Александр Башибузук - Оранжевая страна. Фельдкорнет

— Это точно… — я наконец собрал Маузер и засунул его в кобуру. — Не вышел. Тут возник у меня к тебе один вопрос…

— Какой? — Степан мгновенно насторожился.

— А такой… — я посмотрел ему прямо в лицо и жестко сказал. — А нахрена ты мне в отряде нужен?

— Это как? — парень с некоторым превосходством посмотрел мне в глаза. — Нешто, лишний ствол не нужон? Вояки–то у тебя аховые…

— Ствол нужен. А ты нет. Собирайся и отваливай. Конь у тебя есть, винтарь с патронами тоже. Провианта чуток прикажу насыпать. Забирай все и до свидания…

— А если не уйду? — с угрозой прошипел Степан.

— Тогда твой труп сожрет зверье… — я подкурил сигару и демонстративно отвернулся от Степана. — Поспеши, на сборы тебе полчаса даю…

Да, я сознательно спровоцировал конфликт с казаком. Вояка он хоть куда, тут спору нет, возможно и человек неплохой, но ведет себя слишком независимо, а следовательно — непредсказуемо. И уже люди начинают обращать на это внимание. Вот как сейчас, все чистят оружие, я в том числе, а ему до этого дела нет. Опять же, во время марша самовольно скрылся из глаз и появился только к вечеру. Эту практику надо ломать, чем быстрее, тем лучше…

— А не много ли ты, офицеришка, на себя берешь? — процедил пренебрежительно казак. — Сопатку давно не воротили?

М-да… Ну как мне быть? Можно тупо пристрелить — оружие от него далеко, вполне успею. Можно приказать другим — выполнят и глазом не моргнут. Другой вопрос — зачем? Опять же, родная русская душа. Лишнее оно…

— А пошли, попробуешь…

— Ну, тады не обессудь… — Степа решительно встал и на правился за мной.

Отошли, как бы по нужде, подальше от лагеря, где Степа и попытался мне набить морду. Я грешным делом побаивался, что он владеет каким–то загадочным казачьим видом единоборств, сами понимаете, о пластунах легенды ходят, но все оказалось не так сложно. Верней, сложно, но не запредельно. Ради интереса побегал маленько от хитрых захватов и резких, вполне поставленных, ударов, а потом выбрав момент, просто вырубил его, слегка приложив в висок. Силен и ловок оказался парень, даже немного обучен какому–то интересному стилю, но меня под это дело, специальные люди затачивали, так что извини…

— Что дальше? — Я спокойно присел рядом с ним. — Можем еще попробовать, только сразу скажу, вот в этом деле, ты мне не соперник, а на саблях, я даже не стану пробовать, просто не обучен. Совсем.

Степан помотал головой, а потом угрюмо сказал:

— Ты не наш, не рассейский. Так ведь, вашбродь?

— С чего это вдруг?

— Посадка в седле не та! — Степан загнул палец. — Нашим офицерикам, в ихних училищах, так это дело вдалбливают, потом сроду не переучишь. А ты, вроде, вообще не учен. В седле конечно держишься, но как гражданский шпак.

— Это ты точно подметил Степа, не учен, не мое это дело, на лошадках–то гарцевать, — не стал я отказываться. — Давай дальше.

— Говор не наш, — парень загнул еще один палец. — Командуешь не по–нашему, воюешь не по–нашему, да и бьешься — тоже, не по–нашему… — Степан осторожно потрогал шишку на виске. — И самое главное, нет в тебе гонору и повадок охвицерских. Сильничаешь себя, когда ужосу на этих наводишь.

— Так это все плохо или хорошо?

— С одной стороны хорошо… — задумался Степан. — А с другой стороны, непонятно…

— Пора Степан возвращаться, — я встал на ноги. — Еще не дай Бог хватятся и шум поднимут. Давай договоримся так. Доберемся до города, поступишь как душа подскажет, а пока не ерепенься, пользы от этого никакой. Историю твою, я не спрашиваю, захочешь — сам расскажешь, но если надо будет чем помочь — помогу. Про себя, могу лишь только одно сказать. Я офицер, русский, но не из России. И уж точно, не враг тебе. Идет? — я протянул ему руку и помог встать.

— Идет… — Степан кивнул и сказал. — Ты уж не держи на меня обиды. Просто, мне уже вот где сидят офицеришки… — он черканул ребром по горлу и не оборачиваясь пошел в лагерь.

Когда я появился в лагере, Степан уже чистил свою винтовку. Однако, опять не со всеми, а отдельно. Ну что же, это на самом деле значит очень многое, учитывая то, что оружие у него скорей всего в полном порядке. Мой разговор с ним, не остался незамеченным, подошел Шнитке и попросился на личный разговор. Да, так и сказал, прошу разрешения на личный разговор.

— Герр гауптман…

— Адольф, во внеслужебное время можете ко мне обращаться, просто Михаэль.

— Герр, Михаэль? — переспросил немец.

— Можно просто Михаэль, впрочем, говорите как вам удобней.

Немец кашлянул в кулак и почему–то смущаясь сказал:

— Я благодарю вас, за помощь с герром Степаном. На самом деле, такое его поведение, вызывало достаточно нехорошие разговоры в подразделении. Могу осмелиться дать вам совет…

— Я всегда рад вас выслушать Адольф, — я поощрительно улыбнулся и дал ему сигару.

Шнитке даже вспыхнул от удовольствия:

— Герр Михаэль, герр Степан, гораздо лучший солдат, чем мы все вместе взятые, за исключением вас, конечно. Было бы неправильно, ставить его с нами в один ряд.

— Адольф, в роли сержанта, я вижу только вас… — я не преминул подкинуть дровишек в топку самомнения сержанта.

— Благодарю вас за доверие! — Шнитке четким уставным движением кивнул. — Но я имел ввиду немного не это.

— Я понимаю о чем вы Адольф. Я ему поручу разведку, во избежание вопросов можете сообщить это личному составу.

— Вы очень проницательны, герр Михаэль, — почтительно склонил голову сержант.

— Я подумаю над этим, Адольф. В свою очередь, хотел у вас поинтересоваться, зачем вы отправились воевать?

— Я защищаю свою новую родину, — спокойно ответил немец. — Я проживаю в Йоханнесбурге. В нашем отряде, все немцы местные. Кроме Вилли, он приехал к брату, но тоже остался. К тому же, я пруссак и всю жизнь мечтал воевать, — а потом добавил, — особенно с британцами.

Вот так… И этот не любит бриттов. Тенденция однако…

Вечер закончился почти привычно. Разве что, сегодня перед сном, Лизхен возжелала еще чуточку поцеловаться. Но не более.

М-да… а кажется Венечка жутко ревнует. Скажете пустяки? Да нет… Ментально неустойчивый, ревнивый студент–анархист, да еще и химик — это страшно…

Утром проснулся, с головой гудящей как паровоз. Клятый Венечка, будил меня четыре раза и с горящими глазами сообщал свои безумные прожекты. Он собирался отравить цианидом реку Моддер, подразумевая, что все бритты под Пардебергом, вдруг возжелают напиться водички и сразу издохнут. Потом Вениамин собрался построить гиперболоид. Большую линзу, которая отразит вспышку адской смеси — его личного изобретения, и спалит к чертям собачим, наглых интервентов. Правда, он назвал эту установку не гиперболоидом, а поджигательной машиной имени самого себя, но суть от этого не поменялась. Господи, а я всего–то поинтересовался, сможет ли он кое–что приготовить по моему рецепту. Обычный напалм и смесь для терочного запала. И все! Какие нахрен поджигательные машины?