Андре Моруа - История Англии

8. Отсюда эти странные и знаменитые «три резолюции», за которые парламент проголосовал в 1629 г. В них утверждалось, что: 1) тот, кто попытается ввести в Англии папизм или арминианство, будет рассматриваться как враг общества; 2) тот, кто посоветует взимать налоги, не одобренные парламентом, тоже будет врагом общества; 3) любой купец или любой другой человек, заплативший такие не одобренные парламентом налоги, будет изменником и врагом общества. Спикер, напуганный этими резолюциями, объявил, что получил от короля приказ закрыть заседание, прежде чем они будут поставлены на голосование. Два члена парламента, схватив спикера за руки, удерживали его в кресле. «Богом клянемся, — сказали они ему, — вы останетесь тут столько времени, сколько будет угодно палате». Другой запер дверь и положил ключ в карман. Когда пристав постучал в дверь именем короля, никто не открыл. Резолюции были приняты. Это была революционная сцена. Карл ответил на нее революционным действием, заключив в тюрьму после заседания, вопреки «Петиции о правах», 9 членов палаты общин. Самый знаменитый из них, Элиот, умер в Тауэре три года спустя. Как и все мученики, этот выдающийся парламентарий придал святости пуританскому делу. Карл решил впредь обходиться без парламента. Ведь делали же это Тюдоры, и довольно долго. Но оставался вечный вопрос: сможет ли король добыть деньги? Поскольку именно от ответа на него зависит в конечном счете стабильность любого правления.

1. И вот Карл остался один в Уайтхолле со своей маленькой женой-француженкой, которая поддерживала эту робкую душу чувственной и нежной любовью и оказывала на него гораздо большее влияние, чем при жизни Бекингема. Лишившись контакта с общественным мнением, которое могли бы ему обеспечить ежегодные заседания парламента, на кого же он будет опираться, чтобы править? Он нашел двух человек, разделявших его властные наклонности и полагавших, как и он, что счастье народа может составить только твердое соблюдение всех прерогатив короля: один из них — это Лод, ставший архиепископом Кентерберийским в 1633 г.; он руководит церковными делами, а затем добавляет к ним и финансовые; а другой — бывший член опасного парламента 1628 г. Томас Уэнтворт, которого король в 1640 г. сделает графом Страффордом.

2. Нет человека более оклеветанного, чем Страффорд. Поскольку он был другом мятежных парламентариев Пима, Джона Элиота, Хемпдена, те сочли предательством его присоединение к сторонникам короля. «Я от вас не отстану, пока у вас голова на плечах», — сказал ему Пим. Жестокая и пророческая фраза, если вспомнить о том, что за этим последовало. Но в чем же состояло предательство? С самого начала своей карьеры Уэнтворт проводил в жизнь свои идеи. «Моим правилом, — сказал он, — будет не бороться с прерогативами короля вне парламента ». Он расценивал народное доверие и королевскую власть как два элемента, необходимые для всякой здравой политики, где король был камнем, венчающим свод, и которого никто не может касаться, не поколебав все здание. Карл сразу же понял, какая пропасть разделяла профессиональных оппозиционеров и этого человека действия, просто созданного для правления. «Уэнтворт, — заметил он, — порядочный джентльмен». А заполучив его на свою службу, доверял ему самые сложные миссии: сделал его председателем Совета севера, потом послал усмирять Ирландию. Если бы он сразу же использовал его в Англии, быть может, Страффорд сумел бы сформировать постоянную армию, за отсутствием которой было невозможно осуществлять прерогативы короны, и тогда судьба Англии больше походила бы на судьбу Франции при Людовике XIV. Но Карл следовал доктринам Страффорда, не имея ни силы его характера, ни его организационного гения. Когда он решился наконец поставить его на передовой, партия для обоих уже была проиграна.

Антонис Ван Дейк. Портрет Томаса Уэнтворта, графа Страффорда. Около 1633

3. Уильям Лод, как и Страффорд, был человеком жестким, но добропорядочным. Этот властный архиепископ, не слишком приспособленный к тому, чтобы управлять англичанами, полагал, что в Церкви твердость вероучения лучше свободы мнений. Он желал навязать единообразие веры и церковных ритуалов. «Если он мог принудить, то не тратил время на убеждения». И всю свою жизнь следовал этой линии жесткого поведения. В Оксфорде оскорбил богословов-кальвинистов, сказав им, что пресвитериане так же опасны, как паписты. Поскольку он кланялся перед алтарем и склонял голову всякий раз, когда во время богослужения произносил имя Иисуса Христа, папа, ободренный столь утешительными симптомами, предложил ему сан кардинала. «Нет, — ответил Лод, — не сто́ит, пока Рим является тем, что он есть». Он был последователем Аристотеля и полагал, что привычка — вторая натура, и ему казалось, что единообразие церковных ритуалов неизбежно приведет к единству веры. И старался навязать и то и другое. Будучи лишен жестокости, он не сжигал и не пытал, но осуществлял над Церковью административную тиранию.

4. Опираясь на церковные суды и, в частности, на суд Высокой комиссии, он очищал университеты и духовенство. Надзирал за слишком протестантскими проповедями и приказывал сократить их. Запрещал недовольным общинам призывать «лекторов», чтобы дополнить англиканскую проповедь. Закрывал домовые церкви пуритан и запрещал их молитвенные собрания. Яков I в 1618 г. опубликовал «Книгу о спорте», в которой поощрял подданных продлевать свои воскресные забавы, пренебрегая пуританской субботой. И подкрепил это предложение превосходным доводом: слишком большая суровость и негибкость рискуют отвратить души от религии; спорт полезен для телесного здоровья и готовит людей к войне. Это заявление привело пуритан в ужас, и они отказались читать книгу в своих церквях. Яков не настаивал; Лод захотел принудить их. Настоящие протестанты с грустью видели, что благодаря влиянию королевы отношение к католикам отличается некоторой терпимостью, в то время как они сами подвергаются преследованиям. Войны на континенте заканчивались победой католических держав. Многие пуритане в отчаянии решили тогда покинуть родину и отправиться в Америку, подальше от Лода и Рима. Более 20 тыс. из них присоединились к пилигримам с «Мейфлауэра» и образовали ядро Новой Англии, где ввели наиболее характерные для Англии того времени установления. Возможно, что без давления Лода североамериканская цивилизация никогда бы не стала англосаксонской. Но тогда никто не мог предвидеть столь отдаленного последствия гонений, и жизнь тысяч пуританских семей в Англии, каждый вечер собиравшихся у очага, чтобы чтением Библии поддержать свою веру, полнилась горькими воспоминаниями и постоянной тревогой.