Чарльз Сноу - Лакировка

— Может быть, пройдемся до дома? — сказал Брайерс своим бодрым тоном.

Хамфри растерялся, но сразу понял: Брайерс говорил о доме леди Эшбрук.

— Наденьте меховое пальто, — сказал Брайерс, словно он думал только о том, чтобы Хамфри не озяб. — На улице холодновато.

Они вышли на площадь. Ветер доносил из сквера слабый, но резкий запах зимы. Оба молчали. Потом Хамфри спросил:

— Что Бетти?

— Как в прошлый раз. Только хуже.

Хамфри выругался, а потом спросил:

— Сколько длятся эти периоды?

— Никто не знает. С тех пор как вы ее видели, ей стало еще труднее двигаться. — Брайерс добавил: — Держится она молодцом.

— Она вообще молодец.

— Она просила передать вам привет, — сказал Брайерс. — Я ей говорил, что увижусь с вами сегодня.

Хамфри подумал, что Фрэнк, пожалуй, позвонил ему по ее настоянию. Он, в свою очередь, попросил передать ей привет. Они молчали, пока не подошли к дому.

— Вы не против, если мы войдем? — спросил Фрэнк. — Поговорить можно и там.

Хамфри заметил на тротуаре молодого человека в макинтоше. Брайерс перехватил его взгляд.

— Да, он из моих ребят, — сказал он. — На этой неделе я его отсюда забираю. Душеприказчики хотят продать дом. А у нас нет причин тянуть. Нам тут больше делать нечего.

Брайерс достал кольцо с ключами и отпер два замка. Они были поставлены на другой день после убийства. Хамфри вспомнилось, как Брайерс упомянул, что у Перримена был свой ключ. Очень удобно, сказал тогда Брайерс.

— Не снимайте пальто, — предупредил Брайерс, когда они вошли. Таким вниманием к физическому самочувствию Хамфри он словно подменял обычную симпатию. — Тут так и обдает холодом.

Их действительно обдало холодом. И сыростью. И запахом затхлости. Краска на стенах коридора лупилась, а в дальнем его конце по ней расползлись пятна, несомненно влажные на ощупь. Они поднялись на второй этаж, и Брайерс еще одним ключом отпер дверь гостиной леди Эшбрук.

В этой комнате, прежде так хорошо ему знакомой, Хамфри был в последний раз, когда его провели сюда, чтобы показать труп. Брайерс сохранил тут все точно на прежних местах. Только мертвая леди Эшбрук больше не прислонялась к своему креслу и из-под него был убран ковер. Осколки фарфора и безделушки все еще валялись на полу. Все здесь фотографировалось по многу раз, но тем не менее сцена убийства сохранялась строго в прежнем виде. Грушевидные капли крови на стенах давно почернели, и неосведомленный человек мог бы принять их за оригинальное нововведение в стенной росписи.

Хамфри стоял посреди гостиной и не испытывал никаких чувств. Они были бы лишними: унылая, захламленная, заброшенная комната — и больше ничего. Запротестовало только его обоняние: прежде тут всегда веяло ароматом сухих цветочных лепестков, который особенно любила леди Эшбрук. Теперь он исчез и сменился запахом, от которого чесалось в носу и першило в горле, — запахом пыли. Пыль покрывала все вокруг.

О пыли заговорил Брайерс. Он подошел к окну, выходившему на площадь, и прочертил пальцем на стекле несколько полосок.

— Накапливается, не успеешь оглянуться. — Затем деловито и в то же время как-то отрывисто он продолжал: — У меня есть к вам предложение. Может быть, сядем? — И добавил: — Теперь тут можно двигать что угодно. Я с этой комнатой покончил.

Он отнес два стула с высокими спинками к дальнему окну и тщательно вытер сиденья носовым платком. Когда Хамфри сел, Брайерс сказал:

— Меня предупредили, чтобы я готовился к переводу. Где-нибудь ближе к лету.

В первый момент Хамфри решил, что у Брайерса начались неприятности. Он огорчился, рассердился и не сумел этого скрыть. Фрэнк, как всегда наблюдательный, улыбнулся — в первый раз за все утро.

— Нет-нет. Это повышение. Они хотят, чтобы я занялся борьбой с терроризмом.

Значит, это повышение. Возможно, скотленд-ярдовское начальство, подумал Хамфри, позаботилось, чтобы неудача не слишком обескуражила человека с таким высоким нервным накалом. А возможно, этот перевод планировался еще до фиаско с Перрименом и они просто подобрали для такой работы наиболее подходящую кандидатуру. Но как бы то ни было — шаг вверх по служебной лестнице. В этом есть свои теневые стороны, сказал Брайерс: почти все время ему придется проводить за письменным столом, не принимая непосредственного участия в оперативной работе. Тем не менее он к этому приготовился, а должность все равно не из спокойных: любой промах у всех на виду.

— Насколько я могу судить, — сказал Брайерс, — в ближайшие несколько лет терроризм достигнет черт знает какого размаха.

— Согласен.

— Слишком уж это легко. Все преимущества на их стороне. И инициатива.

Оба представляли себе возможности современного оружия.

— Я все думаю… — Брайерс снова говорил неловко и почти агрессивно, — Может быть, вы присоединились бы к нам и помогли? Вам нашлось бы применение.

— Я слишком стар.

— Молоды вы, а не стары — слишком молоды, чтобы бесцельно убивать время. Я знаю, в прошлый раз у нас не задалось. Но тут вы найдете себе применение. У вас есть опыт. И в людях вы разбираетесь. Мне было бы спокойнее, если бы я знал, что вы под рукой.

Хамфри понимал, чего добивается Брайерс. Он думал, как бы подбодрить Брайерса, а вместо этого Брайерс старается подбодрить его. Это было подтверждение дружбы, но не дружеский порыв, а усилие воли. Брайерс все еще испытывал злую досаду из-за того, что их совместные усилия ничего не дали: союзника всегда винят не только за его ошибки, но и за свои собственные или даже за неудачное стечение обстоятельств. И его активно не хочется видеть. Нужен очень сильный характер, чтобы поступать так, словно этого чувства не существует. Как нужен сильный характер — Хамфри на мгновение вспомнил Шинглера — и для того, чтобы простить человека, которому ты многим обязан. Хамфри был тронут — главную роль сыграло не возвращение прежней дружеской теплоты (у него тоже была своя гордость, хотя и не такая колючая, как у Фрэнка), но уважение. Возможно, им еще долго будет неловко друг с другом, но много ли нашлось бы людей, да еще обремененных таким количеством забот, как Фрэнк, которые заставили бы себя поступить подобным образом?

Хамфри сказал:

— Как хорошо, что вы об этом подумали. Я крайне благодарен, — Иногда он позволял себе быть искренним и непосредственным. Потом он с легкой усмешкой добавил: — В последний раз мне предлагали работу лет двадцать назад.

— Так вы согласны?

— Да, я был бы рад. Но удастся ли вам согласовать это с вашим начальством?

— Ничего трудного. У нас уже есть два-три внештатных. Именуются консультантами. Как и все мы, легкая дичь для террористических групп. Конечно, мы постараемся сохранить их личность в секрете, но особенно на это рассчитывать нельзя. Очень вероятно, что возле любого из нас в самый неожиданный момент начнут рваться бомбы.