Петр Радченко - На заре

Юдин снял папаху, причесал перед трюмо волосы, поправил светло-серую черкеску под казачьим поясом, на котором висели шашка, кинжал и браунинг.

— Я, собственно говоря, приехал к вам по рекомендации.

— По чьей, осмелюсь спросить? — поинтересовалась игуменья, глядя ему в глаза.

— Зои Львовны Пышной.

— Где вы с нею встречались?

— В Краснодаре. Еще до ее ареста. Вскоре после отъезда из города Веры Романовны Лихачевой.

— Видимо, это после того случая, — намекнула игуменья.

— Совершенно верно! — подхватил Юдин, хотя не имел никакого представления, о каком «случае» шла речь.

— Прошу, присаживайтесь, — указала игуменья на диван и, когда Юдин сел, спросила: — С каким же делом вы пожаловали ко мне?

— Я приехал к вам с гор, — объявил Юдин. — В частности, мне нужны сведения, есть ли в ваших краях наши люди и кто ими руководит?

Игуменья улыбнулась:

— Да, люди у нас есть… В третьем часу ночи они должны быть у меня. Это небольшой отряд есаула Бородули, действовавший в районе Армавира с партизанами полковника Окорокова.

— Об Окорокове я знаю, — сказал Юдин.

— Ну, а Бородуля только вчера вечером прибыл сюда, — сообщила игуменья.

— Где же он сейчас?

— Вы о Юдине что-нибудь слышали? — неожиданно спросила игуменья.

Юдин пожал плечами:

— Кто такой?

— Уполномоченный особого отдела. Здесь, в коммуне, живет. Я ни разу не видела его в глаза, но он причинил мне очень много неприятностей. — Игуменья усмехнулась. — Мы решили убрать его. Вот за ним-то и отправился Бородуля со своим отрядом, чтобы привезти его ко мне, живого или мертвого.

— Ясно… — протянул Юдин. — Не мешало бы взглянуть на него.

— Будем надеяться, что Бородуля предоставит нам такую возможность, — уверенно заявила игуменья.

Юдин посмотрел на стенные часы: стрелки показывали четверть третьего. Из коридора донесся какой-то шум.

— Кажется, они, — оживилась игуменья. — Сейчас взгляну.

— Нет, это не они, — бросил Юдин и направил на нее браунинг. — Ни с места! Вы арестованы.

Побледнев, игуменья отшатнулась к спинке кресла, проговорила чуть слышно:

— Вы шутите, Пимен Харитонович?

— Я не Пимен! Я тот, за которым отправился Бородуля. Я — Юдин!

Игуменья оцепенела от ужаса. В комнату вбежали Мечев и Леонид Градов, обыскали переднюю и спальню. Юдин закурил, сказал арестованной:

— Собирайтесь.

Игуменья все еще не могла опомниться. Юдин снял с вешалки ее мантию, приказал своим бойцам:

— Оденьте ее, ребята, и — на тачанку.

Мечев и Градов закутали арестованную в хламиду, подхватили на руки, вынесли из кельи. Мать Иоанна подняла в общежитии крик. Старухи монахини заголосили, как по покойнику.

В третьем часу ночи в монастырь вернулся Бородуля с пятью всадниками. Навстречу ему выбежала мать Сергия, задыхаясь от слез и страха. Бородуля схватил ее за плечи, сказал:

— Передай матери игуменье, что Андрей отказался ехать в коммуну, в горы повернул, подлюка!

Из темноты вынырнула мать Иоанна, завопила.

— Беда, Игнат Власьевич! Матушку игуменью схватили, увезли. Догоните их, догоните! Богом молю!

Из-за облаков выглянула луна. И тотчас же из засады выскочили чоновцы. Затрещали винтовочные выстрелы. Четыре верховых бандита свалились с лошадей, а пятый наметом пустился через двор, перемахнул штакетник у второго общежития, скрылся в саду. Бородуля рванулся в коридор, затем — в библиотеку и — как в воду канул.

— Куда же он девался? — недоумевал Мечев, шаря со свечой в руке по библиотеке. — Я же видел, как он сюда вскочил.

— А может быть, он на горище пробрался? — сказал Градов. — Глядите, нет ли дыры в потолке.

— Товарищи! — закричал один из чоновцев. — Вот ляда в полу!

Все бросились к нему, приподняли крышку. Из подполья грянул выстрел, но пуля, никого не задев, вонзилась в книжный шкаф. Став за выступ стены, Градов крикнул:

— Вылазь, господин есаул. Все равно не уйдешь! Даю одну минуту на размышление, а потом гранату в твою нору шугану!

Бородуля высунулся до пояса из люка, держа перед собой обрез.

— Гукните сюда Юдина, — попросил он.

— Зачем тебе Юдин? — спросил Градов.

— Нужен… Поговорить надо…

— Ишь, чего захотел!

Мечев выстрелил из-за перегородки, ранил Бородулю в плечо Тот хотел нырнуть назад в подполье, но зацепился обрезом за край люка и одновременно нажал на спусковой крючок. Сраженный насмерть своей же пулей, он рухнул с лестницы в подвал.

Матяш с горсточкой казаков уходил все дальше и дальше от родных мест в горы. Пробирался больше по ночам, а днем таился в лесах и ущельях.

Миновав Сторожевую, он двинулся в Бахмут. Вокруг теснились громадные утесы. Каменные глыбы нависали над ущельями, пропастями и преграждали путь на каждом шагу.

Под вечер Матяш остановился у балки Черемухи [880] Река Черемуховая — левый приток реки Уруп, протекает по ущелью между хребтами Черемуховый и Урупский. Впадает в Уруп выше по течению аула Бахмут (сейчас — село Уруп). — прим. Гриня , решил заночевать. Облюбовав место в небольшой еловой роще, казаки соорудили курень, сварили в котелках мясо, начали ужинать. Солнце еще висело над горами, но в котловинах и щелях уже сгущались сумерки. Где-то внизу ревел Уруп.

После ужина Матяш внимательно оглядел в бинокль скалы и, не обнаружив ничего подозрительного, полез в шалаш, где уже лежали казаки..

Около полуночи из-за гор выплыла луна, осветила мрачные каменные громады, шалаш и девушку, которая осторожно кралась к нему… До шалаша уже рукой подать…

Часовой, стоявшии на посту у лошадей, щелкнул затвором карабина, окликнул:

— Стой! Кто идет?

— Опусти винтовку, — узнав своих, отозвалась девушка. — Я из отряда Белова. Нас тут красные разбили. И вот я целую неделю брожу по горам.

На шум вышел Матяш.

— Антонина Демьяшкевич? — удивился он.

Антонина поправила белую папаху.

— Я самая!

— Где же вас разбили? — спросил Матяш.

— Под Сторожевой… Полковник Белов бежал с несколькими казаками, а я отстала от них. Лошадь у меня была убита.

— Так ты небось и голодная?

— А то… Как собака…

— Ну, лезь к нам в курень, — пригласил ее Матяш. — Мясо у нас есть и хлеб белый.

Он достал из своей сумки ломоть хлеба, вынул из котелка мясо и подал ей. Антонина с жадностью принялась за еду.

— Тут где-то недалеко братья Крым-Шамхаловы со своим отрядом, — сказал Матяш. — К ним мы пробираемся. Говорят, они лошадей здесь добывают… переправляют через Архыз в Карачай и там продают.

— Что ж ты ела в эти дни? — полюбопытствовал один из казаков.

— Коренья, ягоды, дичь разную, — ответила Антонина. — Варить только не в чем было, сырым питалась… Ночью забиралась в такие места, что никакой хищник не мог достать меня…