Георгий Караславов - Избранное. Том первый

Впервые за многие годы у Юрталана нашлось время вглядеться повнимательнее во всех животных, населявших его двор. До сих пор они были для него лишь частью имущества — две собаки, сотня кур, коровы, волы, телушки. Он не знал их, не видел их привычек и характеров. Он не радовался им, как может радоваться человек живому существу, которое делит с ним тяжесть его труда. В молодости он знал своих волов, как пальцы на руке, дружески разговаривал с ними, и волы понимали его. Когда продавали вола или какой-нибудь из них подыхал, Тодор жалел о нем, как о потерянном близком человеке, ему подолгу бывало не по себе, особенно когда он попадал на те места, где недавно они работали вместе… Думая о прошлом и настоящем, Юрталан загляделся на черного петушка, горделиво и самодовольно шагавшего вдоль забора. Он был беззаботен и счастлив. Юрталан это видел и понимал. И почему-то особенно остро ощутил всю тяжесть своего положения, быстро и ясно осознав неизбежность страшного удара, который обрушится на его голову, если Севда донесет об убийстве мальчика Астарова. «Неужели донесет? — думал Юрталан, покачиваясь. — Может и донести, ничего удивительного!» Его сковал страх, он дышал с трудом и, глядя на улицу, думал, как было бы хорошо превратиться вдруг в нечто неодушевленное, бесчувственное, затерявшееся в этом мире…

Юрталан прислушался: старуха разговаривала в коридоре с Алекси. Она звала его завтракать, а тот отказывался. Юрталан окликнул его.

Алекси вошел в комнату и вытянулся у порога, как ученик, ожидающий наказания. Он был в своей ученической шинели, без фуражки, старательно причесан. Он искоса посматривал то на мать, то на отца и молчал.

— Почему не садишься есть? — спросил Юрталан, окидывая его сердитым взглядом.

— Не хочется.

— Где тебе захотеть, если ты приходишь домой среди ночи и выкуриваешь в день по три пачки табаку!

— К обеду его нет, к ужину нет, где ходит, что ест — один господь ведает! — пожаловалась старуха. — Да разве так можно, сынок, хоть разок побыл бы дома, чтобы мы могли посмотреть на тебя да порадоваться… Все по кофейням, все по кофейням… Погубишь ты себя этими картами.

— Постыдился бы! — вспылил Юрталан. — Не стыдишься нас, так людей постыдись! Такой здоровенный, а пальцем о палец не ударишь, никаким делом не интересуешься… — Юрталан засопел, не находя себе места от тоски и забот. — Смотри ты у меня! — погрозил он сыну. — Куда хочешь ходи, но чтобы к обеду и ужину был дома.

Когда Алекси спустя час шмыгнул со двора, старуха покачала головой:

— Не знаю, что будем с ним делать!

— Совсем распустился парень, но я его впрягу в работу, — сказал Юрталан. — Надо прибрать к рукам, пока не поздно, иначе не знаю, до чего он докатится…

Завтрак и разговор с Алекси немного отвлекли старика. Но потом он опять уселся у окна и устремил взгляд к воротам. Время тянулось мучительно долго. Ждать каждый миг и не знать, когда придет и придет ли вообще его сноха, — это состояние давило, угнетало и мучило Юрталана. Он курил одну сигарету за другой, и только теплый табачный дым немного успокаивал его.

— Хватит тебе курить, Тошо! — незлобиво ворчала старуха. — Погляди, как надымил, задохнуться можно.

Юрталан будто не слышал ее. «Может быть, Севда ждет, что опять приду я? — думал он. — Черта с два! Пускай теперь, если хочет, сама приходит, а если нет…» Юрталан храбрился, потому что все же был уверен, что она придет и согласится на то, что он дает.

Давно уже прошло время обеда, мороз опять начал крепчать, мрак стал собираться по углам кухни. «Вот сейчас, как только немного стемнеет, она придет», — твердил себе Юрталан. Но жгучее сомнение постепенно проникало в его голову и начало грызть его: что, если она уцепится за Большое поле и не уступит, что, если она пойдет в общину и там все расскажет? Что он будет делать, неужели позволит ей так запросто выдать его?..

Юрталан взялся за голову. Мысли его спутались, свет померк в глазах, какая-то тяжелая железная рука сдавила ему грудь и не давала дышать.

«Плакать, умолять ее? — Юрталан искал, за что бы ему ухватиться, и тут же нетерпеливо махал рукой. — Эх, такое добро, такое богатство! А за богатство человек и с чертом поладит!»

Второй день Юрталан не выходил из дому. Он боялся, что Севда может прийти как раз тогда, когда его не будет. Старик все пытался утешить себя. Усаживаясь с утра перед окошком, он говорил себе, что самое удобное время для нее — до полудня. После полудня он принимался думать, что она придет к вечеру. А когда начинало смеркаться, он приникал к стеклу и не отрывал взгляда от ворот.

Так, измученный тревогами и напрасным ожиданием, он дождался и третьего вечера. В сумерках ему чудилось минутами, что кто-то останавливается у дверей и щеколда слегка приподнимается. Он настораживался, часто-часто моргая глазами, готовый крикнуть: «Толкни сильнее, толкни!» Потом протирал глаза и долго не хотел верить, что это ему только показалось… Когда совсем стемнело, он задернул окно грязной ситцевой занавеской, лег на лавку у печки и с тоской уставился в серый потолок.

На другой день, когда Алекси собирался, по обыкновению, уйти, старуха остановила его и принялась журить:

— Посиди дома, бездельник! Не видишь, что за хозяйством некому присматривать.

— Отец же дома! — сердитым шепотом отозвался Алекси.

— Дома, — как-то растерянно обронила мать. — Дома, да толку мало.

— А что, заболел? — испуганно спросил Алекси.

— Заболел. Сам видишь, по целым дням лежит, никуда не выходит.

— Что с ним, мама?

— Что с ним? Да так вот. Старый человек, мало ли какая хворь пристанет.

— Давай доктора позовем!

— Доктора? Не по доктору его болезнь…

Алекси колебался — остаться ему или уйти, но, глянув на мать, озабоченную, измученную работой, вернулся в кухню и виновато, но не без любопытства посмотрел на отца.

Дни тянулись долго и мучительно. Юрталану все труднее было ждать, сидя у окна. Севда слишком уж медлила, и это смущало его все больше. А может быть, она ждет его с таким же нетерпением, с каким он ждет ее, и так же злится и про себя грозит ему. «Что она может мне сделать? — старался приободриться Юрталан. — Пойдет и расскажет в общине? Пусть рассказывает — никто ей не поверит!» Староста — приятель Юрталана, он его позовет, спросит, верно ли то, что говорят о сынишке Астарова. Юрталан отопрется. Но разве на этом кончится?

Закусив ус, он озабоченно опустил голову. Плохо, что весть разнесется по всему селу. Астаровы завопят, поднимется весь народ. Сообщат в околийское управление. Околийский начальник так и обомлеет, но он должен будет вызвать Юрталана и произвести дознание, — иначе нельзя, такой порядок. Как Юрталан станет отрицать? И поверят ли ему, если он начнет отпираться. Из околийского управления сообщат высшим властям. А как дело дойдет до них, то уж тут не отвертишься. Его возьмут в оборот разные ученые полицаи, начнут выпытывать, душу вывернут наизнанку.