Алексис Киви - Семеро братьев

Ю х а н и. Как волчата под открытым небом. Но что сделано, того не воротишь.

Т у о м а с. Что потеряли в Юколе, мы живо наверстаем в Импивааре. А ну-ка, братцы, подите все сюда да возьмитесь за воз. Надо подсобить Валко, пока не выбрались из болота. Все сюда! Вон как колеса вязнут в тине — на целую четверть!

Беседуя, они спустились по песчаному склону, пересекли ровный луг Матти Сеуналы, потом частый ельник и остановились у Сомпиосуо. Мрачным казалось это болото. Грязные, топкие лужи на его поверхности чередовались с мшистыми кочками, изобиловавшими клюквой; там и сям, уныло покачиваясь на ветру, стояли низенькие, чахлые березки. Посередине болото суживалось, и почва тут была тверже. Здесь росли маленькие сосенки в моховом уборе, а на кочках торчали темно-зеленые, с крепким запахом, кусты голубики. Отсюда к противоположному краю болота, где опять начинался темный лес, вела плохонькая дорога, по которой и двинулись братья. Одни, рядом с Валко, тянули за оглобли, другие подталкивали повозку. Наконец, хотя и не без труда, они пересекли болото и, снова оказавшись на сухой земле, зашагали по изрезанной корнями деревьев дороге, тянувшейся шагов на пятьсот. А потом перед ними открылась усеянная пнями поляна, и здесь, у подножия изрытой пещерами горы, кончился их путь.

В былые дни дед братьев, человек работящий, разделывал здесь чащобы и выжигал уголь в больших угольных ямах. Немало повалил и пожег он леса вокруг этой горы, не одно поле засеял и проборонил деревянной бороной-суковаткой, а осенью набивал свой овин богатым урожаем. На краю поляны еще и сейчас стояли развалины, указывая место его бывшего лесного овина, откуда он потом вывозил домой готовое зерно, оставляя солому до санного пути. Поодаль от развалин, на опушке виднелось черное дно огромной угольной ямы, в которой он выжигал из поваленных на подсеках деревьев звенящие угли. В поте лица трудился под знойным солнцем этот старательный хозяин Юколы. А когда наступала ночь, он отдыхал в землянке, покрытой дерном, и караулил свои угольные ямы. В этой-то землянке и решили теперь временно пожить братья.

Обширна усеянная пнями поляна, но дальше ее границ глаз все равно ничего не видит: с востока, юга и запада она закрыта лесом, а с севера — высокой горой. Но стоит только подняться на вершину горы, увенчанную короной редких елей, как перед глазами откроются далекие горизонты. К югу, прямо под ногами, увидишь упомянутую отлогую поляну, за ней темный, дремучий лес и потом болото Сомпиосуо, а там, на самом небосклоне, поднимается ввысь синеющая гора Тэримяки. К северу Импиваара не так крута; ее склон, где прежде тоже была чащоба, теперь порос молодым березняком, и по утоптанным, без единой травинки, тропам прыгают тетерева да уныло посвистывают рябчики. К востоку виднеется песчаный скат с сосновым бором, а к западу — неровные, поросшие мхом скалы; тут и там на мшистых вершинах можно увидеть сосну, не высокую, но густую и развесистую. За соснами, в тысяче шагов от поляны, сверкает светлое, обильное рыбой озеро Ильвесъярви. Но больше, сколько ни смотри, едва ли что увидишь. Повсюду вокруг темнеет безбрежное море лесов. Правда, на северо-востоке заметны еще смутные очертания имения Виэртола, а далеко-далеко на северо-западе — серая колокольня церкви. Такова была местность, где решили поселиться братья Юкола.

В этот вечер они расположились возле угольной землянки, распрягли усталую Валко, привязали на шею колокольчик и пустили пастись; потом натаскали пней и коряг и развели на поляне веселый костер. Симеони поджарил на огне салаку и говядину и напек репы на ужин, а остальные братья возились вокруг телеги, разгружая воз и расставляя по местам вещи. Когда все было сделано и поспела еда, братья уселись на поляне и принялись за ужин. Солнце уже скрылось за горой.

С и м е о н и. Стало быть, это наша первая трапеза на новом месте. Дай бог, чтоб все наши трапезы здесь протекали так же мирно и счастливо.

Ю х а н и. Да, пусть нам всюду сопутствует счастье, большое счастье, — за что бы мы ни взялись.

А а п о. Мне хочется сказать о самом важном.

Ю х а н и. Ну, выкладывай.

А а п о. Телу без головы никак нельзя, вот что я хочу сказать.

Ю х а н и. Да уж, оно будет натыкаться на стены, будто курица с отрубленной головой.

Т и м о. А бывает, и голова на месте, но если тело взбесится, то начнет прыгать да метаться туда-сюда. С курами бабки Лесовички это частенько случается, и старушка тогда говорит, что это колдовские стрелы летают в воздухе.

Ю х а н и. Ну, братец Аапо, договаривай.

А а п о. Вот какая дума запала мне в голову: если мы хотим добиться чего-то, нам нужен старшой. Он будет держать совет с нами и решать все наши споры. Словом, порядок должен налаживать кто-нибудь один.

Ю х а н и. Старше всех здесь я.

А а п о. Ты первенец в семье Юкола — тебе и головой быть.

Ю х а н и. Да, я старший и имею право требовать повиновения. Но только бы вы слушались.

А а п о. Это справедливо. Но в общих делах мы все-таки будем выслушивать каждого.

Ю х а н и. Особенно к твоим советам я всегда буду прислушиваться. Но главой все-таки буду я.

А а п о. Верно. А какое наказание мы назначим тому, кто будет строптивым и вздумает упрямиться?

Ю х а н и. Я выброшу его в пещеру и завалю вход десятилисфунтовыми камнями {54} 54 …десятилисфунтовыми камнями. — Лисфунт — мера веса (около 8 кг ). . Пусть посидит там день-другой, — в зависимости от того, как потребует дело, — пусть погрызет свои ногти да обдумает свой проступок.

Л а у р и. Я против такого решения.

Т у о м а с. Я тоже.

Т и м о. Что я, дикий кабан, чтоб сидеть в затхлой дыре? Нет, это не выйдет.

Ю х а н и. Вы сразу же и бунтовать!

Т у о м а с. Нет, такое наказание не годится.

Т и м о. Не быть бычку на веревочке, как гласит пословица. Я не дикий кабан и не барсук.

Ю х а н и. А ты веди себя тихо да послушно, вот и избежишь моего карающего гнева.

Т и м о. Но я тебе не барсук и не волк. Да, да! И не медведь или какая-нибудь крыса. Надо и меру знать. Вот так-то.

А а п о. Можно мне вставить словечко?

Ю х а н и. Давай. Что ты хочешь сказать?

А а п о. Я тоже не одобряю такого параграфа. Между родными братьями это было бы уж слишком бессердечно.

Ю х а н и. Ага, не одобряешь? Не одобряешь? И впрямь не одобряешь? Тогда давай свой параграф, мудрец, раз уж мне вечно невдомек, что правильно и что нет!

А а п о. Я этого не говорил.

Ю х а н и. Давай, давай, выкладывай свой разумный параграф, мудрец из Юколы!

А а п о. До мудреца мне далеко. Но этот…

Ю х а н и. Параграф, параграф!

А а п о. Это ведь…

Ю х а н и. Параграф, параграф! Ну, выкладывай же свой разумный параграф!

А а п о. Ты с ума сошел? Орешь, будто штаны на тебе горят. И чего ты кричишь да мотаешь головой, как сыч?