Андре Моруа - История Англии

3. У Джона Нокса было много веских причин ненавидеть Марию Стюарт. Она была католичкой, а Нокс обличал в своем праведном негодовании «Алую Женщину»; она была женщиной, а он написал во времена Марии Тюдор и Марии де Гиз памфлет, направленный против королев и регентш (The First Blast againts the monstruous Regiment of Women) ; наконец, она была королевой Франции, а Нокс знал во Франции только свою каторгу. «Бог, — сказал он, узнав о смерти Франциска II, — послал нам радостное избавление, ибо муж нашей королевы умер от болезни, поразившей его ухо, — это глухое ухо, никогда не желавшее слышать Истину». Когда Мария Стюарт, вернувшись в Шотландию, сошла на землю, порт накрыло густым туманом. «Сам лик неба, — заявил Нокс, — достаточно ясно показывает нам, что эта женщина принесла в страну». Она принесла молодость, грацию, поэзию, а нашла здесь насилие, фанатизм и ненависть. Сначала подданные встретили ее бурными изъявлениями своих чувств, но сами эти изъявления были способны скорее напугать молодую женщину. Под ее окнами всю ночь распевали псалмы. На пути ее кортежа были устроены подмостки, где радостные картины изображали идолопоклонников, сжигаемых за свои грехи. В первое воскресенье, когда королева велела отслужить для себя мессу, окружавшие ее праведники чуть не убили священника. Мария с терпением, удивительным для молодой женщины двадцати восьми лет, постепенно добивалась успеха. Она мало говорила, присутствовала на заседаниях совета, занимаясь рукоделием, и своим обаянием завоевала некоторых из дворян-протестантов. Она благожелательно приняла и самого Джона Нокса. Взамен тот поведал ей о долге подданного восстать против нечестивого порядка, как то явствует из Библии, которая приводит истории Исаии и Езекии, Даниила и Навуходоносора и еще много других исключительно полезных примеров. Раньше королеве никогда не доводилось встречать пророка: она была ошеломлена и, без сомнения, сражена. «Я вижу, — сказала она ему печально, — что мои подданные повинуются не мне, а вам». Он ответил, что ограничивается требованием и к властителю, и к народу, чтобы и тот и другой повиновались Богу. Потом разразился проповедью — о мессе, церемонии, которая, по его утверждению, не предписана Библией. Мария не была сильна в богословии, но дала очаровательный ответ: «Если бы те, кого я некогда слышала, сейчас были здесь, они знали бы, что вам ответить». Нокс ее покинул, пожелав ей преуспеть в Шотландии, подобно Деворе среди народа Израиля.

Неизвестный художник. Портрет Марии Стюарт. 1585

4. Отношения между Марией и Елизаветой были непростыми. К политическим конфликтам примешивалась женская ревность. Когда Мелвилл, посол Марии, прибыл в Лондон, Елизавета сделала все, чтобы его очаровать. Она говорила на всех языках, которые знала; играла на лютне и спрашивала, играет ли на ней Мария так же хорошо; танцевала перед шотландцами и сказала, что наверняка Мария не танцует так же ловко; она хотела знать, красивее ли ее белокуро-рыжие волосы, чем каштановые Марии. Мелвилл удалился, сказав, что Елизавета — красивейшая из королев Англии, а Мария — красивейшая из королев Шотландии. Елизавета еще спросила, кто из них двоих выше ростом. Это точно была Мария Стюарт. «Тогда, — сказала Елизавета, — она чересчур высока». Джон Нокс нашел в этих речах главы государства доводы против «чудовищного и противоестественного женского правления». Но легкомыслие Елизаветы было всего лишь удобной маской. Ее позиция по вопросу престолонаследия оставалась неизменной. Она не могла согласиться ни с тем, чтобы королева Шотландии именовала себя королевой Англии, ни с тем, чтобы в ее гербе соединились гербы обоих королевств, даже если сама Мария не принимала никаких мер к тому, чтобы заявить свои права. Такие притязания могли бы серьезно подорвать лояльность английских католиков, живших в основном на севере, на границе с Шотландией. Если бы Мария вышла замуж за католического принца, французского или испанского, Англия могла бы опасаться новой Марии Тюдор. Зато если бы она согласилась выйти замуж за какого-нибудь английского протестанта, выбранного Елизаветой, она (Елизавета) была вполне готова объявить, что после ее собственной кончины корона отойдет Марии, и направлять наследницу своими советами.

