Нам Као - Избранное

Беззаветная преданность Хао очень трогала меня. И когда я начал учиться, а тетушка села за ткацкий станок, мы по-прежнему были привязаны друг к другу. Я любил готовить уроки, усевшись возле ткацкого станка. Тетушка не переставая хвалила меня. Слушая, как я читаю нараспев: «Ля-гуш-ка ква-ка-ет… Со-ба-ка ку-са-ет», — она восхищалась моими способностями. Хао была уверена, что слоги, которые я зубрил, не что иное, как священные заклинания, обогащающие разум, и бормотала их следом за мной. Постепенно она выучила наизусть все мои уроки и иногда даже ухитрялась мне подсказывать. И здесь тетушка оказалась полезной!

Когда с уроками бывало покончено, тетушкина пряжа обычно тоже кончалась. Она стряхивал с юбки нитки, потом обнимала меня, гладила по голове и прижимала к груди. В эти минуты я чувствовал себя словно в объятиях матери.

О моя тетушка Хао! Я хорошо помню тот день, когда ты рассталась со мной и ушла в дом мужа.

В воздухе висел густой туман. Уже смеркалось, когда из дома жениха пришли за невестой. Людей собралось не так уж много, со стороны жениха — человек десять, а со стороны невесты и того меньше: бабушка разрешила сопровождать Хао лишь нескольким подружкам, даже мне велели остаться дома.

«Никакого угощения не будет, — сказала мама, — ведь у них в доме траур, поэтому подадут лишь чай и бетель».

Но разве я беспокоился об угощении? Просто хотелось быть рядом с моей тетушкой. Ведь до сих пор она никуда без меня не ходила. И все же мне не разрешили ее сопровождать. Я плакал, сердился на родителей, на бабушку и даже на мою тетушку Хао. И чего это ей вздумалось выходить замуж? И именно сейчас? Позднее, став уже взрослым, я тоже не раз сожалел об этом замужестве, только уже по другой причине. Если бы она осталась у нас, навсегда осталась просто моей тетушкой, от скольких бед и страданий она была бы избавлена!

Но моя тетушка вышла замуж и отдала мужу свою любовь, которая прежде безраздельно принадлежала мне. А этот человек принял все как должное и ничего не сделал, чтобы оказаться достойным такой любви.

Он не любил Хао. Да, не любил! Ничуть! Более того — он презирал ее. Презирал за то, что она выросла в чужой семье. А сам он, видите ли, был благородного происхождения, хотя за душой у него не было ни гроша. И работать он не собирался — пусть жена кормит, не зря ведь он женился. Тетушка Хао безропотно покорилась судьбе. Руки у нее были золотые, и она приносила в дом не меньше двух хао в день. Пять су уходило на еду, и вдвое больше пропивал муж. Но тетушка не была на него в обиде и даже чувствовала себя счастливой. Жизнь, в общем, ладилась, пока по злой воле небес тетушка не стала матерью. Роды оказались неудачными. Ребенок умер, а Хао разбил паралич. Она не могла больше работать. Муж начал хмуриться. Ведь каждый день болезни жены лишал его двух хао дохода. И он считал, что она сама в этом виновата! Пока в доме еще оставались кое-какие сбережения, он молчал. Скоро ему пришлось ограничивать себя в выпивке, потом и на рис стало не хватать. И уж тут-то муж не выдержал, и из уст его полился поток бессвязных ругательств. Вначале он ругал богачей, потом свою злосчастную судьбу, а затем взялся за жену. Как он только не поносил несчастную женщину! Он ругал ее безостановочно и когда был пьян, и когда ему хотелось выпить.

Тетушка молчала, стиснув зубы, старалась не заплакать, но слезы все равно текли ручьем, а из груди вырывались рыдания. Знай она, что ее ждет впереди, не стала бы так безрассудно тратить слезы. Потому что муж в конце концов бросил ее больную и отправился бродить по свету в поисках легкой жизни.

Но можно ли упрекать его в жестокости? Еда, выпивка, женщины — ничего этого тетушка не могла больше ему дать, а ничто другое его не интересовало. Вот он и ушел. Нет, тетушка ни в чем не винила этого бессердечного человека. И не осуждала мою бабушку за то, что та ей почти не помогала. От бабушкиных денег ведь тоже ничего не осталось. Бабушка была старая, больная и такая же несчастная. Она снова стала бедной, как в молодости. Состояние, нажитое ее упорным трудом, зять пустил на ветер, неудачно занявшись торговлей. Немало пришлось уплатить за обучение внуков, а внуки, получив образование, разлетелись кто куда. Все, что могла бабушка принести своей больной приемной дочери, было одно су в день, горькие слезы да нескончаемые жалобы на судьбу.

Но в один прекрасный день тетушка выздоровела — болезнь оставила ее, как злодей, который выбился из сил, терзая свою жертву. И тетушка опять начала трудиться. У нее снова завелись деньги, и она затосковала по мужу: ведь некому было проедать и пропивать то, что удавалось ей заработать.

Что ж, долго ждать ей не пришлось, муж вернулся. Он был одет по-европейски — в черных брюках и желтой рубашке, в карманах звенели деньги, и с ним явилась новая жена — форменная потаскуха. Тетушка сперва удивилась, потом рассердилась, но в конце концов решила смириться. В ее положении это было самое разумное: не все ли равно — страдать от того, что нет мужа, или от того, что он объявился со второй женой?

И вот муж снова стал хозяином хижины и трех шао земли, унаследованных им от предков. Он по-прежнему был убежден, что ничего не обязан делать, только есть и пить. А наевшись и напившись, на радостях начинал хохотать как безумный.

Новая жена оказалась на редкость наглой и бессовестной особой. Ее и женщиной-то нельзя было назвать: делать она ничего не умела, целыми днями орала непристойные песни, пила водку, курила, носила мужскую прическу и щеголяла в мужских белых брюках. Сердце тетушки сжималось от тревоги: эта женщина наверняка погубит душу ее мужа, увлечет ее прямо в ад. Горе! Душа его обречена на адские мучения!

Однако самого мужа это ни капельки не беспокоило: он был без ума от новой жены, называл ее ласкательными именами, а когда она болела или притворялась, что болеет, покупал для нее сгущенное молоко по шести хао за банку.

И тетушка снова покорилась своей судьбе, на все закрывала глаза, стараясь ничего не замечать. Она молчала и, стиснув зубы, тайком плакала, когда они веселились, туже затягивала пояс, когда они пировали. Тетушка сникла, ссутулилась, стала похожа на ободранную голодную кошку. Однако это еще не был конец!..

Однажды, проснувшись после попойки, милые супруги обнаружили, что денежки у них кончились. А вместе с деньгами исчезла и любовь. Тетушка быстро догадалась, в чем дело, потому что целых три дня они были трезвыми. Новая жена ходила с опухшей физиономией, без конца плевалась, бранилась. У мужа ввалились щеки; в ярости он раздувал ноздри и, щурясь, обливал женщину потоком грязных ругательств. Та вскакивала, в бешенстве хлопала себя по ляжкам и отвечала такой же отборной бранью. Кончилось все потасовкой: они сцепились, сыпались удары, пинки, слышались пронзительные вопли, брань — все смешалось!