Марсель Пруст - Сторона Германтов

— Будьте уверены, что, скорее всего, военный министр, во всяком случае in petto [150] In petto — в душе, мысленно, про себя (ит.) . , на все лады проклинал начальника Генерального штаба. По моему разумению, здесь было бы нелишне официальное опровержение. Но военный министр inter pocula [151] Inter pocula — дословно: «между чаш» (лат.) , то есть на пиру, среди своих. в выражениях не стесняется. Впрочем, вокруг некоторых вопросов неразумно возбуждать брожение умов, которое потом трудно будет обуздать.

— Но эти документы — явная фальшивка, — сказал Блок.

Г-н де Норпуа не ответил, зато объявил, что не одобряет демонстративного поведения принца Генриха Орлеанского [152] …не одобряет… поведения принца Генриха Орлеанского . — Анри Филипп Мари, принц Орлеанский (1867–1901), представитель Орлеанской ветви династии Бурбонов, на суде поздравил с оправданием майора Эстергази, автора того подложного документа, из-за которого был осужден Дрейфус. :

— Впрочем, оно может лишь нарушить спокойствие в зале суда и вызвать волнения, которые как с той, так и с другой стороны весьма нежелательны. Разумеется, следует положить конец антивоенным проискам, но нам ни к чему склоки, которые затевают правые, когда они, вместо того чтобы служить патриотической идее, норовят поставить ее себе на службу. Франция, слава богу, не южноамериканская республика, и незаметно, чтобы она испытывала нужду в генерале-путчисте.

Блоку так и не удалось ни навести разговор на вопрос о виновности Дрейфуса, ни добиться от посланника предсказания о том, каков будет приговор по разбиравшемуся гражданскому делу. Зато г-н де Норпуа с видимым удовольствием распространялся о последствиях этого приговора.

— Если его осудят, — сказал он, — то, по всей видимости, за ним последует кассация, потому что, когда в судебном процессе выслушивают такое количество свидетельских показаний, дело редко обходится без формальных нарушений, на которые могут сослаться адвокаты. Что же до выходки принца Генриха Орлеанского, весьма сомневаюсь, что она была во вкусе его отца.

— Вы полагаете, что герцог Шартрский за Дрейфуса? — спросила герцогиня с негодующей улыбкой, не поднимая носа от тарелки с птифурами; глаза ее округлились, щеки порозовели.

— Ничуть, я только хотел сказать, что всему семейству в этом смысле свойственно политическое направление, в высшей степени присущее, например, великолепной принцессе Клементине, причем ее сын, принц Фердинанд, держится за него, как за драгоценное наследие [153] … принцессе Клементине, причем ее сын, принц Фердинанд, держится за него, как за драгоценное наследие . — Клементина Орлеанская (1817–1907) — дочь Луи-Филиппа, после замужества принцесса Саксен-Кобург-Готская и герцогиня Саксонская, мать царя Болгарии Фердинанда I (1861–1948). . Уж болгарский принц не заключил бы в объятия майора Эстергази.

— Он бы предпочел простого солдата, — прошептала герцогиня Германтская, которая часто обедала с болгарином в гостях у принца де Жуэнвиля и однажды на его вопрос, ревнива ли она, ответила: «Да, монсеньор, я ревную к вам ваши браслеты».

— Вы не едете сегодня на бал к госпоже де Саган? — спросил у г-жи де Вильпаризи г-н де Норпуа, желая прервать разговор с Блоком.

Посланник ничего не имел против Блока и сказал нам позже, не без наивности и, скорее всего, по поводу некоторых следов неогомерического стиля, уцелевших в языке моего приятеля несмотря на то, что от этого стиля он уже успел отказаться: «Он довольно забавен с этой своей старомодной и несколько церемонной манерой изъясняться. Еще немного, и он бы наподобие Ламартина или Жан-Батиста Руссо стал говорить „ученые сестры“ [154] …он бы наподобие Ламартина или Жан-Батиста Руссо стал говорить «ученые сестры» . — По нашему предположению, Норпуа перепутал Ламартина с Шатобрианом, у которого в романе «Мученики» (1809) читаем: «Дочери Ахелоя (т. е. сирены), побежденные учеными сестрами (т. е. музами)…» Зато он правильно назвал Жан-Батиста Руссо (1671–1741), у которого в «Оде господину графу де Люку» читаем: Не обладаю я умом живым и острым, Что чужд горячности и мил ученым сестрам, Столь щедрым на дары…. . У нынешней молодежи это редкость, да и у предыдущего поколения то же самое. Мы-то были романтиками». Но даром что он отметил своеобразие собеседника, разговор, по его мнению, чересчур затянулся.

— Нет, месье, я больше не езжу на балы, — ответила ему маркиза с милой старушечьей улыбкой. — А вы-то поедете? Вам это по возрасту, — добавила она, объединяя взглядом г-на де Шательро, его друга и Блока. — Я тоже приглашена. — Для смеху она притворилась, что это ей льстит. — Нарочно приезжали меня позвать. (Приезжала, собственно, сама принцесса де Саган.)

— У меня нет приглашения, — сказал Блок, думая, что г-жа де Вильпаризи устроит так, чтобы его позвали, и что г-жа де Саган будет счастлива видеть у себя в гостях друга особы, которую она приглашала лично.

Маркиза не ответила, а Блок не стал настаивать, потому что ему надо было обсудить с ней другое дело, для чего он уже попросил разрешения увидеться с ней день спустя. Он слышал, как молодые люди говорили, что объявили о своем выходе из кружка Королевской улицы [155] … из кружка Королевской улицы… — Кружок Королевской улицы — аристократический клуб, основанный в Париже в 1852 г. Среди его членов был Шарль Хаас, один из прототипов Шарля Сванна. , потому что там теперь принимают кого попало, и хотел попросить у г-жи де Вильпаризи, чтобы она помогла ему туда вступить.

— Между прочим, это семейство де Саган — это же сплошная пыль в глаза, сплошной снобизм, разве не так? — спросил он.

— Ничего подобного, они в своем роде наше наивысшее достижение, — возразил г-н д’Аржанкур, усвоивший все парижские шутки.

— Тогда это будет, так сказать, истинное празднество , — с долей иронии отозвался Блок, — самое блестящее светское сборище сезона!

Г-жа де Вильпаризи весело осведомилась у герцогини Германтской:

— Ну-ка скажи, бал у принцессы де Саган — это и впрямь большое светское празднество?

— Это не у меня надо спрашивать, — с иронией отозвалась герцогиня, — мне еще не удалось выяснить, что такое светское празднество. И вообще, я в светской жизни не разбираюсь.

— Вот как? А я думал, напротив, — вставил Блок, вообразивший, что герцогиня говорит искренне.

Он, к великому отчаянию г-на де Норпуа, продолжал задавать ему множество вопросов об офицерах, чьи имена всплывали чаще других в деле Дрейфуса; посланник объявил, что на первый взгляд ему показалось, будто полковник дю Пати де Клам без царя в голове и не слишком подходит для ведения столь деликатного дела, как расследование, требующего огромного хладнокровия и рассудительности.