась «вживую» Бастилией.

Мрачноватым показался мне «город любви и красоты», над которым незримо витал пепел сожжённых на Гревской площади еретиков. И были свежи ещё воспоминания о Варфоломеевской ночи – событий десятилетней давности. Тяжёлая готика храмов, будто нависающих над узкими кривыми улочками, давила. И не запах фиалок – вонь гниющих отбросов подавляла все прочие ароматы. В этом отношении Париж ничем не отличался от любого другого города, из числа посещённых мною за время странствий по средневековой Европе.

Впрочем, цель моего приезда сюда отнюдь не любование красотами французской столицы.

Дядя Рич навёл справки о Жаке Лурье, корсаре по прозвищу Беспощадный. И с удивлением узнал, что сей достойный подданный короля Генриха III уже с неделю пребывает в раю (или в аду, что более вероятно), получив смертельное ранение в какой-то уличной стычке. Имущество же покойного унаследовала некая Адель, содержанка, с которой Лурье обвенчался буквально за несколько дней до своей трагической кончины. Так что теперь нам предстоит иметь дело не с самим корсаром, а с его вдовой. И неизвестно ещё, что предпочтительней, ибо вдовушка слывёт отчаянной сумасбродкой. Кстати, брак у неё не первый, прежний муж мадам, скончавшийся год назад, звался шевалье де Туш.

Я собралась ехать в Буживаль, домой к свежеиспечённой мадам Лурье, но дядя Рич отговорил, сказав, что возьмёт на себя миссию вести переговоры.

– Мне сподручнее общаться с дамой, – объяснил он. – С тебя она наверняка постарается содрать как можно больше за Роберта, а я собаку съел на разного рода сделках, меня не проведёшь. К тому же, неплохо знаю французский.

Дядя Рич поехал в Бужевиль – местечко близ Парижа, без меня. Я осталась в гостинице ждать.

Сидела и думала: что, собственно, происходит? Почему во Франции удерживают английского подданного, нагло требуя выкуп? Беспредел какой! Столетняя война закончилась без малого полтора века назад, между двумя державами мир… Впрочем, нет, какой, к чёрту, мир, скорее – вооружённый нейтралитет. И те и другие только и ждут случая вцепиться противнику в глотку. Но, не решаются: расклад сил примерно равный. Потому и поощряется каперство – способ насолить сопернику, не ввязываясь в полномасштабный конфликт.

Ух, ты! А ведь я могла бы писать трактаты о Европейской политике шестнадцатого века. Как всё же обостряются мыслительные способности в отсутствие ТВ и интернета!

Я подошла к окну. Ливший с утра дождь закончился, ветер разогнал тучи, Париж купался в солнечных лучах, как в золоте. Пламенели шпили на башенках дворца Консьержи, и пылала верхушка колокольни Сен-Жак, увенчанная статуей святого Иакова. Радостно чирикала птичья мелочь. Кричала, очевидно, расхваливая товар, уличная торговка. Кто-то играл на дудке. Париж жил обычной суматошной жизнью.

А муж мой, должно быть, где-то недалеко, в плену у сумасбродной мадам Лурье… Ч-ё-о-орт! Она что, его вместе с движимым и недвижимым имуществом унаследовала?!

Я в гневе саданула кулаком по стене.

И тут же сказала себе: не дури, может, дядя Рич уже сегодня всё уладит, и я увижу своего Роберта.

Дядя приехал к ночи. Уставший и злой. Ругал на все корки французов.

– Чёртовы лягушатники! Уж так любезно разговаривают, такой елей разливают, но как до денег доходит – денье не уступят, кровососы.

– Вам не удалось договориться с мадам? Она повысила сумму выкупа? Сколько ей нужно? Да говорите же, не томите, дядя Рич!