Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 1 [litres]

Государь сначала объяснил в кратком очерке, собственно, для сведения наследника цесаревича, ход предшествовавших переговоров по восточному вопросу и, дойдя до настоящего положения дела, прочел часть ответного письма императора Франца-Иосифа. Государь явно был взволнован; когда князь Горчаков начал высказывать свои соображения и прочел проектированную им ответную телеграмму, государь резко возразил ему и вместе с тем отозвался с горечью о печальных результатах поднятой славянофилами агитации, о бесплодных жертвах, принесенных в помощь славянам.

При этом государь припомнил свои разговоры с Пороховщиковым и упрекнул государственного канцлера в том, что он, поддержав предположение об отправлении в Сербию 10 тысяч солдат из запаса, противоречил своим же стараниям добиться прекращения военных действий.

В этих упреках государь был не совсем прав; но, видимо, говорил не столько в укор государственному канцлеру, сколько в косвенное назидание наследнику цесаревичу. Он даже упомянул об излишнем и неуместном усердии некоторых гвардейских начальников, которые побуждали молодых офицеров выходить в отставку, чтобы отправляться в Сербию.

Совещание, продолжавшееся более часа, не привело ни к какому определенному практическому заключению. Государь принял на себя составление проекта ответной телеграммы императору Францу-Иосифу. Относительно же дальнейшего ведения дела положил разъяснить окончательно намерения других кабинетов по вопросу о перемирии и об условиях мира. В случае положительного отказа Порты в ответ на наши крайне умеренные требования – прервать дипломатические сношения, отозвать посольство и в то же время мобилизовать войска. В случае же заключения перемирия – принять участие в предположенных конференциях, но все-таки готовиться к войне с тем, чтобы в случае неудачного исхода конференции взяться за оружие и вести войну самостоятельно, уже не связывая себя прежними условиями и договорами. Впрочем, всё это было выражено в виде предварительного соображения, а не положительного плана действий.

Вскоре после совещания, покончив с некоторыми спешными делами, я уехал из Ливадии, чтобы отдохнуть хоть один день в своей семье – в Симеизе.

27 сентября. Понедельник.Вчерашний день провел в Симеизе. Под вечер неожиданно заехал генерал Тотлебен на пути из Севастополя в Ливадию, куда он вызван, чтобы заняться обороной берега. Вечером и я возвратился в Ливадию в то время, когда во дворце разыгрывалась какая-то пьеса, сочиненная нашими дипломатами.

Сегодня утром мы все ездили в Ялту провожать великую княгиню Марию Александровну. Жаль было смотреть на бедняжку, покидавшую родительский кров, чтобы поселиться на скучном острове Мальта, среди англичан, проникнутых враждой к России. Герцог Альфред Эдинбургский служил в английской Средиземноморской эскадре. Государь, проводив свою дочь до яхты «Ливадия», на возвратном пути сделал вторично смотр расположенным здесь двум ротам. По-видимому, он был спокойнее духом, чем прежде, даже имел иногда веселый вид; однако же полагаю, что веселость эта напускная. Завтра, при докладе, вероятно, узнаю содержание проектированного ответа императору Францу-Иосифу.

Между тем во время вечернего собрания государь показал мне телеграмму из Лондона, в которой граф Шувалов извещает, что лишь только распространился слух о нашем предположении занять Болгарию, немедленно же общественное мнение повернуло против нас. Поворота этого следовало ожидать. Возможно ли было рассчитывать на то, что Англия благодушно поможет нам ввести наши войска в пределы покровительствуемой ею Турции!

28 сентября. Вторник.Сегодня имел я длинный доклад в присутствии наследника цесаревича. У государя новая мысль: поручить командование действующей армией Тотлебену, в таком случае Семека останется в Одессе; начальство же в Крыму возложить на князя Воронцова, со званием корпусного командира. Мысль эта явилась вследствие случайного обстоятельства: Тотлебен, на пути своем в Крым, читал присланный бывшим его адъютантом Шильдером русский перевод сочинения Мольтке о войне 1828 и 1829 годов и в разговоре с государем упомянул об этом сочинении, заключающем в себе рассуждения знаменитого немецкого стратега о театре войны в Европейской Турции. Из этого разговора государь заключил, что генерал Тотлебен не только специалист по инженерной части, но вместе с тем и авторитет в военном деле вообще. В пользу назначения его командующим действующей армией его величество приводил, кроме личных достоинств Тотлебена, также и prestige его имени. Я не возражал, однако же не мог не заметить, что тяжелый характер и щепетильность могут быть большим неудобством в командовании армией.

После моего доклада государь призвал в кабинет графа Адлерберга и советовался с ним относительно выбора Тотлебена. Граф Адлерберг не выразил никакого мнения. Затем были приглашены Тотлебен, Семека, Аркас и Игнатьев. Речь была уже только о мерах, принятых для обороны приморских пунктов.

После завтрака – новое совещание с князем Горчаковым, Игнатьевым и графом Адлербергом, в присутствии наследника цесаревича. Говорили вообще о политическом положении; прочли составленный наконец проект ответного письма к императору Францу-Иосифу и разошлись под тем впечатлением, что на успешный исход дипломатических переговоров нечего рассчитывать и что если даже и добьемся перемирия и открытия конференции в Константинополе, то благоприятного результата от этих конференций ожидать нельзя и все-таки дело кончится войной, в которой против нас будет не одна Турция.

29 сентября. Среда.Утром государь прислал мне для прочтения телеграмму от Нелидова из Константинополя: он извещает, что завтра Порта даст ответ представителям шести держав в том смысле, что согласна на перемирие до будущего марта; Нелидов предостерегает, что в этом неожиданном предположении, внушенном, без сомнения, Эллиотом, кроется намерение Турции выиграть время, чтобы оправиться и к весне приготовить против нас целую коалицию. Игнатьев разделяет это мнение.

Государь приказал мне с графом Адлербергом прочитать депеши, полученные от Нелидова за последнее время. В этих депешах весьма живо рисуется печальная картина нынешнего настроения в Константинополе, объясняются замыслы разных держав, с которыми приходится нам сговариваться, [безнадежность единогласного разрешения восточного вопроса] и почти отчаянное положение турецкой армии, которая, по словам Нелидова, не будет иметь возможности держаться даже против сербов в течение осени и зимы.

Сегодня представлялась государю депутация от Румынии, состоящая из президента кабинета Братиану и военного министра Сланичану [98] У Милютина – Братиано и Сланичано. – Прим. ред. , гофмаршала и адъютанта князя. Они приглашены к обеду. Братиану наговорил мне много комплиментов; по всему видно, что Румыния хочет нам угодить; Игнатьеву он говорил, что войска румынские готовы служить авангардом русской армии.