Джон Стейнбек - К востоку от Эдема

Здоровье Адама постепенно улучшалось. Он уже шевелил левой рукой и начал понемногу читать и с каждым днем — все дольше.

— Вот когда устаю, буквы расплываются. А так — прекрасно вижу. Хорошо, что я очки не заказал, от стекол зрение только портится. В жизни на глаза не жаловался.

Ли довольно кивал. Он съездил в Сан-Франциско, привез оттуда пачку книг и, кроме того, выписал множество оттисков различных публикаций. Он перечитал все, что написано об анатомии мозга, и теперь прекрасно разбирался в симптомах и осложнениях тромбоза и вообще в патологических изменениях мозговой деятельности. Он изучал предмет и расспрашивал знающих людей с таким же упорством, с каким в свое время изловил, разделал и проанализировал ивритский глагол. Поначалу доктора Г. С. Мэрфи раздражала настырность слуги-китайца, но потом раздражение уступило место искреннему уважению к его любознательности, и он начал относиться к нему едва ли не как к ученому коллеге. Он даже брал у Ли новые журналы и оттиски статей с сообщениями о диагностике и лечении таких заболеваний. «Этот китаеза побольше моего знает о кровоизлияниях в мозг, — заявил он однажды доктору Эдвардсу. — И наверняка не меньше вас». В голосе его прозвучало деланное недовольство и скрытое восхищение. Медики терпеть не могут, когда непосвященные лезут в тайны их профессии.

— Мне кажется, что процесс абсорбции продолжается, — говорил Ли, докладывая об улучшении состояния Адама.

— Был у меня больной… — перебил его доктор Мэрфи и поведал целую историю о счастливом излечении.

— Однако я опасаюсь рецидива, — продолжал Ли.

— Ну уж это как Всевышнему будет угодно, — отвечал доктор Мэрфи. — Артерия не автомобильная шина, ее не залатаешь. Кстати, как тебе удается так часто измерять у него давление?

— Он загадывает мое давление, а я его. Это интереснее, чем играть на скачках.

— И кто же выигрывает?

— Он бы в два счета продулся, если бы я захотел. Но это испортит игру и показания тоже.

— А каким образом ты не даешь ему разволноваться? — поинтересовался доктор Мэрфи.

— У меня есть собственный метод. Я его разговорной терапией называю.

— Должно быть, уйму времени отбирает?

— Отбирает, — согласился Ли.

28 мая 1918 года американские войска провели свое первое крупное сражение Первой мировой войны. Первой дивизии под командованием генерала Булларда было приказано овладеть деревней Кантиньи. Расположенная на холме, она господствовала над долиной реки Авр. Несколько линий траншей и тяжелые пулеметы образовывали ее систему обороны. Боевые позиции протянулись больше чем на милю.

В 6.45 утра 28 мая после часовой артиллерийской подготовки началась атака. В бою участвовали 28 — й пехотный полк под командованием полковника Или, один батальон 18 — го пехотного полка во главе с Паркером, рота Первой саперной части и дивизионная артиллерия Самеролла при поддержке французских танков и огнеметов. Атака завершилась полным успехом. Американские части закрепились на новом рубеже и отбили две мощные контратаки немцев. Клемансо, Фок и Петен направили Первой пехотной дивизии поздравления.

Только в самом конце мая братья Силаччи объявили, что на азалиях высыпал наконец оранжево-розовый цвет. Это было в среду, как раз перед звонком на первый урок.

Кейл кинулся в английский класс, и как только мисс Норрис заняла свое место на учительской платформе, он помахал носовым платком и шумно высморкался. Выйдя из класса, он сбежал вниз в уборную для мальчиков и через несколько минут услышал за стеной, в туалете для девочек, шум спускаемой воды. Он выскользнул черным ходом во двор, прокрался вдоль кирпичной стены, махнул за перечный куст и лишь после того, как его уже нельзя было увидеть из школы, сбавил шаг. Вскоре Абра нагнала его.

— Когда они распустились? — спросила она.

— Сегодня утром.

— Может, подождем до завтра?

Кзйл поглядел на яркое, золотое солнце, первый раз в этом году пригревающее землю, и спросил:

— Ты хочешь подождать?

— Нет, не хочу, сказала она.

— И я не хочу.

Они бросились бегом, купили у Рейно хлеба и начали тормошить Ли, чтобы тот поскорее приготовил еду. Адам услышал громкие голоса и заглянул в кухню.

— Что тут за шум?

— На пикник собираемся, — сказал Кейл.

— Разве в школе отменили занятия?

— Как же, они отменят, — вставила Абра. — Мы сами себе праздник устроили.

— Ты сегодня как роза, — улыбнулся Адам.

— Мы в Алисаль едем, за азалиями! Поедемте с нами, а? — воскликнула Абра.

— А и в самом деле… — проговорил Адам и сам же себя перебил: — Впрочем, нет, не могу. На фабрику обещал заглянуть. Трубы там кое-где меняем. А денек правда замечательный.

— Мы привезем вам цветов, — пообещала Абра.

— Спасибо, я люблю азалии. Ну что ж, желаю приятно провести время.

С этими словами Адам ушел. Тогда Кейл предложил Ли:

— Может, ты с нами поедешь, Ли?

— Вот уж не думал, что такое сморозишь, — сердито сказал тот.

— Правда, поедем! — позвала Абра.

— Не смешите меня.

Речушка, что, журча, протекала через Алясаль у подножия хребта Габилан, была необыкновенно живописна. Вода мягко перекатывалась через валуны и полоскала обнаженные, словно бы вымытые корневища стоящих вдоль берега деревьев.

Аромат азалий и дурманящая свежесть от действия солнца на хлорофилл растений наполняли воздух. На берегу стоял «форд», и от его еще не остывшего мотора наплывали волны жара. Заднее сиденье автомобиля было засалено охапками веток азалии. Кейл и Абра сидели, свесив ноги в воду, посреди пакетов с едой.

— Они всегда вянут, пока домой довезешь, — сказал он и уел.

— Зато можно сказать, что долго собирали, — отозвалась Абра и добавила: — Если ты такой недогадливый, сама…

— Что — сама?

Абра потянулась и взяла его руку.

— Вот что.

— Я боялся.

— Чего?

— Сам не знаю.

— А вот я не побоялась.

— Мне кажется, девчонки вообще гораздо смелее.

— Наверное.

— А ты чего-нибудь боишься?

— Еще бы. Я испугалась, когда ты сказал, что я панталоны обмочила.

— Ужасно подло с моей стороны. Сам не знаю, зачем я это ляпнул… — начал Кейл и запнулся.

Ее пальцы стиснули ему руку.

— Я знаю, о чем ты думаешь. Не надо.

Кейл посмотрел на бурлящий речной поток и большим пальцем ноги ковырнул бурую гальку.

— Ты думаешь, что это только в тебе сидит, да? — спросила Абра. Нехорошее только к тебе прилипает?

— Н-не знаю…

— А я знаю! Тогда я тебе вот что скажу. У моего отца серьезные неприятности.

— Неприятности? Какие?

— Не подумай, что я подслушивала, из-за двери было слышно. Он просто притворяется, что болен. Сам что-то натворил, а теперь трусит.