Алексей Будищев - Лучший друг

неожиданно запел Грохотов красивым и мягким тенором.

Вся группа как-то оцепенела и напряженно задумалась.

Гости Кондаревых собрались разъезжаться по домам только тогда, когда мутный рассвет уже глядел в окна дома, словно туманом наполняя комнаты. Все толпились в прихожей, с усталыми лицами разыскивая свое платье. Со двора доносились звон бубенцов и сердитые крики кучеров. Внезапно в прихожей раздался хохот; при прощании оказалось, что Ложбинина и Людмилочка пришли к Кондаревым пешком, так как их усадьбы были уже совсем рядом, и теперь все с хохотом занялись распределением этих двух женщин по чужим экипажам. В конце концов и этот вопрос был улажен. Большинством голосов Грохотову было поручено доставить Ложбинину, а Столбунцову — Людмилочку. Хохот еще звучал, когда Кондарев неожиданно обратился к Опалихину и сообщил ему, что сейчас он покажет ему образцы своего овса. И он поспешно отправился в кабинет. Там, торопливо достав из кармана бронзовый ключ, он отпер и до половины выдвинул один из ящиков стола, тот самый, где раньше сохранялись его деньги. Внезапно он побледнел; его обожгла мысль: что если Опалихин до его возвращения найдет в своем кармане его деньги? Тогда все сражение будет безнадежно проиграно. Он прислушался. В прихожей еще звучал все тот же беспечный хохот и это его успокоило. Он поспешно двинулся вон из кабинета.

— Какое несчастие, — растерянно прошептал он в самых дверях прихожей, весь бледный и чуть не качаясь на ногах, — меня обокрали!

Он обвел присутствующих тусклым взором и добавил:

— Сорок пять тысяч из запертого стола!

Вся прихожая ахнула. Татьяна Михайловна с минуту глядела на мужа, как бы ничего не понимая, и, наконец, крикнула:

— Да быть этого не может! Ты что-нибудь путаешь.

В прихожей точно что порвалось. На Кондарева посыпались со всех сторон тревожные расспросы.

Он растерянно повторял:

— Сорок пять тысяч из запертого стола. А ключ у меня в кармане.

Он снова обвел присутствующих тусклым взором и, разводя руками, добавил:

— И главное, никто даже и в кабинет-то не входил!

Его лицо было бледно, и жесты казались расслабленными.

— Как никто, — вдруг проговорил Опалихин небрежно, — в кабинета входил я.

— Да это что, — развел руками Кондарев, — это я не считаю. — Он пожал плечами.

Женщины переговаривались с возбужденными лицами.

— И я! И я входил! — резко вскрикнул Столбунцов, выдвигаясь на середину и измеривая глазами Кондарева. — Так что же… Неужто вы смеете думать… — Он задохнулся от бешенства.

— Платон Платоныч, — вскрикнул Кондарев, бросаясь к Столбунцову, — да неужто же я могу подозревать? Господи! — всплеснул он руками.

— Я человек запутавшийся, — визгливо кричал Столбунцов, — и я требую, чтоб меня обыскали! Я не вор! — Его маленькие глазки метали искры. Он весь дрожал.

— Платон Платоныч, — умоляюще шептал Кондарев, всплескивая руками, как женщина.

Неловкое замешательство носилось в прихожей.

— Вот вам, глядите, — хрипло повторял между тем Столбунцов, выворачивая среди прихожей свои карманы один за другим порывистыми жестами, — вот мои ключи, вот кошелек — тут и сорока пяти копеек нет, по объему уж видно; вот часы, — повторял он, — носовой платок, фотография madame Blanche перед купаньем… — Он сердито выкидывал все вещи из своих карманов на деревянный диван прихожей. — Вот револьвер, вот «альбом вакханок».

— А у меня решительно ничего нет с собою, — говорил в то же время Опалихин с холодной насмешливостью, роясь по карманам, — ничего, кроме почты, носового платка, ключей и портсигара. — И достав из кармана пальто пачку газет и бандероль, он вертел ею в руках. Внезапно Кондарев двинулся к нему медленным шагом и побелел, как полотно. Однако, он тотчас же остановился. Столбунцов предупредил его; он увидел что-то подозрительное под бумагой бандероли и мелким шажком, как-то весь изогнувшись, побежал к Опалихину.

— А это-с, — вдруг визгливо и злобно выкрикнул он, вырывая из рук Опалихина книжечку, — а это-с! — повторил он, надрывая бандероль и тем обнаруживая деньги, — а это-с! — Он с брезгливостью швырнул и деньги, и бандероль к своим ногам.

— Ф-фу! — вздохнул он отрывисто, с брезгливой гримасой на губах.

Вся прихожая замерла и оцепенела. Опалихин стоял побледневший, сияя холодными глазами.

— Я промотавшийся, я промотавшийся, — между тем, с злобным лицом шипел Столбунцов. — Опалихин вошел в кабинет, — это ничего-с, а я… Ф-фу! — снова дохнул он всей грудью с брезгливостью. Он передернул плечами.

— Да клянусь, я и не думал на вас, — крикнул ему Кондарев.

Женщины в замешательстве жались у стен.

Деньги по-прежнему валялись на полу. Опалихин стоял над ними с холодной и гордой усмешкой.

— А я хоть и не промотавшийся, — проговорил он твердо, — но тоже не вор. Мне кто-то подсунул эти деньги, вот и все, — пожал он плечами.

— Может быть, я украл, — снова хрипло вскрикнул Столбунцов, — да подсунул куда попало? Да? Я ведь промотавшийся! Андрей Дмитрич, — мелким шажком побежал он к Кондареву, — деньги выкрадены из запертого стола! Да? И я требую, чтоб испробовали мой ключ. Подойдет ли он к вашему столу. Понимаете ли, я требую, — крикливо повторил Столбунцов и метнул в Опалихина презрительным взглядом.

И по этому взгляду Кондарев сразу понял, что Столбунцов вспомнил об удивительном сходстве столов его и Опалихина.

— Я этого не допущу у себя в доме! — вскрикнул Кондарев, бросаясь к Столбунцову. — Делайте со мной, что хотите, но я этого не допущу!

Столбунцов сердито бегал взад и вперед по прихожей, ероша волосы и потирая ладонью бритые щеки.

Внезапно Опалихин побелел как снег. Он тоже вспомнил о сходстве столов.

— Мой ключ может и подойти, — наконец заговорил он, стараясь одолеть охватившее его волнение, — так как наши столы куплены в одной и той же мастерской! — И с этими словами он вынул из своего кармана небольшой бронзовый ключик и положил его на диван прихожей.

— Если хотите, можете испробовать; может быть и не подойдет; все-таки в замке возможна разница. Кто знает?

— Сергей Николаевич! Что ты делаешь? Я этого не допущу! — крикнул Кондарев возбужденно.

Опалихин надменно пожал плечами. Кондарев схватил ключ, чтоб передать его обратно Опалихину, но Столбунцов поймал его за руку.

— Нет-с, па-а-звольте-с! — проговорил он хрипло, отбирая у Кондарева ключ. — Случилось так, что и я, и Сергей Николаевич были в кабинете, и только-с! Я и Сергей Николаевич! — вскрикнул он. — В этом кабинете совершена кража и теперь-с в наших интересах, понимаете ли-с, в наших интересах, чтоб ключи были испробованы. Не-пре-менно-с испробованы! — повысил он голос. Порывистым движением он достал из кармана свой ключ и подбежал к Ложбининой.