Ян Неруда - Стихотворения. Рассказы Малостранские повести Очерки и статьи

— Я не умею играть, мадемуазель, уверяю вас. Сейчас я вам это докажу. Не будете надо мной смеяться?

Я вспомнил, что когда-то играл наизусть марш из «Нормы». Еще несколько лет назад я пробовал сыграть его, и довольно успешно. Марш из «Нормы» я должен уметь! Первые аккорды у правой и левой руки одинаковы… Только бы начать! Я поставил пальцы на клавиши и ударил по ним. Но дальше десятого такта у меня не пошло.

— А вы и верно ничего не умеете, — прошипел Провазник.

— Словно дрова рубит! — проворчал домовладелец.

От стыда меня прошиб пот.

— Да ведь это замечательно! Доктор никогда не играл на пианино, и все-таки у него получается. У него наверняка большой музыкальный талант!

Мне хочется обнять Отилию за то, что у нее такое доброе сердце.

— Я уже давно знаю, что у доктора замечательный талант, — продолжает она. — Он так красиво свистит… Пан доктор, сегодня утром вы насвистывали из «Травиаты», я слышала:

Она все замечает! Ах, это женское любопытство! Или, может быть, дело в том… О, господи боже мой!

А собственно говоря… почему бы и нет? Я не говорю, конечно, что хотел бы на ней жениться… что она кажется мне хоть сколько-нибудь привлекательной для этого… но…

— Постойте, я вам сыграю еще одну мою «Песню без слов», — говорит домохозяин. Он уже сидит за пианино и начинает играть, но вскоре перестает, — ведь уже вторая половина дня. Я все же аплодирую. Провазник ухмыляется.

— Приятная мелодия. Под нее хорошо ходить за подаянием.

Приходит жена живописца. Она искала Пепика и наконец нашла его в соседнем трактире с садом, у кегельбана. Он дал два крейцера мальчику, который ставит кегли, и тот уступил ему право выкрикивать, сколько кеглей сбито. Сейчас на глазах у всей компании Пепик получает добрую порцию тумаков и, дополнительно, сердитые материнские наставления. Августиха сегодня совсем не шепелявит — таково целительное воздействие обжоры-пса.

— Теперь ты у меня будешь сидеть дома и никуда носу не высунешь, — говорит она сыну. — Сходи, принеси сюда маленького.

Пепик лениво идет. Через минуту слышится крик младенца. На лестнице появляется Пепик. Он несет ребенка, держа его руками за шею, как щенка. Ребенок уже не кричит и даже посинел. Мать бежит навстречу, подхватывает ребенка, дает подзатыльник Пепику.

Живописец сегодня тоже не в духе, что, впрочем, не удивительно. Он все время жалуется на плохой доход от своего искусства.

— А почему вы в таком случае не возьметесь за резьбу по дереву или за ваяние? — говорит Провазник. — Вы еще достаточно молоды, чтобы овладеть этим делом:

— Еще не хватало! Резчикам по дереву как раз нечего жрать!.. Они делают деревянные вертелы для ливерных колбас, да еще с монограммой колбасника!

Я и барышня отделились от остальных, сидим в беседке и разговариваем. Я замечаю, что, собственно, говорю я один. К моему удивлению, речь у меня сегодня льется гладко. Но я все время рассказываю о себе, о собственной особе. Не беда, зато разговор идет с увлечением, по существу и обстоятельно. Отилия восхищается мною. Каждую минуту она открывает во мне какой-нибудь новый талант или достоинство. Она наблюдательна. Приятная женщина!

Кликеш вчера очень настойчиво говорил о чем-то с Семпром, и тот слушал его с необычным вниманием. Я узнал, что Кликеш уговаривает его снова жениться и уже подыскал для него невесту. Слышались слова: «двадцать шесть лет», «три тысячи», «у нее много влиятельных знакомых», «ее любят»… Не хватает мне еще здесь увидеть свадьбу!

Сегодня в трактире обер-лейтенант упорно на меня оглядывался. Не меньше двадцати раз. Что ему нужно?

Занятия идут еле-еле. С утра меня тянет посидеть в саду, все равно одному или в компании. Мысли разбегаются, как… (опять не подберу сравнения!)

Ай, ай, сегодня живописец рано начал свою баталию. Если я не ошибаюсь, были биты: а) жена, б) Пепик, в) собака. Собачка еще скулит.

Потом живописец пришел ко мне. Нет ли у меня хорошей почтовой бумаги? Он должен написать брату-священнику, а хорошей бумаги у него нет. Он не любит писать, страшно не любит, для него писанина — прямо смерть. А уж если приходится писать, надо, чтобы кругом было тихо, иначе ему никак не собраться с мыслями.

— А разве у меня дома бывает тихо, пан доктор? У меня настоящий ад! Прежде надо навести порядок… Я уже всех поколотил, а если не будет тихо, поколочу еще раз. Прислугу я выгнал, у нее язык без костей!

Это у них уже четвертая прислуга за то время, что я здесь живу.

Я дал ему бумагу, и он ушел. Через минуту появился зареванный Пепик: отец просит хорошее перо. Даю перо.

Живописец ходит по комнате. Наверное, обдумывает письмо.

Я зашел в соседнюю лавочку. Теперь, когда мне что-нибудь нужно, я хожу в лавку сам. На обратном пути я встретил близ моего дома старого знакомого — доктора Енсена, главного врача сумасшедшего дома. Он медленно прогуливался, глядя по сторонам.

— А, привет, доктор! Как вы сюда попали?

— Случайно. Я гуляю. Люблю гулять по Малой Стране. А вы?

— Я здесь живу. Недавно переехал.

— Где же ваш дом?

— Как раз вот этот.

— Если разрешите, я загляну к вам на минуту.

Мне симпатичен доктор Енсен, это образованный, спокойный, приятный человек. Ему нравится моя квартира, он все осматривает, обо всем высказывает свое мнение. Я уговариваю его присесть, но он не хочет и говорит, что ему приятнее постоять у окна. Став там, он поворачивается спиной к саду и лицом к коридору второго этажа. У самого окна висит зеркало, и я замечаю, что доктор Енсен все время смотрит в него. Похоже на то, что, несмотря на свою серьезность, доктор слишком заботится о внешности. Он осведомляется, как я попал на Малую Страну. Я объясняю, что надеялся найти здесь спокойную обстановку для занятий, но, кажется, несколько ошибся, здешние жители не очень-то тихий народ. А что за соседи у меня, интересуется он. Я сразу же говорю ему о Провазнике, который может заинтересовать его как психиатра. Я оживленно рассказываю все подробности, но замечаю, что Провазник его не интересует. Доктор все время смотрит в зеркало. Вдруг он вздрагивает и высовывается из окна. Кто это там на галерее? Дочь домохозяина?

Я с удивлением спрашиваю, знаком ли он с ней. Да, он уже давно знает эту семью. У меня сразу же возникает вопрос, который я никак не решаюсь произнести… Я вспоминаю чудачества домохозяина, подчас уж очень заметные, и наконец, заикаясь, задаю вопрос.

Доктор улыбается в ответ.

— Боже упаси! Он только ипохондрик, с него и этого хватает. Я знаю эту семью с детства, моя мать дружила с ними. Странно, что Отилия до сих пор не замужем. Она недурна собой, симпатична, умеет вести хозяйство, и у нее есть деньги. Их дом не обременен никакими закладными, и, кроме того, у них солидное состояние. Жаль будет, если она не выйдет замуж… Отличная невеста. Впрочем, еще не поздно.