Эрнест Хемингуэй - Полное собрание рассказов

– Это ужасно, – кивнул Клод.

– Это невыносимо, – согласился Мишель.

– Я так просто не могу идти дальше, – вставил Онесим.

– Moi, je suis la France [163] Я, я пойду за Францию ( иск. фр. ). , – продемонстрировал знания французского Рыжий.

– Ты сражаешься? – спросил его Клод.

– Pas moi [164] Не я ( фр .). , – ответил Рыжий. – Я командую.

– Ты сражаешься? – спросил меня Клод.

– Jamais [165] Никогда ( фр .). , – ответил я.

– Почему твоя форма в крови?

– Я присутствовал при рождении теленка.

– Ты – повитуха или ветеринар?

– Я дал ему только имя, звание и личный номер.

Мы пили вино, наблюдали за дорогой и ждали появления головного дозора.

– Ou est la [166] Здесь: И где этот ( фр .). гребаный дозор? – спросил Рыжий.

– Они мне не докладываются.

– Я рад, что они не появились, пока мы вели этот маленький accrochage [167] Бой ( фр .). . – Онесим повернулся ко мне. – Скажите мне, mon capitaine, что вы чувствовали, когда позволяли всему идти своим чередом?

– Пустоту.

– И что вы об этом думали?

– Я надеялся, что им не удастся прорваться.

– Нам, конечно, повезло, что они взорвались.

– И в том, что они не дали задний ход и не вступили в бой.

– Не портите мне день, – попросил Марсель.

– Два краута на велосипедах, – объявил Рыжий. – Приближаются с запада.

– Смелые парни, – прокомментировал я.

– Encore un coup manqué, – покачал головой Онесим.

– Кому-нибудь они нужны?

Никого они не заинтересовали. Катили с одной скоростью, наклонившись вперед, в слишком больших для таких педалей сапогах.

– Я попробую завалить одного из «М-1», – решил я. Огюст протянул мне винтовку, и я подождал, пока первый немец на велосипеде проедет мимо гусеничного бронетранспортера и покажется из-за деревьев, чтобы ничто не мешало целиться. Повел ствол следом за ним и промахнулся.

– Pas bon [168] Мимо ( фр .). , – посетовал Рыжий, и я предпринял вторую попытку. На этот раз повел стволом чуть опережая велосипедиста. Немец упал, явив собой, как и всегда, очень грустное зрелище. Лежал на дороге рядом с перевернувшимся велосипедом, одно из колес которого продолжало крутиться. Второй велосипедист прибавил скорости, и скоро copains открыли огонь. Мы слышали громкие хлопки их выстрелов, но попасть в цель им не удалось, и велосипедист нажимал на педали, пока не скрылся из виду.

– От copains никакого гребаного толку, – с досадой махнул рукой Рыжий.

Потом мы увидели copains, которые вышли на дорогу и направились в нашу сторону. Французы в моей команде выглядели пристыженными и злыми.

– On peut les fussiller? [169] Может, расстреляем? ( фр .) – спросил Клод.

– Нет. Мы не расстреливаем пьяниц.

– Encore un coup manqué, – вздохнул Онесим, и всем сразу полегчало.

Первый copain упрятал бутылку за пазуху. Я увидел ее, когда он остановился и протянул мне оружие.

– Mon capitaine, on a fait un veritable massacre [170] Мой капитан, это было настоящее побоище ( фр .). .

– Заткнись! – рявкнул Клод. – И давай сюда оружие.

– Но мы обороняли правый фланг, – сипло заявил copain.

– Вы говно! – рявкнул Клод. – Вы настоящие алкоголики. Заткнись, и проваливайте.

– Mais on a battu [171] Но мы сражались ( фр .). .

– Сражались, – повторил Марсель. – Кто ж поверит!

– On peut fusiller les copains? [172] Может, расстреляем этих друзей? ( фр .) – спросил Рыжий. Слова эти он запомнил, как попугай.

– Ты тоже заткнись, – предложил ему я. – Клод, я обещал им два velos.

– Это правда, – кивнул Клод.

– Мы с тобой сейчас пойдем к дороге, выдадим им самые худшие и уберем краута и его velo. Остальным следить за дорогой.

– В прежние времена было иначе, – пожаловался один из copains.

– Теперь все будет не так, как в прежние времена. А вы наверняка пьянствовали и тогда.

Сначала мы подошли к лежащему на дороге немцу. Он еще не умер, но пуля пробила ему оба легких. Мы, как могли осторожно, подняли его, перенесли в тень и устроили поудобнее. Я снял с него форму и нательную рубашку, и мы смазали его раны сульфамидной мазью, и Клод снова одел его. Этот симпатичный краут выглядел лет на семнадцать. Пытался заговорить, но не смог. Но пытался держаться, как полагалось держаться в такой ситуации.

Клод снял форму с двух трупов и подложил ему под голову. Потом погладил по голове, взял руку, пощупал пульс. Юноша все это время смотрел на него, но не мог произнести ни слова. Так и смотрел, когда Клод наклонился и поцеловал его в лоб.

– Уберите этот велосипед с дороги, – приказал я copains.

– Cette putain guerre, – пробурчал Клод. – Эта грязная шлюха-война.

Юноша не знал, что это я подстрелил его, поэтому особо меня и не боялся, и я тоже пощупал ему пульс и понял, почему Клод сделал то, что сделал. Мне следовало бы поцеловать его самому. Но я упустил момент, а теперь оставалось только об этом сожалеть.

– Я бы хотел побыть с ним. – Клод посмотрел на меня.

– Спасибо тебе, – ответил я и пошел к четырем велосипедам, спрятанным за деревьями, и двум copains, которые стояли рядом, как вороны.

– Возьмите этот и этот, и чтоб я вас больше не видел. – Я забрал у них повязки и сунул в карман.

– Но мы сражались, – запротестовал один. – Мы заслужили по два.

– Проваливайте, – бросил я. – Слышали меня? Проваливайте.

Они ушли, разочарованные.

Тут же подошел мальчишка лет четырнадцати из estaminet и попросил новый велосипед.

– Мой они этим утром забрали.

– Хорошо. Возьми.

– А как насчет двух других?

– Иди отсюда и держись подальше от дороги, когда будет проходить колонна.

– Но вы и есть колонна.

– Нет, – ответил я. – К сожалению, мы не колонна.

Мальчик уселся на велосипед, целый и невредимый, и покатил к estaminet. Я по жаре направился к ферме дожидаться передового дозора. Не знал, что на душе могло быть так дурно. Но выходит, могло. Еще как могло.

– Вечером мы направимся в большой город? – спросил меня Рыжий.

– Конечно. Они сейчас его занимают, наступая с запада. Ты не слышал?

– Конечно, слышал. Это хороший город?

– Увидишь, как только колонна доберется сюда и мы присоединимся к ней и пойдем по дороге мимо estaminet. – Я показал ему на карте. – До него чуть больше мили.

– Воевать еще будем?

– Сегодня нет.

– У тебя есть другая форма?

– Она еще хуже, чем эта.

– Не может она быть хуже. Эту я тебе постираю. Даже если придется надеть мокрой – в такой жаркий день это не беда. Настроение ужасное?

– Да.

– Почему задерживается Клод?

– Останется с пареньком, которого я подстрелил, пока он не умрет.

– Так это паренек?

– Да.

– Дерьмо, – выдохнул Рыжий.

Через какое-то время вернулся Клод, катя два velos. Протянул мне солдатскую книжку паренька.

– Давай я постираю и твою форму, Клод. Я постирал свою и Онье, так они практически высохли.