Джон Стейнбек - Гроздья гнева

Том ответил, словно извиняясь:

– Пришлось стукнуть его, беднягу, а то не хотел идти.

– Сильно ударил? – спросила мать.

– Да нет, не очень. Он скоро совсем очнется.

У дяди Джона начались приступы тошноты. Его вырвало.

Мать сказала:

– Твоя порция картошки осталась, Том.

Том хмыкнул:

– Сейчас что-то не хочется.

Отец крикнул:

– Ну, все. Эл, привязывай брезент.

Грузовик стоял, готовый к отъезду. Дядя Джон уснул. Пока Том и Эл поднимали его и взваливали на самый верх, Уинфилд давился, передразнивая дядю Джона, а Руфь, стоя рядом с ним, зажимала ладонью рот, чтобы не прыснуть.

– Готово, – сказал отец.

Том спросил:

– А где Роза?

– Вот она, – ответила мать. – Иди, Роза. Сейчас поедем.

Роза Сарона сидела молча, опустив голову на грудь. Том подошел к ней.

– Идем, – сказал он.

– Я не поеду. – Она не подняла головы.

– Ничего не поделаешь, надо.

– Я хочу вместе с Конни. Я без него не поеду.

На дорогу, ведущую из лагеря к шоссе, выехали три машины – старые, набитые людьми и всяким скарбом. Они дребезжали на ходу, освещая тусклыми фарами дорогу.

Том сказал:

– Конни нас найдет. Я попросил в лавке, чтобы ему передали, куда мы уехали. Он нас найдет.

Мать подошла и стала рядом с ним.

– Пойдем, Роза. Пойдем, милая, – мягко сказала она.

– Я его подожду.

– Ждать нельзя. – Мать нагнулась, взяла Розу Сарона под локоть и помогла ей встать.

– Он нас найдет, – сказал Том. – Ты не беспокойся. Он найдет. – Они шли по обе ее стороны.

– Может, он пошел купить книги, по которым учатся, – сказала Роза Сарона. – Может, он хотел напугать нас в шутку.

Мать сказала:

– Может быть, и так.

Они подвели ее к грузовику, помогли подняться наверх, и, забравшись под брезент, она скрылась там в темноте.

Бородач из крытой травой лачуги несмело подошел к ним. Он топтался около грузовика, заложив руки за спину.

– У вас ничего такого не осталось, что может нам пригодиться? – спросил он наконец.

Отец ответил:

– Нет. Нам оставлять нечего.

Том спросил:

– А вы разве не уезжаете?

Бородач долго смотрел на него.

– Нет, – ответил он наконец.

– Да ведь подожгут.

Неуверенно глядевшие глаза уставились в землю.

– Я знаю. Нам это не в первый раз.

– Так зачем же здесь оставаться?

Растерянный взгляд секунду задержался на лице Тома, отразив красный свет потухающего костра, и снова скользнул вниз.

– Сам не знаю. Очень уж долго собираться.

– Если подожгут, так ни с чем останетесь.

– Я знаю. У вас ничего такого не будет, что может нам пригодиться?

– Нет, все с собой забираем, дочиста, – ответил отец. Бородач побрел к своей лачуге. – Что это с ним? – спросил отец.

– Очумелый, – ответил Том. – Мне тут рассказывали – это у него от побоев. Полисмены по голове били.

Еще несколько машин караваном выехали из лагеря и свернули к шоссе.

– Надо двигаться, па. Ты, я и Эл сядем в кабину. Ма пусть забирается наверх. Нет, ма, лучше садись между нами. Эл! – Том сунул руку под сиденье и вытащил оттуда тяжелый гаечный ключ. – Эл, ты садись сзади. Вот, возьми. Это на всякий случай. Если кто полезет – угости как следует.

Эл залез сзади на грузовик и уселся, сложив ноги калачиком и не выпуская гаечного ключа из рук. Том вытащил из-под сиденья домкрат и положил его рядом с тормозной педалью.

