Бана - Кадамбари

Утром следующего дня до Чандрапиды доходит слух, что Вайшампаяна с войском уже прибыл в городок Дашапуру, который находится неподалеку от Удджайини. Чандрапида делится этой вестью с Кеюракой и тотчас отсылает его обратно к Кадамбари, чтобы тот заверил ее в близости их свидания. Вместе с Кеюракой Чандрапида отсылает и Патралекху, поручая ей убедить Кадамбари в неизменности его любви и преданности. Сразу же вслед за их отъездом министр Шуканаса оповещает Чандрапиду, что царь Тарапида решил его женить и подыскивает ему невесту. Чандрапида счастлив, что сам в качестве таковой вскоре сможет представить отцу Кадамбари.

Весь день Чандрапида поджидает Вайшампаяну, но тот не появляется, и тогда Чандрапида выезжает ему навстречу в Дашапуру. Там он находит войско расположившимся на ночной отдых, но среди воинов нигде не видит своего друга. На его расспросы смущенные военачальники так объясняют ему отсутствие Вайшампаяны:

«Когда царевич покинул войско, чтобы быстрей возвратиться в Удджайини, Вайшампаяна согласно приказу задержался у озера Аччходы еще на день. Прежде чем отправиться в путь, он предложил всем нам искупаться. Но когда мы подошли к воде, с ним произошло нечто странное. Любуясь красивой кущей деревьев на берегу, он вдруг застыл в оцепенении, припоминая, видимо, что-то очень важное, что случилось с ним здесь, может быть, даже в прошлом его рождении. Казалось, он мучительно ищет что-то давным-давно им потерянное, и в конце концов, утратив самообладание, он сел на землю и горько зарыдал. Несмотря на все наши уговоры, он отказывался тронуться с места и приказал нам возвращаться в Удджайини без него. „Я знаю, — сказал он, — что причиню великое горе и Чандрапиде, и царю с царицей, и отцу, и матери, но ничего не могу с собою поделать. Нечто сильнее меня как бы приковывает меня к этому месту“. Как ни было нам это трудно, но мы должны были подчиниться и ушли, оставив его на попечение нескольких слуг».

Слушая этот рассказ, Чандрапида терялся в догадках: что могло побудить Вайшампаяну отказаться от выполнения своего и дружеского, и воинского долга? Он вернулся в Удджайини и поспешил во дворец Шуканасы, отца Вайшампаяны, куда уже прибыли царь Тарапида и царица Виласавати. Узнав о случившемся, Тарапида высказывает предположение, что странное поведение Вайшампаяны вызвано каким-то невольным проступком Чандрапиды по отношению к другу. Но Шуканаса не соглашается с этим: «Как луна не бывает горячей, а огонь — холодным, так царевич не может быть виноватым. Думаю, что сам Вайшампаяна повинен в непослушании и неблагодарности. И за это заслуживает быть превращенным в самое жалкое из живых существ». Тарапида пытается умерить гнев своего министра, он настаивает, что судить о поступке Вайшампаяны можно, лишь выслушав его самого, и тогда Чандрапида вызывается отправиться на розыски друга. Тарапида охотно дает на это разрешение, но Виласавати полна недобрых предчувствий и предвидит, что на сей раз разлука с сыном окажется куда опасней, чем его недавний поход на завоевание мира.

В тревоге за Вайшампаяну, но одновременно и в надежде на скорое свидание с Кадамбари, Чандрапида тотчас уезжает из Удджайини и, не заботясь в пути ни об отдыхе, ни об удобствах, в несколько дней добирается до озера Аччходы. Там он вместе со своими слугами принимается искать Вайшампаяну, но все его усилия остаются тщетными. Тогда он направляется в обитель Махашветы, рассчитывая, что, может быть, она что-то знает о Вайшампаяне. У входа в обитель он застает Махашвету горько плачущей и пугается, не случилось ли чего недоброго с Кадамбари. На его расспросы Махашвета из-за рыданий долго не отвечает, но в конце концов собирается с духом и рассказывает:

«После отбытия царевича с Хемакуты, я возвратилась в свою обитель у озера Аччходы, чтобы продолжить подвижничество. Однажды неподалеку отсюда я встретила некоего юношу брахмана, который бродил по округе с печальным и потерянным видом. Завидев меня, он уже не отрывал от меня взгляда, как если бы узнал во мне кого-то давно знакомого. Более того, словно безумный, он подошел ко мне, стал восхвалять мою красоту и уверять в своей любви. Однако со дня смерти Пундарики я глуха к подобным речам, и потому, не отвечая ему, я удалилась. Спустя несколько дней он снова ко мне подошел и снова стал говорить о любви. Опасаясь, что в своей несдержанности он может меня коснуться и тем самым, нарушив мое подвижничество, лишит надежды на встречу с Пундарикой, я гневно воскликнула: „Ты говоришь, как попугай, не задумываясь о смысле произнесенных слов. За это, сообразно своему естеству, да родишься ты попугаем в новом рождении!“ Я взмолилась благому богу луны, чтобы он исполнил мое пожелание, и вот — то ли в силу моего проклятия, то ли по собственной вине, то ли от избытка страсти — этот юноша упал на землю бездыханным, словно подрубленное дерево. И только спустя какое-то время, когда прибежали его слуги и с плачем стали называть его по имени, я поняла, что невольно погубила твоего лучшего друга».

Махашвета вновь зарыдала, а Чандрапиду охватило отчаяние. Он подумал, что безжалостная судьба отняла у него не только друга, но теперь уже и право на счастье с Кадамбари. При этой мысли сердце его раскололось надвое, как лопается созревший бутон под жалом пчелы, и его покинула жизнь.

Махашвета, друзья и слуги, даже конь Индраюдха проливают над бездыханным телом Чандрапиды неутешные слезы, и как раз в это время появляется Кадамбари, которая, услышав о приезде Чандрапиды к берегам Аччходы, отправилась вместе с Патралекхой, Мадалекхой и Кеюракой ему навстречу. Увидев своего возлюбленного мертвым, царевна падает в глубокий обморок, а когда приходит в себя, то выражает твердую решимость умереть вслед за ним. Она поручает Мадалекхе заботу о цветах и животных, за которыми ухаживала, нежно прощается с Махашветой и приникает к телу Чандрапиды, чтобы уже никогда с ним не расставаться. В тот же миг над Чандрапидой возгорается белое сияние, которое заливает своим блеском округу, а с неба раздается божественный голос. Этот голос возвещает, что тело Чандрапиды пронизано лунным светом и потому нетленно, его не следует ни сжигать, ни бросать в воду, оно должно оставаться на земле, и Кадамбари надлежит неустанно заботиться о нем, ожидая его воскрешения. Одновременно голос вновь заверяет Махашвету в близкой встрече с Пундарикой, который, как и Чандрапида, пребывает в мире луны. Когда все в оцепенении продолжают еще вслушиваться в божественное пророчество, Патралекха вдруг вскакивает на спину Индраюдхи и с возгласом: «Ты ни на миг не должен расставаться с хозяином на предначертанном ему пути» — погружается вместе с конем в воды Аччходы.