Сиро Алегрия - В большом чуждом мире

Деметрио играл очень долго. Когда он вернулся, то был спокоен и счастлив. Мать ждала его и всплакнула, услышав, что он ложится. Она ничего ему не сказала, и тишина, напоенная музыкой, опустилась на мир.

Общинник Леандро Майта, брат Педро-каменщика, оправился от лихорадки, которой заболел, когда ездил за кокой на дальнюю реку Мангос. Одни приписывали выздоровление хинину, другие — снадобьям Наши Суро.

У общинника Ромуло Кинто, женатого на Хасинте, родился сын. Не дожидаясь праздника, когда отец Местас его окрестит, они окропили его водой и нарекли Симоном.

А время шло.

Сменялись события в жизни растений, животных и людей, слагалось бытие детей земли. Если бы не угрозы помещика, которых тут боятся, как летних гроз, оно было бы поистине совершенным, ибо смысл его — любовь и доверие к земле и ее дарам.

Однажды вечером на главной улице Руми показался верховой, шедший ровной рысью на прекрасном вороном коне. Седло поблескивало серебряной отделкой, а черная фигура всадника сливалась с лоснящимся конем — всадник был в длинном вигоневом пончо, тяжело колыхавшемся от ветра. Сомбреро из черного сукна, надвинутое до бровей, увенчивало темный силуэт. Всадник пересек все селение до околицы и, сильным рывком осадив величавого жеребца, остановился перед домом Доротео Киспе. Заслышав храп коня и звон шпор, тот вышел из дому.

— Заходи, Васкес… Сюда, сюда, — приглашал он.

Верховой спешился и, что-то приговаривая, уверенно

отцеплял недоуздок, привязанный к передней луке седла. Видно было, как он широкоплеч и силен, ловок и спокоен. От его сапог в земле оставались глубокие следы. Он снял переметную суму, взвалил ее на плечо и вошел под навес.

Новость разлетелась по всей деревне.

— Приехал Дикарь Васкес! Дикарь Васксс приехал! — важно и таинственно повторяли люди.

Хуанача принесла весть и в дом алькальда.

— Приехал Дикарь.

Росендо Макп, сидевший под навесом с Ансельмо и собакой, ответил:

— Что ж, пусть его…

Конечно, он говорил так не в первый раз, и Васкес приезжал в Руми, когда хотел, но надо же было потрафить Хуаначе, да и всему селению, в котором очень любили новости.

— Приехал, приехал Дикарь Васкес!

Скажем сразу: Васкес был разбойник. Впрочем, одна из многочисленных особенностей этого необычного человека заключалась в том, что его прозвище, которое уже стало именем, происходило не столько от его и впрямь немалой свирепости в драке, сколько от следов оспы па лице. Дикарями в горах северного Перу зовут уродливых людей. Дикарь был рябым и с бельмом на глазу. Оспины на его покрытом шрамами лице казались глубже, чем след пулевой раны. Другой его отличительной чертой было пристрастие к черному. Мы уже видели, что приехал он на вороном коне, в черном пончо и черном сомбреро. Черными были у него и сапоги, и переметная сума, да и все прочее тоже по мере возможности тяготело к черному цвету. Он любил добротные вещи, сбруя у него была отменная, а мягкие шерстяные пончо он заказывал в центральных или южных провинциях. Друзья твердили ему:

— Брось, оденься-ка посветлей, тебя по цвету признают…

Но он небрежно отвечал:

— А что мне? Черная жизнь, черная печаль, черная будет и смерть…

Мрачной тенью скользил он вдоль дорог или среди желтой травы высокогорных плато. Если бы на его большеротом лице с прямым носом не было оспин, шрамов и следа ружейной пули, было бы видно по цвету кожи, что он не индеец, а метис. Лицо это, в рытвинах и язвах, казалось особенно зловещим, ибо один глаз закрывало белое, как обломок горного хрусталя бельмо. Однако уродство скрашивала широкая, белозубая улыбка, а сила и величавость внушали уважение. В общем достоинства уравновешивали недостатки, и Васкес, прозванный Дикарем, вовсе не выглядел уродом. Летевшая за ним легенда и красивый голос довершали дело, и бандит возбуждал симпатию, а то и страх мужчин и любопытство и любовь женщин. Многие красотки из предместий или хуторов, затерявшихся в бесчисленных складках пупы, вздыхали о нем. Он принадлежал к той породе романтических разбойников, которая пошла от Луиса Пардо, а в наше время понемногу исчезает по вине все более шустрой полиции.

Эту печальную песенку про злую судьбу и подвиги Луиса Пардо пели по всему Перу, она спустилась с гор на побережье и проникла даже в сельву. Всего больше восхищались его обычаем грабить богатых, чтобы одаривать бедных. Однако хоть Васкес и сорил деньгами направо и налево, он не был таким филантропом. Как правило, он грабил богатых, но, когда приходилось туго, доставалось и бедным. По этой причине и завязалось его знакомство с Доротео Киспе.

Случилось так, что Доротео направлялся однажды в главный город провинции, погоняя ослика, а в сумке его лежало сто солей, ибо алькальд поручил ему купить свечи, бенгальские огни, хлопушки, шутихи, разноцветные шарики и прочие вещи, необходимые в день святого Исидора. Алькальд напутствовал Доротео, настоятельно рекомендуя разложить все так, чтобы свечи не бились друг о друга и шутихи не взорвались и не убили ослика, что уже случилось однажды. Доротео шел, думая о том, как бы получше выполнить поручение и угодить святому. На самом перевале, среди выжженных лугов и одиноких холмов, перед его взором вдалеке возникла зловещая черная фигура… Дикарь Васкес! Он похолодел и стал яростно хлестать осла, чтобы успеть спрятаться в какой-нибудь расщелине, где его не заметят. Забившись вместе с осликом в тесную складку почвы, он принялся читать молитву судии праведному, которую когда-то учил с большим усилием и верой и теперь впервые применял на деле. Однако было ясно, что бандит направляется к нему. Он услышал топот копыт, и вскоре копь и всадник, черные на фоне светлого неба, выросли па пригорке перед ним. В руке Дикарь держал карабин, а из-под пончо виднелись два больших револьвера с перламутровыми рукоятками. У Доротео же были только нож и молитва.

— Выходи, индеец зобатый, — хрипло крикнул разбойник.

Доротео вышел, таща за собой осла, который вдруг заупрямился и натянул веревку. Дочитывая молитву, он приблизился к грабителю.

— А ну-ка, выкладывай деньги! — приказал Дикарь.

— Нету, тайта, нет ничего, — бормотал Доротео, прикидываясь простаком, — четыре реала, больше ничего у меня нет. — И он вытащил деньги из кармана штанов.

Бандит отверг их.

— Куда ты шел? — спросил он, внимательно вглядываясь в Доротео.

— В город, сольцы купить…

— Ага! Чтобы купить на четыре реала соли, ты захватил осла. Выкладывай деньги и скажи спасибо, что я не хочу убивать бедняка!