Неизвестный художник. Портрет Елизаветы I, королевы Англии. Между 1580–1585

5. Между двумя королевами установилась дружеская переписка, где Елизавета, играя роль старшей сестры, одаривала свою кузину энергичными изречениями: «Удалите колючий кустарник, а не то шип может вонзиться в вашу пятку… Камень часто падает на голову тому, кто его бросил». Советы довольно плоские, но, быть может, полезные, поскольку Мария, проявив в начале своего царствования столько терпения, теперь уступила своей раздражительности. Когда Джон Нокс, который продолжал отчитывать ее «с такой суровой властностью, будто состоит в Тайном совете самого Господа Бога», предостерег королеву от возможного брака с папистом, она вызвала его к себе и долго говорила в гневе: «Я терпела ваши суровые выпады против меня и моих дядюшек. Я старалась понравиться вам всеми возможными средствами. Я принимала вас столько раз, сколько вам было угодно поучать меня. И однако, вы не оставляете меня в покое! Клянусь перед Богом, однажды я буду отомщена». В этот момент ее речь прервали рыдания, и маленький паж с трудом нашел достаточно салфеток, чтобы осушить ее глаза.

Стевен ван дер Мейлен. Портрет Роберта Дадли, графа Лестера. Около 1564

6. Мало найдется женщин, которые заслуживают большего снисхождения, нежели Мария Стюарт, брошенная в романтическое и жестокое время такой молодой, без верных советников в самую гущу неразборчивой в средствах знати и бесчеловечных проповедников. Мужество позволило ей выиграть первую партию. Но как только она позволила женщине возобладать над королевой, ошибки стали следовать одна за другой. То, что она отказалась от красавца Лестера, которого прочила ей в качестве мужа Елизавета, вполне естественно; у нее не было ни малейшего желания принимать бывших ухажеров своей кузины, а впрочем, Лестер был бы плохим королем. Правда, Дарнли, которого она сама выбрала, был еще хуже; конечно, он, как и она, происходил из Тюдоров, а его молодое тело было не лишено грации, но у него была низкая душа, трусливое сердце и внезапные приступы бешенства. Мария устала от него так же быстро, как и увлеклась им. И тогда она совершила глупость, взяв советником ничтожного итальянского музыканта Давида Риццо, приехавшего в Шотландию в свите Эммануила-Филиберта, герцога Савойского. Оскорбленные вельможи двора, видя, что им предпочли выскочку, поклялись отомстить. Вместе с Дарнли они сговорились избавиться от Риццо и убили его буквально у юбок Марии, когда тот с ней ужинал. Через три месяца она родила сына, которому предстояло стать Яковом VI Шотландским и Яковом I Английским и про которого тогда поговаривали, что он сын Риццо. Положение Марии становилось нестерпимым. Она ненавидела своего мужа Дарнли и безумно любила самого ужасного из шотландских вельмож графа Босуэлла, который сначала изнасиловал ее, а потом покорил и кого вся Шотландия презирала. Босуэлл подготовил убийство короля. Была ли в этом замешана и Мария Стюарт? Несомненно лишь то, что королева устроила заболевшего Дарнли в стоявшем на отшибе сельском доме в Кирк-о-Филде, неподалеку от Эдинбурга; она покинула его вечером; ночью дом взорвался, а мертвого Дарнли нашли в саду. Никто не сомневался в виновности Босуэлла. Однако через три месяца после убийства своего мужа королева вышла замуж за убийцу. Это было больше, чем могло стерпеть общественное мнение, даже в XVI в. Папа, Испания, Франция, все друзья отвернулись от Марии. Шотландцы восстали. Босуэлл после короткой борьбы довольно трусливо бежал, а Марию доставили пленницей в Эдинбург солдаты, кричавшие: «Сжечь потаскуху!» Она была низложена в пользу своего сына Якова VI. Как сказал венецианский посол, ее история показала, что «государственные дела — не женское ремесло».