Иозеф Грегор-Тайовский - Избранное

Видит — люди уже и книжки читают, и газеты выписывают. И сам, когда работы поменьше, берет в руки газету и начинает рассуждать, объяснять другим. Больше всего его трогают газетные сообщения о каких-нибудь семейных несчастьях. Уж об этом-то он рассказывал всем встречным-поперечным. Как говорилось, Бечко подбирает, особенно в городе, на улице, на базаре всякую подозрительную бумажку, обрывки газет, смотрит, нет ли в них какого полезного совета, рецепта против бедности. Со стороны жены есть у него какой-то родственник-чиновник, который живет на жалованье. Встречаясь с ним раз в году, Бечко изо всех сил доказывает ему, какое это счастье — получать деньги каждый месяц…

На рождество Бечко не своим детям, а детям того чиновника дарит какие-нибудь мелочи: купит игрушку за пятнадцать — двадцать крейцеров, сколотит красивый ларчик и пошлет по почте с поздравлениями и жалобами на нищету, ожидая на Новый год ответных подарков, к которым уже так привык, что считает их чем-то само собой разумеющимся. Отдаривает родственник старой одеждой. Жена перешьет ее немного, за столярным делом одежда ведь сильно рвется. Бечко всю зиму ходит босой, вернее в опорках, вырезанных из старых башмаков. Родственник-чиновник послал ему и зимнее пальто, да Бечко его не носит — не дай бог истреплет, а оно еще и сыновьям сгодится, когда станут самостоятельными мастерами. Одежду и шляпы Бечко обычно покупает в городе у старьевщицы-еврейки. И всегда покупает цилиндр, потому что поношенный он дешевле, чем мягкая шляпа; да жестких цилиндров никто и не покупает, даже в подарок не берут — разве что странствующий подмастерье или бродяга.

Случилось раз, что Бечко, одетого таким образом, приняли в соседнем городе за подозрительного бродягу, — у него при себе не было никаких бумаг, удостоверяющих личность, — и пришлось ему в кутузке ночевать, пока не пришла телеграмма, что он действительно мастер-столяр, просто у него привычка так одеваться…

Работает Бечко день и ночь, и в воскресенье, и в праздники. Работа ведь не грех! В церковь ходит только раз в году — на Сильвестра, да и то садится так, чтоб его никто не увидел. Работа — вот его молитва. Но всегда готов подсобить и церкви, и школе, и приходу — починить что-нибудь даром; за это его поп похвалит в проповеди, а это для него реклама лучше, чем для других объявление в газетах.

Бечко всегда задумчив; но стоит ему услышать, что кто-то заболел, сразу отправляется навестить больного; ему предложат стопочку, табачку, и он уж знает наверняка: коли больной помрет, в город за гробом не побегут. Услыхав похоронный звон, Бечко тотчас посылает всех домашних разузнать, кто помер; тогда он берет рейку и торопится в дом печали. Сердце у него мягкое, он и поплачет вместе со всеми и как бы между прочим обмерит покойного, словно само собой разумеется, что гроб закажут именно ему. Вот такими средствами он своего и добивается. И уже прощаясь, он только спросит, бывало, из какого материала хотят гроб да за какую цену.

Случилось раз, умирал в городке старый богатый еврей. И вот, к немалому удивлению и неудовольствию его семьи, явился в дом Бечко — с предложениями насчет гроба. Сделает, мол, так, что века продержится, из дуба ведь. Только следует поскорее за работу приниматься, не дожидаясь смерти. У него есть прекрасный дуб, без сучков; хорошо, он еще ничего из него не сделал, хоть и просили его, да не сторговались. И недорого с них возьмет по знакомству… Может статься, Бечко и пробился бы к старому больному еврею, чтоб обмерить его, кабы не поступили с ним строго… Помилуйте, он-то ведь знал — такой заказ принес бы ему десять — двенадцать гульденов чистой прибыли! А это приличная сумма. Домик-то купил уже и подправил его, теперь бы земельки прикупить под огород — картошку, капусту да овощи сажать… Несколько гульденов он уже накопил. Даже жена о них ничего не знает. Она вообще не знает, сколько денег они зарабатывают. Бечко выдает ей по одному-два крейцера, хорошенько обдумав и рассчитав, что им надо. Сыновья денег еще и в руках-то не держали. Коли надо что купить — сам бежит. Себя-то он не даст обмануть, а сыновей непременно надуют. Не мог Бечко себе простить, что еще в подмастерьях курить научился. Прямо беда. Солдатский табак, знамо дело, довольно дешевый, газетная бумага — тонкая, но не нравится ему, что и сыновья уже с него пример берут. А как запретишь им? Он смешивает лепестки роз со всякой ботвой, вишневым листом, тем и давится!

Но больше всего досаждают ему счета! Что бы ни сделал он для священника, для школы, для сельской управы — всюду от него требуют счета, да еще с гербовой маркой! Сколько мучений, пока напишешь все с помощью сыновей, пока отыщешь старую гербовую марку, которую можно отклеить. Бечко считает, что марка — просто прихоть начальства, а не знак уплаты пошлины. Пишет он мало, все без заглавных букв, без запятых и точек. Сыновья-то в школу дольше него ходили, к тому же совсем недавно, вот они его и поправляют. А он не соглашается! Баловство все это, им лишь бы побольше извести чернил, бумаги, да и времени тоже. Его писанину и так можно прочитать — и Бечко прочитывает все счета вполне правильно, что подтверждает и мать, и сыновьям приходится замолчать.

Чужую работу Бечко хает, как и всякий ремесленник. С другими ремесленниками не водится. Одному бы ему жить на свете. Всех оговаривает, чью бы работу ни увидел; но еще больше злобствует он на тех, кто развлекается, веселится, красиво одевается: Бечко считает, что это они лишь из глупого чванства. Шику-то много, да все в долг! Кто за них платить будет?

Повезет кто через городок в деревню шкаф, сундук — горе домашним Бечко! Почему не разузнали, кто женится? Болтать да сплетничать баба горазда (бедняжка никогда этого не делала), а в деле помочь — на это ее нет… Да и парни тоже только и знают проказничать… Обругает их так, а потом жене пообещает, что та на старости лет сможет отдохнуть, парнишек своих порадует золотым перстнем, часами с серебряной цепочкой и ключиком, что висят на гвоздике над постелью. Все это он приобрел еще в годы, когда ходил по свету бродячим подмастерьем. Но уж лет пятнадцать, с тех пор как женился, часы он не заводит: и времени перевод, да и механизм скорее сработается. Лишь собираясь на ярмарку или если у него уж очень хорошее настроение, снимает их Бечко с гвоздика на зависть сыновьям. А большей радости те и не знают, прямо-таки до слез им хочется нацепить часы на жилет, в одно воскресенье одному, в следующее — второму…

А отец твердит им: будут и они часы носить, пускай только стараются, работают, все тогда у них будет.

Прошло два года. Бечко и без того бьется, а тут еще и господь его наказал. Умерла его жена.