Хуан Валера - Испанские повести рассказы

Мирное существование Кордеры было нарушено лишь однажды — в день пуска первого поезда. Когда Кордера увидела паровоз, она словно обезумела. Перескочив через самый высокий плетень луга Сомонте, она стремглав бросилась бежать по чужим полям и огородам. И еще долго при каждом появлении поезда ужас овладевал ею с новой силой. Но мало-помалу Кордера свыклась с шумом и грохотом, не причинявшими никакого вреда. Убедившись, что этот шум был лишь пустой угрозой, к тому же преходящий, Кордера, завидя поезд, медленно вставала, поднимала голову и в упор смотрела на грозное чудовище. Потом она уже не вставала, а только провожала его недоверчивым, недружелюбным взглядом, а там и вовсе перестала обращать на него внимание. На Пинина и Розу появление поезда произвело совсем иное впечатление, и оно не так скоро изгладилось из их памяти. Вначале ими овладело какое-то неистовое веселье, восторженное ликование, правда, не без примеси суеверного страха. Дети кричали, прыгали, бегали, кувыркались. Затем поезд стал для них мирным и приятным развлечением, игрой, возобновлявшейся по нескольку раз в день. Прошло немало времени, а дети все еще испытывали приятное волнение при виде проносящейся в стремительном вихре стальной змеи, у которой в утробе было столько шума и столько незнакомых, чужих людей.

Но телеграфный столб, железная дорога — все это не играло большой роли в жизни наших друзей. Эти мимолетные происшествия тонули в океане безлюдья, окружавшем луг Сомонте. На десятки верст кругом не увидишь человеческого жилья; шум далекого мира вторгался в эту глушь, лишь когда проходил поезд.

Тихие, погожие утра, залитые ласковыми лучами солнца, дети и Кордера проводили на лугу под немолчный стрекот кузнечиков. В полдень они шли домой, а потом снова коротали на лугу долгие летние вечера, полные сладостной печали и одиночества. И наконец наступала ночь, она приходила в сопровождении луны — этого немого свидетеля, безразлично взиравшего с высоты. Далеко в небе плыли причудливые облака, тени от деревьев и валунов ложились на склоны холмов и оврагов, смолкали птицы, в темной синеве загорались первые звезды, и близнецы Пинин и Роза, дети Антона Чинты, охваченные мечтательной истомой величественной и суровой природы, часами безмолвствовали, отдыхая от дневных игр, не очень, впрочем, шумных, подле Кордеры, которая лишь изредка нарушала священную тишину вечера легким позвякиванием ленивого колокольчика.

Среди этого безмолвия и сонного покоя царила любовь. Брат и сестра любили друг друга — неразлучные, как две половинки лесного ореха, спаянные воедино самой природой, лишь смутно догадываясь о том, что их различало, что их рознило друг от друга. Любили Пинин и Роза также Кордеру, большую пегую корову-старушку, чья спина казалась настоящей Колыбелью. Поэту Кордера напомнила бы Сабалу из «Рамаяны» [169] «Рамаяна» — древнеиндийская эпическая поэма. — священную корову индусов. Во всем ее крупном теле, в величественном спокойствии ее размеренных и благородных движений, в ее позах и манере лежать было нечто от поверженного идола, поверженного, но довольного своей судьбой, ибо лучше быть живой коровой, чем поддельным божеством. Кордера, насколько позволяет нам судить наше воображение, тоже любила своих пастушат.

Старая корова была сдержанна в проявлении своих чувств, но то терпение, с каким она выносила игры ребят, — они превращали ее то в кровать, то в пещеру, то в холм, то еще в тысячу разных вещей, на которые только была способна неукротимая детская фантазия, — с несомненностью говорило о глубокой привязанности этого мирного и задумчивого существа.

В тяжелые времена Пинин и Роза делали для Кордеры все, что только могли: они ухаживали за ней и берегли ее как зеницу ока. Не всегда Антон Чинта был хозяином луга Сомонте — он получил его в аренду сравнительно недавно. В былые годы Кордера питалась чем бог пошлет, иными словами — паслась по обочинам дорог и тропинок, на уже скошенных лугах и скудных общинных выгонах, больше похожих на проселок, чем на пастбище. В эти тяжелые дни Пинин и Роза пасли Кордеру по склонам холмов, где трава была немного гуще, выискивали укромные, не совсем еще вытоптанные уголки, спасая свою любимицу от несметного количества напастей, подстерегающих бедных животных у обочин дорог.

В голодное время, когда не хватало сена и не было ни клочка кукурузной соломы на подстилку, Роза и Пинин прибегали к тысяче уловок, чтобы хоть чем-нибудь скрасить беспросветную нищету хлева. А что уж и говорить о героических временах, когда Кордера телилась и разгоралась борьба между интересами семьи Чинтов и нуждами Кордеры: безжалостные люди оставляли в ее вымени ровно столько молока, сколько было необходимо теленочку, чтобы не околеть с голоду. В этой борьбе Роза и Пинин неизменно принимали сторону Кордеры. Улучив удобную минуту, они тайком выпускали телка из загона, и тот словно сумасшедший кидался к матери, которая укрывала его у себя под брюхом и с благодарностью и мольбой смотрела вокруг, будто говоря на своем языке: «Пустите ко мне теленочка и детишек!» Память об этом не меркнет, подобная любовь не забывается.

Ко всему этому остается лишь прибавить, что многострадальная Кордера была добрейшим существом в мире. Когда ее впрягали в ярмо вместе с другой коровой, она умела жертвовать собою и часами простаивала в неудобной позе, изогнув шею и опустив голову, пока ее товарка спокойно дремала, лежа на земле.

Заветной мечтой Антона Чинты было обзавестись собственным корралем [170] Корраль — загон для скота. , где стояли бы по крайней мере две упряжки. Утратив всякую надежду осуществить эту мечту, Антон понял, что ему на роду написано быть бедняком и вечно мыкать горе. Ценой неимоверных лишений и страданий приобрел Чинта Кордеру и дальше этого не пошел. Ему не только не удалось купить вторую корову, но для уплаты недоимок пришлось продать и радость его детей — Кордеру. Это было все равно, что самому себе отрубить руку. Жена Антона умерла через два года после покупки Кордеры. Ветхая стена, если можно назвать стеной перегородку из сухих веток и кукурузной соломы, отделяла хлев от супружеской кровати Чинтов. Гений бережливости этого жалкого дома, мать Пинина и Розы, умирая, смотрела на видневшуюся сквозь щели в перегородке Кордеру. «Берегите ее, это ваше спасение», — казалось говорил взгляд умиравшей от истощения и непосильного труда женщины. После смерти матери вся любовь близнецов была отдана Кордере. Отсутствие материнской ласки, которую не в силах была заменить суровая любовь отца, дети возмещали у Кордеры, сидя в хлеву или на лугу Сомонте, тесно прижавшись к ее теплой груди. Все это, по-своему, смутно понимал и Антон Чинта. О необходимости продать корову незачем было говорить малышам. В один прекрасный июльский день — это была суббота — Антон в прескверном расположении духа погнал по дороге в Хихон Кордеру, на которой висело ее единственное украшение — маленький колокольчик.