Алеко Константинов - Избранное

Стемнело. Мы с Филаретом сидим в курительном салоне и беседуем. Вот в окно блеснула электрическая лампочка, за ней вторая, третья, сразу сотни! Мы в большом городе. Шум, гам, колокола, поезда несутся в разных направлениях — и вдруг все смолкло. Che cosa? [60] В чем дело? (ит.) Смотрю в окно: наш поезд посреди широкой реки, берега плывут вместе с электрическими фонарями. Значит, мы двигаемся. Но каким образом? По воде? Открываю окно, высовываюсь наружу, смотрю, под окном стоит машинист и спокойно курит трубку — значит, стоим. Нет, не стоим — весь город плывет перед глазами! Смотрю в противоположное окно вагона — вижу поезд с пассажирами, которые ехали в другом вагоне нашего же состава. What’s the matter? [61] Что такое? (англ.) Очень просто. Наш поезд, не останавливаясь, а только сбавив ход, разделился пополам, по двум рядам рельсов вкатился на паром и теперь плывет на другой берег. Это был Detroit. Другого города, так ярко освещенного электричеством, я не встречал.

Завтра рано утром — Чикаго. Мы знали заранее, на какой прибудем вокзал и в какой остановимся гостинице, все сверили с картой и, когда кондуктор объявил: «Двадцать седьмая улица!» — подхватили вещички и покинули вагон. С сумками и развернутой картой города двинулись по улице; повернули направо, потом налево… и в конце концов совсем запутались. Но, к счастью, на противоположной стороне улицы зажглась путеводная звезда — питейное заведение с лаконичным названием «Pilsner Bier» [62] «Пильзенское пиво» (нем.) . Где немцы — там можно объясниться. И, действительно, через двадцать минут мы, выйдя из этого спасительного заведения, по совету хозяина уже звонили в дом напротив. Нас встретила старая немка, и мы сняли у нее на восемь дней одну комнату (другие были уже заняты), заплатив девять с половиной долларов. Дешевле, чем в Кутловице! Не теряя времени на отдых, отправились прямо на выставку, решив, что там нам следует прежде всего разыскать болгарского представителя — господина Шопова. За вход на выставку взимается плата в полдоллара. Мы миновали красивые, прекрасно оборудованные павильоны отдельных штатов, пересекли, чтобы сократить дорогу, галерею изящных искусств, прошли через южноамериканские павильоны и рыбное заведение, обогнули правительственное здание и вошли в колоссальный павильон мануфактуры и свободных искусств. Вы, вероятно, были на Пловдивской выставке и помните главный павильон? Он был достаточно вместителен, не так ли? Но во дворце мануфактуры Чикагской промышленной выставки может поместиться не только вся наша Пловдивская выставка, но и все жители второй болгарской столицы вместе со всем своим скарбом и живностью. Размеры его: 1687 на 787 футов или 1 327 669 квадратных футов (желающие пусть переводят в квадратные метры, у меня же нет времени). Снаружи здание выглядит очень импозантно, с двух сторон к нему примыкают колоннады, стены оштукатурены и украшены орнаментом, а крыша сделана в виде застекленного купола. Внутри этого гиганта находятся сотни павильонов: американские, европейские, азиатские и другие. Надеюсь, что вы не ждете от меня описания каждого павильона в отдельности? Поинтересуйтесь лучше, удалось ли мне в каждый из них заглянуть. Мы дали себе слово нигде не останавливаться. Идем посередине, чтобы не заблудиться в этом лабиринте. Перед нами тянутся павильоны один красивее другого: Австрии, Германии, Англии, Франции, Бельгии, России; дальше высится колоннада с темными сводами, в мавританском стиле — сущая Альгамбра, — и мы, увидав над ней знамя, сочетающее наши национальные три цвета, бежим к нему — оказывается, это павильон Мексики; затем минуем Японию, Китай, Персию, дальше над темным проулком замечаем поникший турецкий флаг. Миновали и его, и вот перед нами маленькая лавочка, над которой реет (хотя едва ли он мог реять — в здании мануфактуры нет ветра) трехцветный болгарский флаг. В двух красивых витринах, на самом видном месте, выставлено болгарское розовое масло. В середине, во всю длину помещения стоят застекленные шкафы, набитые разными тканями, в основном из Врацы; среди кусков ткани, если приглядеться, можно обнаружить несколько бутылок с жидкостью. Если вы полюбопытствуете, вам ответят, что это наши славные вина и ракии. Помещение очень мило украшено коврами и национальной одеждой. Тут же мебель, изготовленная в Софийской мастерской Ивана Бруха и К°. Справа, в глубине, куда не достигает электричество (лавочка освещается электричеством весь день, ибо в здании мануфактуры темно), стоит застекленный шкаф. Он набит коробками с папиросами и табаком. Заметить их можно скорее с помощью обоняния, чем зрения. Тут же восковые фигуры: деревенской молодицы в национальном костюме, рядом — шоп, третья фигура представляет майора в полной парадной форме. Над столом г-на Шопова висит карта Болгарии. И хорошо, что есть карта, а то любопытные американки никогда бы не догадались, откуда привезено это розовое масло. Г-н Шопов с неизменной любезностью преподает им географию. Свой урок он начинает со Стамбула (иначе им не растолковать). Ткнув в него тростью, он ведет ею до Эдирне, перескакивает на нашу столицу, обводит границы Болгарии и останавливается на долине Роз, которую он для вящего эффекта окрестил так называемым «земным раем». Жаждущие знаний американки смотрят ему в рот и повторяют: «Oh, yes! Oh, yes, all right!» [63] О, да! О, да, хорошо! (англ.) . Я склонился над столом, заслонив лицо газетой, и думаю: «Господи, только бы они, из желания лучше познакомиться с нашим отечеством, не попросили г-на Шопова перевести им что-нибудь из болгарской прессы…»…

