Фрэнсис Фицджеральд - Отпущение грехов

— Можно разбить пару?

Билл подошел к мистеру Маквитти, стоявшему у поручней.

— Приятный вечер, — сказал он. — А вы не умеете танцевать?

— Я обожаю танцевать, — сказал мистер Маквитти и многозначительно добавил: — Но в моем положении, знаете, как-то несолидно танцевать с молоденькими девушками.

— Глупости, — весело возразил Билл. — Может, по стаканчику?

Мистер Маквитти вмиг куда-то исчез.

Когда Билл снова пригласил Мэй на танец, их сразу же разбили. Теперь все кругом без конца разбивали пары: его уловка явно понравилась. Он тогда снова отбил Мэй у соперника и тут же предложил выйти из зала, но вдруг заметил, что она внимательно прислушивается к какому-то фривольному диалогу.

— У меня в Бронксе есть чудное гнездышко, созданное для любви… — громко сказал кто-то.

— Может, выйдем наружу? — сказал Билл. — Луна такая чудесная.

— Мне больше хочется танцевать.

— Но там тоже можно.

Она чуть отстранилась от него и взглянула с легкой невинной издевкой.

— Ну а у вас где? — спросила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Гнездышко для необыкновенного счастья.

Он не успел ответить, потому что кто-то снова пожелал разбить их. Ему даже показалось, что этот парень сказал: «Можно и мне, папочка?» — однако его досада на Мэй, не пожелавшую пройтись с ним по палубе, сразу заглушила эту мысль. В следующий раз он сразу же ринулся в бой.

— Я живу тут неподалеку, — начал он. — Мне было бы ужасно приятно покатать тебя как-нибудь на выходные. Я мог бы за тобой заехать.

— Что-что? — спросила она рассеянно, снова прислушиваясь к какому-то фарсу, который разыгрывался в углу.

— Моя жена тоже была бы рада с тобой познакомиться, — не отставал Билл, уже строивший грандиозные планы: он готов был многое сделать для этой девушки — в память о прошлом.

Мэй тут же обернулась и с любопытством на него посмотрела:

— Как это? А мистер Маквитти сказал кому-то, что ваша жена умерла.

— Это недоразумение, — сказал Билл.

Краем глаза он заметил неотвратимую уже катапульту, которая снова приближалась к ним, и поскорей перевел партнершу на другую сторону.

И тут сзади раздался голос:

— Ты гляди, как он умеет, папаша-то наш.

— Поди спроси, можно мне разбить их пару.

Позже, когда Билл перебирал в памяти детали случившегося, все четко помнилось только до этого момента. Вокруг них собралась толпа, и кто-то без конца настойчиво требовал уступить ему даму, как выяснилось, это был молоденький кочегар.

Он, разумеется, решил хорошенько проучить этих сопляков, как в былые времена, о чем им и сообщил. Ну а дальше началась продолжительная дискуссия о том, умеет он плавать или нет. Страсти постепенно накалялись; потом посыпались тумаки и завязалась короткая, но жестокая схватка. Подробности драки в памяти не отложились, видимо, что-то соображать он начал позже, через несколько минут после того, как вынырнул из прохладной воды Темзы.

Река была белой от лунного света, который больше не казался розово-золотистым, теперь луна напоминала тонкий светящийся круглый ломтик сыра. Билл не сразу смог определить, в какой стороне берег, однако страшно почему-то не было. Пароход уже успел превратиться в небольшое пятнышко, где-то там, вдали, и он засмеялся, подумав, какая, в сущности, все это чепуха, и не только это. Затем, почувствовав, что дыхание окончательно восстановилось, он уверенно поплыл к темному берегу, втайне надеясь, что такси все еще дожидается его в Уитни-Виллидж.

Паника охватила его, когда он на следующий день подъезжал к дому: темный, беспричинный ужас. Возник он, конечно, из-за этого идиотского приключения. До Стеллы ведь что-то, конечно, дойдет, обязательно. Теперь от вчерашней его беззаботности и уверенности в себе не осталось и следа, теперь он не сомневался, что Стелла наверняка уже осведомлена о его подвигах.

— Кто у нас сегодня? — прямо с порога спросил он у слуги.

— Никого, сэр. Примерно час назад приезжали Эймсы, но никаких указаний мне не давали, так что они поехали дальше. Они сказали, что…

— А разве жены нет?

— Миссис Фротингтон уехала вчера, сразу после вас.

Паника теперь хлестала наотмашь, сразу несколькими кнутами.

— Сразу — это когда?

— Очень скоро, сэр. Кто-то позвонил, она сама сняла трубку, тут же приказала упаковать саквояж и уехала.

— А мистер Эд Хотон не приезжал?

— Я не видел мистера Хотона.

Ну вот, началось. Жажда приключений настигла и Стеллу! Он знал, что кое-кто из ее нежных друзей иногда бывал чересчур навязчивым, но чтобы куда-то ринуться, не сказав ему ни слова…

Билл бросился на диван, уткнувшись лицом в подушку. Что же произошло? Он никогда не думал, что дойдет до такого. Может, она это имела в виду, когда той ночью так странно на него посмотрела?

Он поднялся наверх. Войдя в просторную спальню, сразу же увидел записку — на голубой почтовой бумаге, чтобы легче было заметить на белой подушке. Охваченный скорбью, он вдруг вспомнил старый совет, который когда-то получил от матери: «Чем тебе хуже, тем лучше надо держать себя в руках».

Весь дрожа, он догола разделся, открыл кран над ванной, взбил пену на лице. Потом налил себе виски и стал бриться. Все было как во сне, эти внезапные перемены в жизни. Жена больше не принадлежала ему; даже если она вернется, она все равно больше не будет принадлежать ему. Все стало другим: и эта ванная комната, и сам он, все, что вчера еще существовало. Он вдруг захотел все это вернуть. Он выбрался из ванны, опустился на колени на резиновый коврик и начал молиться. И за Стеллу, и за себя, и за Эда Хотона; он неистово молил Господа вернуть ему прежнюю жизнь — ту самую, которую он столь же неистово расколол надвое. Когда он вышел из ванны, опоясанный полотенцем, на постели в спальне сидел Эд Хотон.

— Привет, Билл. А где твоя жена?

— Минуточку, — только и сказал Билл.

Он вернулся в ванну и залпом глотнул какого-то одеколона, от которого впоследствии наверняка начнутся крупные неприятности с желудком. Потом как ни в чем не бывало высунул голову из дверей ванной.

— Надо было рот прополоскать, — объяснил он. — Как дела, Эд? Открой вон тот конверт на подушке, сейчас заодно и узнаем, где она.

— A-а, укатила в Европу со своим стоматологом. Точнее, она тут пишет, что это стоматолог отправился в Европу, поэтому ей пришлось мчаться в Нью-Йорк…

Билл внезапно перестал что-либо слышать. Его рассудок, теперь уже избавленный от тревоги, снова как будто отключился. Сегодня ведь еще полнолуние — или почти полнолуние. Что-то такое однажды случилось с ним как раз в полнолуние. Что именно, он запамятовал.

Его долговязое сухощавое тело, его потерянная в космосе, невзрачная душа расположились у окна в ванной комнате.