Эрнест Хемингуэй - Полное собрание рассказов

– Пожалуй, я отнесу камеру в заднюю комнату, – процедил Джонни.

– Держись подальше от окна и балкона, дочка, – предупредил я американку. Потом повернулся к Знаменитости. – Они могут решить, что ты из чьего-то штаба, знаешь ли. Увидят эту жестяную шапку и бинокль и подумают, что мы руководим боем. Ты на это напрашиваешься.

Он в третий раз повторил свой комментарий.

Именно в этот момент в нас угодил первый снаряд. Прилетел со звуком бьющего из прорванной трубы пара в сочетании со звуком рвущегося брезента и взорвался, окатив нас волной из кусков штукатурки и кирпича и окутав облаком пыли. Я порадовался, что девушка успела уйти в дальнюю часть квартиры. Когда нырнул в дверь, увидел, как кто-то в стальной каске проскочил мимо меня к лестнице. Вы, наверное, думаете, что заяц бегает быстро, когда после первого прыжка начинает удирать зигзагом, но Знаменитость проскочил заполненный дымом и пылью коридор, слетел вниз по разбитой лестнице, выскочил из дома и помчался по улице быстрее зайца. Один из операторов сказал, что его «лейка» [174] Фотоаппарат, выпускаемый одноименной немецкой компанией – Leika. не способна заснять объект, движущийся с такой скоростью. Он, разумеется, лукавил, но тем не менее бежал Знаменитость быстро.

В любом случае обстреливали они дом с минуту. Разрывы следовали один за другим, и грохот с каждым последующим усиливался. После последнего разрыва мы выждали пару минут, чтобы убедиться, что обстрел прекратился, потом из-под крана над кухонной раковиной глотнули воды и нашли новую комнату, чтобы поставить камеру. До атаки оставалось совсем мало времени.

Американка очень злилась на Знаменитость. «Он притащил меня сюда. Сказал, что тут совершенно безопасно. А теперь удрал, даже не попрощавшись».

– Он – не джентльмен, – вынес я свой вердикт. – Смотри, дочка. Наблюдай. Сейчас. Началось.

Далеко под нами какие-то мужчины поднялись и, пригнувшись, побежали к каменному дому среди деревьев. Дом исчез в облаках пыли от разрывов снарядов, которые обрушились на него. Ветер сдувал пыль после каждого разрыва, и дом возникал вновь, словно корабль в тумане, танк полз опережая людей – жучок с круглой спиной и дулом-жалом, и вскоре скрылся среди деревьев. На наших глазах люди, которые бежали вперед, попа́дали на землю. Слева появился второй танк, продвигающийся к деревьям, с дула срывался огонь, и в дыму, который ветер гнал от дома, один человек поднялся с земли и побежал назад, к окопу, из которого поднимался в атаку. За ним последовал другой, с винтовкой в одной руке и прижатой к голове другой. Теперь уже бежала вся линия атакующих. Некоторые падали на бегу. Другие так и не поднялись – тут и там лежали на склоне.

– Что случилось? – спросила девушка.

– Атака не удалась, – ответил я.

– Почему?

– Ее отбили.

– Почему? Разве бежать назад не столь же опасно, как и наступать?

– Нет.

Девушка посмотрела в бинокль. Потом опустила.

– Ничего больше не вижу. – По щекам катились слезы, губы шевелились, не издавая звуков. Я никогда не видел ее плачущей, хоть нам частенько доводилось сталкиваться с тем, от чего наворачивались слезы. На войне время от времени плачут все, включая генералов. Это правда, что бы кто ни говорил, но, если этого надо избегать – делают это, и я никогда не видел, чтобы эта девушка плакала. – И это атака?

– Это атака, – кивнул я. – Теперь ты ее увидела.

– И что дальше?

– Возможно, атаку повторят, если осталось достаточно людей, чтобы провести ее. Я сомневаюсь. Потери, если хочешь, можешь оценить отсюда.

– Они все убиты?

– Нет. Некоторые тяжело ранены и не могут двигаться сами. Их унесут, когда стемнеет.

– А что с танками?

– Они вернутся, если повезет.

Но одному уже не повезло. В сосновом лесу начал подниматься столб грязно-черного дыма, который ветер тут же принялся сносить в сторону. Скоро он превратился в черное облако, и в масляном дыму появились красные языки пламени. Раздался взрыв, вверх взметнулся белый дым, потом его поглотил черный, столб увеличился у основания.

– Это танк, – пояснил я. – Горит.

Мы стояли и наблюдали. В бинокль я увидел двоих мужчин, которые вылезли из окопа с носилками и начали взбираться по склону. Двигались медленно, но решительно. Первый вдруг упал на колени. Потом сел на землю. Второй упал на живот, пополз вперед. Подхватил за плечи первого и ползком потащил обратно к окопу. Потом перестал ползти, застыл лицом вниз. Теперь оба лежали не шевелясь.

Орудия больше не стреляли, и воцарилась тишина. Большой фермерский дом и окруженный забором двор желтым пятном выделялись на зеленом склоне, теперь испещренном воронками и линиями окопов. Показались дымки и от маленьких костерков, на которых люди готовили еду. И на поднимающемся к фермерскому дому склоне лежали жертвы, напоминающие разбросанные по зеленой траве баулы. Над танком, горящим в лесу, по-прежнему клубился масляно-черный дым.

– Это ужасно! – воскликнула девушка. – Я такое вижу впервые. Это действительно ужасно.

– И всегда было.

– К этому можно испытывать только ненависть.

– Я ненавижу и всегда ненавидел. Но если ты должен это делать, то надо знать как. Это была фронтальная атака. Их просто послали на смерть.

– А разве есть другие способы атаковать?

– Конечно. Много. Но для этого нужны специальные знания, обученные солдаты, опытные командиры подразделений. И самое главное, эффект внезапности.

– Для съемки уже слишком темно. – Джонни закрыл крышкой объектив фотоаппарата. – Привет, старая вша. Пора возвращаться в отель. Сегодня мы хорошо поработали.

– Да, – кивнул второй оператор. – Сегодня мы отсняли хороший материал. Чертовски жаль, что атака не удалась. Но лучше об этом не думать. Когда-нибудь мы заснимем удачную атаку. Да только когда атака завершается успехом, идет дождь или снег.

– Я не хочу этого больше видеть, – твердила девушка. – Уже насмотрелась. Никто не заставит меня смотреть на это из любопытства или для того, чтобы заработать деньги на статьях, написанных об этом. Эти мужчины такие же, как мы. Посмотрите, как они лежат на склоне.

– Ты не мужчина, – указал Джонни. – Ты женщина. Не забывай об этом.

– А вот идет и мужчина в стальной каске. – Наш второй оператор выглядывал в окно. – Вышагивает с достоинством. Жаль, что у меня нет гранаты, чтобы бросить ему под ноги и создать эффект внезапности.

Мы укладывали камеры и снаряжение, когда вошел Знаменитость.

– Привет, съемка удалась? Моя машина в одном из переулков, я отвезу тебя домой, Элизабет.

– Я поеду домой с Эдвином Генри, – ответила девушка.

– Ветер стих? – спросил я, чтобы поддержать разговор.

Он пропустил мои слова мимо ушей и спросил девушку: «Так ты не поедешь?»