– Ну, так, – сказал он. – Ма, садись посередке.

Отец сказал:

– А я с пустыми руками.

– В случае чего возьмешь домкрат, – сказал Том. – Даст бог, не понадобится. – Он нажал кнопку стартера, маховик сделал оборот, замолчал… еще оборот… Том включил фары и выехал из лагеря на первой скорости. Тусклые огоньки фар неуверенно нащупывали дорогу. Грузовик выбрался на шоссе и повернул к югу. Том сказал: – Бывает так в жизни, что хочешь – не хочешь, а озлобишься и…

Мать перебила его:

– Том… ты же мне сам говорил… ты обещал, что не озлобишься. Ты обещал.

– Помню, ма. Я себя сдерживаю. Только эти понятые… Видал кто-нибудь понятого, чтобы он не толстозадый был? Вертят толстой задницей, палят из револьверов куда попало… Ма, если б они действовали по закону, разве бы мы им противились? А ведь закон не такой. Они наш дух хотят сломить. Им нужно, чтобы мы им пятки лизали, ползали, как побитая сука. Они хотят раздавить нас. Ей-богу, ма, до того дошло, что если не изобьешь эту сволочь, так порядочным человеком себя не считаешь. А им нужно, чтобы мы и думать забыли о своей порядочности.

Мать сказала:

– Ты обещал, Том. Ведь с нашим Флойдом тоже так было. Я знала его семью. Я помню, до чего его довели.

– Я себя сдерживаю, ма. Честное слово, сдерживаю. А разве тебе приятно будет, если я стану ползать, как побитая сука, волочить брюхо в пыли?

– Я не устаю молиться. Том. Ты себя береги. Видишь, семья распадается. Ты береги себя.

– Постараюсь, ма. Только трудно мне будет удержаться, если пристанет какой-нибудь толстозадый. Будь все по закону, дело другое. А поджигать лагерь – такого закона нет.

Грузовик шел, подрагивая кузовом. Впереди на шоссе показалась цепь красных фонарей.

– Должно быть, объезд, – сказал Том. Он убавил скорость и остановился, и в ту же минуту грузовик окружила толпа людей. Кто держал в руках кирку, кто винтовку. На некоторых были каски, кое на ком фуражки Американского легиона [3] Американский легион – основанная в 1919 году в США реакционно-шовинистическая организация бывших участников мировой войны, ведущая активную борьбу с революционным рабочим и фермерским движением. . Один заглянул в кабину, дохнув горячим запахом виски.

– Куда это вы едете? – Он приблизил свою красную физиономию к лицу Тома.

Том замер. Рука его скользнула вниз и нащупала домкрат. Мать изо всех сил сжала ему локоть. Том сказал:

– Мы… – и вдруг в его голосе послышались угодливые нотки. – Мы не здешние, – сказал он. – Нам говорили, что есть такой округ Туларе, там можно получить работу.

– Не в ту сторону едешь, голубчик. Нам здесь всякие Оки не нужны.

Руки и плечи Тома словно окаменели, по его телу пробежала дрожь. Мать все еще сжимала ему локоть. Вооруженные люди стояли перед машиной. Некоторые из них, корча из себя военных, были одеты во френчи с широкими кожаными поясами.

Том жалобно спросил:

– А как же туда проехать, мистер?

– Поворачивай назад и держи к северу. А сюда не возвращайся до сбора хлопка.

Том весь дрожал.

– Слушаю, сэр.

Он дал задний ход, развернулся и поехал обратно. Мать разжала пальцы и чуть похлопала его по руке. А он трясся всем телом, стараясь подавить рыдания.

– Ничего, – сказала мать. – Ничего.

Том высморкался на дорогу и утер глаза рукавом.

– Сволочь!..

– Ты сделал, как надо, – ласково сказала мать. – Как надо, так ты и сделал.