…У господина Шопова четыре помощника, и им более или менее удается удовлетворить любопытство посетителей. Американок очень интересует наш майор. Они щупают эполеты, рассматривают ордена, золотые пуговицы, красный кант, приподнимают полы мундира. Бедняги, они никогда не видели офицеров, им любопытно! Наши объясняют, что у Болгарии сильная армия (oh, yes!),что мы одержали победу в войне (oh, yes!), что в случае новой войны мы можем поставить под ружье двести тысяч солдат (oh, yes! oh, yes!). «Значит, это офицер? А это — горожанин и горожанка?» — интересуются посетители, указывая на шопа и молодицу. У них крестьяне и горожане не различаются по одежде.

Г-н Шопов проявил к нам исключительную любезность, кратко информировал о самом интересном на выставке, сам провел нас по всему Midway Plaisance и здесь, в турецкой деревне, угостил обедом. Но вы не знаете, что такое Midway Plaisance! Так послушайте: продолжением всемирной промышленной выставки, как бы необходимым ее дополнением, служит специально выстроенный ярмарочный городок; он тянется (не напутать бы!) приблизительно километра на три, и вы можете здесь познакомиться со всем миром. Для американских посетителей это любимое место. С раннего утра и до одиннадцати часов вечера — когда выставка закрывается — здесь толпится народ, прибывший с разных концов земного шара. Войдя, вы сразу попадаете на длинную улицу, забитую посетителями, по обе ее стороны тянутся увеселительные заведения и национальные деревни из всех частей света. Шум, гам, музыка, барабаны, зурны, бубны, медные тарелки… чалмы, шальвары, цилиндры, кринолины, фустанеллы, широкие пояса с заткнутым за них оружием… американцы, негры, европейцы, китайцы, японцы, дагомейцы, островитяне, лапландцы и наш софийский гражданин Айвазян в своем павильоне, выдержанном в турецко-мавританском стиле. Прежде, чем углубиться в Midway Plaisance, побываем у Айвазяна. Здесь же г-н Йовчев, — хорошо зная английский язык и интересы американцев, он помогает г-ну Айвазяну рекламировать и продавать «Bulgarian curiosities» (такова надпись на павильоне). Перед павильоном выставлены манекены, наряженные в шопские народные костюмы. По обе стороны от входа — витрины со всевозможными старинными и современными монетами, почтовыми марками и открытками. На прилавках разложено все, что Айвазяну удалось скупить у наших крестьян в течение нескольких лет: вышитые полотенца, платки, носки, деревенские шерстяные тапочки, серьги, серебряные пряжки, перстни и сотни других побрякушек, которыми украшают себя крестьянки. Внутри стены павильона завешаны коврами, поверх ковров висят волынки, кавалы, тамбуры, баклаги, роги, сумки; в глубине — восковая фигура, наряженная молодицей, грудь ее украшена целым арсеналом монет и металлических украшений, лицо полуприкрыто волосами, а над головой огромное самшитовое опахало. По обе стороны от молодицы на стенах висят портреты болгарского князя, премьер-министра и военного министра. Айвазян сидит за кассой и из-под нахмуренных бровей с недоверием следит за любопытными посетителями. В углу, на ящике, застланном ковром, скрестив по-турецки ноги и попыхивая цигаркой в длинном черном мундштуке с янтарным наконечником, сидит болгарин по имени Ганю Сомов {76} 76 …болгарин по имени Ганю Сомов… — Болгарские исследователи считают, что Ганю Сомов и Айвазян были одними из первых объектов наблюдения А. Константинова, натолкнувших его на мысль о создании образа бай Ганю. . Он в антерии и безбрежных синих шальварах, подпоясанных широким красным кушаком. Перед ним на столе разложено несколько темно-синих флакончиков, из которых половина пусты, а половина наполнены дешевым цветочным маслом. Г-н Йовчев и еще один помощник объясняются с «клиентами» и самым добросовестным образом удовлетворяют ненасытное любопытство американок. Айвазян только время от времени подает голос: