Анхель Аранго - Кубинский рассказ XX века

С наступлением поры дождей дипломатические отношения между обеими странами заметно ухудшились. Пограничный Конфликт начал разгораться с новой силой. Заодно разгорались и былые страсти. Но генерал Мабильян решил несколько остудить воинственный пыл, для чего мобилизовал все свои центры пропаганды и цензуры. Генералу Мабильяну нужна была армия внутри страны, чтобы разгонять демонстрации, усмирять бастующих, сохранять комендантский час, сжигать подозрительные дома и учреждения, патрулировать улицы и т. д. и т. п., вот почему он полагал несвоевременным и неразумным перебрасывать воинские части к границе в сельве. Его прежнее высокомерие по отношению к Соседней Стране сменилось политикой терпимости и даже желанием сотрудничества. «Никаких международных осложнений!» — повторял он то и дело. И особенно теперь, когда США приобрели большие горнорудные концессии на спорной территории. В общем, обстановка в стране была настолько неясной, что министерство иностранных дел срочно вызвало Сеньора Посла для доклада. Поездка предполагалась дней на пятнадцать, не меньше. Супруга Сеньора Посла укладывала чемоданы с необыкновенным старанием, и наутро проводила своего благоверного в аэропорт, и очень обрадовалась: самолет был такой устаревшей конструкции, что один его вид говорил о неизбежности катастроф. Механики называют такие самолеты «летающими гробами».

На другой день в посольство явился Сеньор Консул. «Теперь вы мой соотечественник!» — проговорил он, заключая меня в объятия и протягивая документ, свидетельствующий о моем новом подданстве. Отныне мой герб — я вижу его на всех полученных мной бумагах — две чуткие пантеры, задремавшие на катетах золоченого треугольника, в чьем масонском происхождении не приходится сомневаться, если учесть, что героем моей новой родины был князь Кадош из масонской ложи. «Но это еще не все, — продолжил Сеньор Консул, и по его торжественному тону, по особой модуляции голоса я понял, что речь пойдет о чем-то особо важном. — В течение этих лет, — говорил он четко и медленно, — я информировал министерство о вашей деятельности: улаживание Пограничного Конфликта, активизация торговли, успешный товарообмен между нашими странами и т. д. и т. п. У нас осведомлены обо всем, что вы сделали для нашей страны в ту пору, когда она еще не была вашей. Все знают, что от этого кретина, — он кивнул на пустое кресло, — не было никакого толку. Вот почему, — он повысил голос, — вы назначаетесь послом моей страны вместо него!» Видя мое недоумение, Сеньор Консул поспешил разъяснить, что в его стране — в нашей стране — пост посла, как правило, получают не профессиональные дипломаты, а люди яркого ума и блестящих способностей: писатели, экономисты, общественные деятели, журналисты. Кроме того, использование на дипломатической службе, да и в науке, лиц, принадлежащих другим странам нашего континента, стало уже традицией в Латинской Америке. Многие кубинцы были министрами в странах Центральной Америки. Андрес Бельо [44] Андрес Бельо (1781—1865) — венесуэльский писатель, ученый и политический деятель. был ректором чилийского Национального университета. «Вспомни и…» Я прервал начавшийся было список: «Да кто мне даст агреман?» — «Ну, знаете, при такой ситуации, когда генерал Мабильян пытается выудить сто пятьдесят миллионов долларов у «Союза ради Прогресса» и всячески старается наладить отношения с нашей страной, он даст агреман даже Джеку Потрошителю!» (Смех.) — «А как же Сеньор Посол и его Супруга?» — «Что касается Сеньора Посла, то должен вам сказать, что он вызван в министерство исключительно для того, чтобы услышать о назначении в Готенбург в качестве консульского агента. А что касается его Супруги, то мы, если она не будет возражать, можем оставить ее здесь Секретаршей посольства».

Агреман был дан без промедления. И в следующий вторник Бывший Начальник Президентской Канцелярии вышел из дверей посольства, предоставившего ему политическое убежище, чтобы отправиться во дворец для вручения верительных грамот. Часовые — это был их последний день пребывания на посту — взяли на караул… Сюртук Сеньора Посла оказался ему в самый раз, в цилиндр затолкали несколько газет, чтобы он держался на голове. Перчатки кремового цвета были тесноваты — пришлось держать их в левой руке наподобие пучка спаржи… В общем, все в этот день было прекрасно и удивительно, от машины министерства иностранных дел до любезной и пустой беседы с заведующим Протокольным Отделом. Случилось это во вторник. Вторник! Вторник 28 июня! 28 июня! Название этого месяца вызывает в памяти солнечные пляжи, широкий простор… В сопровождении заведующего Протокольным Отделом Бывший Начальник Президентской Канцелярии прибыл во дворец Мирамонтес.

Он не ответил на умоляющие, искательные взгляда сержанта Крысы и вошел в парадный вестибюль. Ему были оказаны все воинские почести, после чего он был введен в кабинет генерала Мабильяна, который встретил его чрезвычайно любезно и очень мило сыграл роль в спектакле вручения верительных грамот, имеющих во всех странах и при всех случаях почти один и тот же текст. Затем генерал произнес короткую речь, не забыв упомянуть о «вечной дружбе» между обоими народами, о «благоприятных сдвигах в деле взаимопонимания», достигнутых теперь, «на пороге процветания двух стран», о «славном прошлом каждой из них», о «братских узах», которыми они связаны, и о еще более крепких и еще более братских узах дружбы в будущем, и о прочих вещах в том же стиле и в том же духе. В ответном слове новоиспеченного Посла мелькали те же самые слова: «процветание», «дружба», «взаимопомощь», «братство», «континент будущего», «третий путь решения идеологических конфликтов эпохи, найденный дальновидными правительствами Нового Света»… и все прочее, что говорится в подобных случаях. За процветание обеих стран было выпито два бокала шампанского. Затем последовало крепкое рукопожатие, во время которого генерал Мабильян успел шепнуть Бывшему Начальнику Президентской Канцелярии: «Я намеренно не позвал фотографов, чтобы не было некоторых осложнений. Пусть будет только сообщение в печати, все решат, что это ваш однофамилец». — «Я понимаю вас, генерал!» И генерал, понизив голос еще на один тон, почти шепнул: «А ты, Рикардо, шельмец!» — «Ну а как, генерал, насчет европейских женщин, элегантных, изысканных, умеющих поддержать беседу?» — «Иди ты к…» Заведующий Протокольным Отделом приблизился к ним, давая понять, что аудиенция окончена. Новый Посол удалялся к дверям спиной и учтиво отвешивал поклоны при каждом шаге. Выходя из кабинета, он еще раз приоткрыл портьеру и, заглянув внутрь, сказал: «Чао, Фелипе!»