Жерар Нерваль - Дочери огня

Нет, мне слишком трудно будет опять переступить порог Арсенальной библиотеки!

Притом в запасе есть еще старые букинисты: Франс, Мерлен, Тешнер.

Г-н Франс мне сказал:

— Знаю я эту книгу, раз десять держал в руках… Походите по книжным лавкам на набережных, может, и наткнетесь на нее: я там купил ее за десять су.

Бегать несколько дней по набережным в поисках книги с отметкой «редкая»! Я предпочел пойти к Мерлену.

— Бюкуа? — переспросил меня преемник Мерлена. — Да эта книга на каждом шагу попадается, вот и сейчас она стоит вон на той полке.

К чему пытаться описать мою радость? Букинист принес мне том в двенадцатую долю листа; формат был тот самый, но не слишком ли эта книга толстая (649 страниц)? Я раскрыл ее — на одной стороне листа был портрет, на другой — заглавие: «Хвалебное слово графу де Бюкуа». Портрет окружала латинская надпись: «COMES. A. BVCQVOY».

Моя надежда тут же испарилась: в книге излагалась история богемского восстания; Бюкуа, изображенный на портрете, был облачен в кирасу и носил бородку, подстриженную по моде Людовика XIII. Возможно, это предок злосчастного аббата. И все-таки купить книгу имело смысл: вкусы, черты характера часто передаются по наследству из поколения в поколение. Этот Бюкуа, воевавший в Богемии, был родом из Артуа; судя по лицу, он был наделен воображением, энергией и толикой сумасбродства. Аббат де Бюкуа, думаю, был похож на него — в той мере, в какой мечтатель может быть похож на человека действия.

Решив все же в последний раз попытать счастье, я отправился к Тешнеру и по дороге остановился у лавки торговца птицами. Пожилая женщина в шляпке, одетая с той потугой на элегантность, которая как бы говорит: «Мы знавали лучшие дни», пыталась продать ему кенара в клетке.

Стоя на пороге, торговец отвечал, что и своих-то канареек не знает как прокормить. Старая дама удрученным тоном продолжала его упрашивать. В ответ она услышала, что ее кенар и полушки не стоит. Тяжко вздохнув, она ушла.

Я истратил все деньги на богемские подвиги графа де Бюкуа, не то сказал бы торговцу: «Верните эту даму, объясните ей, что передумали, что купите у нее птицу…»

Вот уж поистине роковые для меня Бюкуа! Из-за них я этого не сделал и нажил угрызения совести.

— Сейчас у меня уже нет нужной вам книги, — сказал г-н Тешнер, — но я знаю, что вскоре состоится распродажа библиотеки одного любителя, там вы сможете ее купить.

— Кто же этот любитель?

— Извольте, скажу, это Н., но в каталоге его имя не будет значиться.

— А если я хочу купить книгу, не дожидаясь торгов?

— Книги, уже объявленные к распродаже и оцененные, никогда не продаются заранее. Торги назначены на 11 ноября.

11 ноября! Вчера я получил записку от г-на Равенеля, хранителя Национальной библиотеки, которому был представлен. Он не забыл обо мне и сообщал о той же распродаже. Только, по всей видимости, она будет отсрочена до 20 ноября.

А до той поры что прикажете делать? Тем паче что цену на книгу могут вздуть невесть как!..

Рукопись из Государственного архива. Анжелика де Лонгваль. Путешествие в Компьен. История двоюродной бабки аббата де Бюкуа

Я решил покопаться в Государственном архиве, и там мне помогли выяснить генеалогию семейства Бюкуа. Родовое имя этого семейства — Лонгваль. Мне принесли многочисленные папки с материалами о Лонгвалях, и вот тут я набрел на интереснейшую рукопись.

В ней около ста страниц, бумага пожелтела, чернила выцвели, листы скреплены бледно-розовыми ленточками; это история Анжелики де Лонгваль, я выписал из нее отрывки и постараюсь связать их между собой, сперва подвергнув тщательному анализу. В бессчетных бумагах и справках о Лонгвалях и Бюкуа я нашел ссылки на другие документы, которые, судя по всему, хранятся в компьенской городской библиотеке. А так как было это в канун дня всех святых, я и ухватился за возможность одновременно поработать и отдохнуть.

О старой провинциальной Франции мало что известно, особенно о той, о которой идет речь, хотя ее вполне можно причислить к окрестностям Парижа. Что касается местности, где Иль-де-Франс, Валуа и Пикардию разделяют лишь Эна и Уаза, так беспечно и безбурно струящие свои воды, она словно создана для самых пленительных идиллий.

И французский язык даже у крестьян поражает там своей чистотой, разве что произношение у них своеобразное — окончания слов взлетают в поднебесье, словно песня жаворонка. Детишки — те просто щебечут по-птичьи. В строе фраз порою проскальзывает что-то итальянское — оно и понятно, Медичи с их флорентийской свитой долго жили в этом краю, разделенном тогда на королевские и княжеские уделы.

Продолжая с присущим мне тихим упрямством погоню за пресловутыми Бюкуа в их разнообразных воплощениях, я вчера вечером приехал в Компьен. Что касается парижских архивов, где я успел сделать немногочисленные выписки, они по случаю дня всех святых нынче закрыты.

В гостинице «Колокол», прославленной Александром Дюма, с утра невообразимый шум: лают псы, чистят оружие охотники… Какой-то псарь — я слышал это собственными ушами — сказал своему хозяину: «Вот ваше ружье, господин маркиз».

Значит, на свете еще существуют маркизы!

Но меня занимала охота совсем другого рода… Я спросил, когда открывается городская библиотека.

— В день всех святых она, разумеется, закрыта, — ответили мне.

— А в другие дни?

— Открыта с семи утра до одиннадцати вечера.

Боюсь, как бы меня не постигли здесь еще большие разочарования, чем в других местах. Я запасся рекомендательным письмом к одному из здешних библиотекарей, который известен и как библиофил. Он был так любезен, что не только позволил ознакомиться с книгами городского хранилища, но и показал собственное собрание книг и рукописей поистине бесценных — таких, к примеру, как неизданные письма Вольтера или сборник песен, положенных на музыку и собственноручно переписанных Руссо — с великим умилением смотрел я на четкий, прекрасный его почерк! «Старые песни на новый лад» — так озаглавлен этот сборник, и вот первая из них в духе Маро:

Воспоминание о Руссо навело меня на мысль вернуться в Париж через Эрменонвиль — путь самый короткий по расстоянию и самый долгий по времени, при том что парижская железная дорога на Компьен делает немыслимый крюк.

Чтобы попасть в Эрменонвиль или выбраться из него, нужно три с лишним лье пройти пешим ходом — другого способа нет. О почтовой карете и не мечтайте. Но завтра, в день поминовения усопших, для меня это будет паломничеством, и я совершу его, всю дорогу с благоговением думая о прекрасной Анжелике де Лонгваль.