Сиро Алегрия - В большом чуждом мире

Много ли, мало ли дней прошло, встретил он кролика у скалы. А тот, завидев врага, сделал вид, будто подпирает скалу, чтобы она его не раздавила. «Ну, теперь ты не спасешься», — сказал лис. «И ты не спасешься, — ответил кролик. — Скала рухнет и задавит нас обоих». Лис подскочил к скале и тоже стал ее поддерживать. «Тяжелая», — говорит и еле дышит. «Да, — говорит кролик, — боюсь, скоро мы ослабнем, и она нас раздавит». А рядом лежали бревна. «Потерпи-ка, я схожу принесу одно». — «Ладно», — согласился лис. Кролик ушел, нет его и нет. Лис весь измучился, скалу держал-держал и решил отпустить. Отпрыгнул подальше, а она стоит. Тут он понял, что его еще раз обманули, и сказал: «Ну, уж в другой раз не дам себя провести».

Много ли, мало ли дней прошло, никак лис не мог изловить кролика, тот был настороже. Тогда лис решил схватить врага в его собственном доме. Расспрашивал он, разведывал и наконец добрался до кроличьего жилища. А домик этот был плетеный из хвороста. Хозяин в тот час толок перец в каменной ступке. «Ага, — говорит лис, — перец мне пригодится, вкуснее будешь!» Кролик и отвечает: «Я перец толку потому, что ко мне придут певцы и плясуны, и надо будет их угостить. Если ты меня съешь, они огорчатся и не захотят ни плясать, ни петь. Лучше помоги мне». Лис согласился: «Помогу, плясунов посмотрю, а потом съем». И начал толочь. А кролик вытащил головню из очага и подпалил дом. Хворост, как известно, горит с большим треском. Лис спросил, что там за шум, а кролик объясняет: «Это плясуны хлопают бичами и пускают шутихи». Лис все толчет и толчет. Кролик и говорит: «Подброшу-ка я соли в перец». Взял он вместо того горсточку перца и швырнул лису в глаза. Пока лис ничего не видел, кролик и убежал. Огонь разгорелся, и лис, пока тыкался туда-сюда, всю шкуру опалил, несколько дней мучался, и глаза горели от перца. Потом оправился и сказал: «Найду его и съем на месте». Искал он кролика, искал, и наконец удалось ему на него наткнуться. Кролик лежал посреди луга и загорал на солнышке. Заметил он лиса, да бежать уже поздно, и остался лежать, а лис подумал, что кролик спит. «Ах ты мой кроличек! — говорит. — Сейчас-то уж я тебя съем. У кого есть враг, тому спать не след». Тут кролик возьми и пукни. Лис понюхал и разочаровался: «Да он скверно пахнет! Не иначе как давно умер!» И ушел. А кролик зажил счастливо и спокойно. Выстроил себе новую хижину и без страха гулял по лесам и полям.

Много ли, мало ли дней прошло, лис как-то увидел кролика издалека, когда тот щипал травку, и подумал: «Это не он». Так и пошел своей дорогой…

Когда Амадео Ильяс кончил сказку, слушавшие поднесли ему вина и похвалили. Один из сеньоров подтвердил:

— Хорошая сказка! Я впервые слышу ее с такими подробностями… Пойдемте-ка куда-нибудь, где есть стол, я запишу, пока не забылось…

И они, слегка пошатываясь, пошли дальше по улице. Вдали в центре города взлетали сверкающие шутихи, взрываясь с громким треском, отдававшимся в горах.

Деметрио Сумальякта растрогался, глядя на старого друга. Он хорошо помнил, как они вместе сгоняли скот в Норпе и как Амадео рассказал одну из своих последних историй под луной, серебрившей солому на току. Теперь около него стояла маленькая бутылочка спиртного. Наверное, он не прочь выпить, а больше купить не на что… Но повеселиться надо. В кошельке у Деметрио лежали три соля, вырученные за хворост, а неподалеку в кабачке продавалось каньясо. Ом купит две бутылки, и еще один соль останется, чтобы можно было сказать другу: «А деньги тебе не нужны?» И даже не подойдя к Амадео, чтобы поздороваться — ведь он сейчас вернется, — Деметрио нетвердым шагом направился к кабачку, вспоминая, как свекор наказывал ему: «Смотри не задерживайся, сразу возвращайся! Не трать деньги попусту и принеси мне бутылку каньясо». Если разобраться, деньги-то были его, Деметрио, но свекор всегда к нему лезет. Он еще не старый, а ничего не делает, потому что вконец опустился п очень много пьет. Когда Деметрио приходит без каньясо, он ругается. «Не задирай», — просит отца жена Деметрио, но свекор ее не слушает, стараясь хоть в чем-то взять верх. И они дерутся, Деметрио его поколачивает… А сейчас… Ясно, что дорожной охране он не попадется. Чтобы никто не сказал, что беззаконно ничего не платить индейцам, правительство пошло на хитрость: индейцам стали платить, а на дорогах — брать пошлину. Получилось одно на одно. Деметрио хорошо знает местность и обходит улицы, на которых стоят жандармы. Нет, сейчас он все выпьет с Амадео, а свекра придется поколотить еще раз, если опять полезет. Тут он добрался до кабачка, который стоял за каменным мостком. Там, усевшись вокруг стола, беседовали те три сеньора, и один из них записывал что-то себе в книжку.

— За этой сказкой я и охотился, — говорил он, — это первоначальный вариант: лис, против обыкновения, выступает как жертва. Я бы даже осмелился утверждать, что она символична и что лис представляет в ней хозяина, а кролик — индейца. Так что (по крайней мере — в легенде) индеец берет реванш. Вообще говоря, эти сказки возникли на испанской основе. Но индеец видоизменил их, пропитав национальным духом. Вы просто не поверите, как тесно переплетаются индейские и испанские мотивы в мифах, легендах и народных сказках. Например, в истории исчезновения Кальяри, которую рассказывают индейцы в соседней провинции, упоминается василиск, а василиски — тварь чисто испанская. Даже в сельве заметно это взаимодействие. Мне известны шесть легенд об айаймаме, а есть, несомненно, и другие. Самая подлинная и автохтонная — та, которую записал Фернандо Ромеро. Кстати, он уверен, что айаймама это сова. В остальных есть элементы смешения. Мне, по правде сказать, всего больше нравится секойский вариант, в нем ощущается тайна сельвы…

Друзья не обращали на говорившего особого внимания. Один барабанил пальцами по столу, другой что-то напевал. Деметрио смотрел на них с любопытством. Он не знал, подлинную ли сказку рассказывал Амадео, но ему нравилось, что кролик иной раз побеждает хитрого и наглого лиса. Ну и чудные же эти сеньоры! Скажем от себя, что то были фольклорист, писатель и художник, путешествовавшие по Сьерре [36] Сьерра— горная часть Перу., . Все трое здесь родились, но долго жили в Косте и теперь вернулись «поохотиться за пейзажами и за сюжетами».

Деметрио подошел к стойке, чтобы попросить каньясо, и художник воскликнул:

— Э, да это же мой тип! Послушай-ка…

Не подозревая, что говорят о нем, Деметрио следил, чтобы хозяин кабачка налил бутыли доверху.

— Послушай-ка…

Хозяин сделал ему знак, и Деметрио оглянулся.

— Вы меня зовете?

— Да, поди-ка сюда…

У Деметрио на шее висела дудка. Цела была и флейта, но он оставлял ее дома, чтобы не сломать, и брал с собой в компанию лишь эту дудочку на толстом красном шнурке. Она свешивалась ему на грудь.