Эрнест Хемингуэй - Полное собрание рассказов

Про таких людей говорят, что у них удивительный ум; большинство неправильно воспринимает его как главный защитный рубеж в борьбе человеческого тела с алкоголем. Если уж говорить о физиологии, то эти люди могут похвастаться желудком, не всасывающим алкоголь. Но не создать «закусочной легенды» об этом желудке. Это так же сложно, как и убедить тяжело раненного солдата, что он воевал с германским государством и ни в коей мере не с народом Германии.

Этот рассказ о желудках, не всасывающих алкоголя, стрельбе и деснице Божьей и об истинном месте средоточия эмоций. Впрочем, речь обо всем этом пойдет не в вышеуказанном порядке, а начнется с десницы Божьей.

В те давние дни, когда коктейли пили из чайных чашек, Десница Эванс был киллером. Ныне киллер в значительной мере отличается от стрелка. Стрелком по нынешней моде принято считать человека с двумя револьверами, волевым подбородком, широкополой шляпой, южным выговором и привычкой ворочать челюстью так, чтобы на крупных планах бугрились лицевые мышцы (аналогичного эффекта можно добиться, не расставаясь с жевательной резинкой). И конечно же, рукоятки двух огромных револьверов должны торчать из открытых кобур, низко висящих на ворсистых штанах. Он может выглядеть крутым, но на самом деле у него добрейшее сердце. Обычно он просто замаскирован под кого-то.

Киллеру не свойственна ни одна из главных характеристик стрелка. Он тихий, невзрачный, совершенно неприметный профессиональный производитель смерти. Внешне киллеры могут сильно разниться, но как общность они любят работать парами и в близком контакте с жертвой. Предпочтение близкому контакту обусловлено тем, что обычно киллер – стрелок скверный. В городе не так уж много мест, где можно потренироваться в стрельбе из автоматического пистолета, но, если до цели не больше десяти футов, не обязательно быть метким стрелком. Опять же у каждого киллера есть слабое место, которое Джек Фаррелл (на службе в полиции он способствовал краху большинства киллеров, от Короля киллеров до Черного канзасца) называл эшиллесовой пятой [208] Имя Achilles Джек Фаррелл меняет на Ash Heel’s, подчеркивая свое отношение к преступникам (Ash – шлак, мусор). . Как бы ни бахвалились киллеры, слабое место находилось у всех.

Но Десница Эванс был исключением. Его прозвищем стало сокращение от Десницы Божьей. Это странное для представителя преступного мира прозвище прилипло к нему еще в Сиэтле, прежде чем он отправился на Восток. После того как он выполнил первый заказ на Среднем Западе, Роки Хейфиц, владелец паба на углу Девятой авеню и Гранд-стрит, держал речь перед группой завсегдатаев, распарывал воздух поднятым вверх толстым указательным пальцем.

– Если эта птица Десница Божья, то могу вам сказать, что у Господа отличный прямой левой. Вот кто эта птица: Божий Прямой Левой. Я хочу сказать, что у этого прямой левой ничуть не хуже, чем у Питера Джексона [209] Джексон, Питер (1860–1901) – боксер-тяжеловес из Австралии, сделавший блестящую международную карьеру. . Он из тех, кто стреляет быстрее, чем вы сможете открыть рот и сказать «нет». Вы сделаете вид, будто лучше вас никого нет, но я не советую вам переходить дорогу Деснице.

Так говорил Роки, постукивая по стойке деревянной лопаточкой.

В первом же заказном убийстве Десница проявил свой стиль. Кому-то потребовалось убрать некоего Скотти Дункана. Он много чего знал, и возникли подозрения, что имеющуюся у него информацию он сливает слугам закона. Десница потребовал «двести долларов аванса, деньги на отъезд и чек на двести долларов после выполнения заказа, отправленный в абонентский ящик на Главном почтамте Чикаго». Вроде бы получалась огромная сумма за то, чтобы отправить к праотцам одного человека, но Десница объяснил: «Согласиться или отказаться – дело ваше. Я за гроши не работаю. Наймите какого-нибудь дешевого козла, если хотите обломаться». Они согласились, потому что никому не хотелось, чтобы убийство Скотти Дункана, учитывая его связи в полиции, вывело на местную криминальную группировку.

Короче, вскоре после полудня, когда Скотти Дункан обычно выходил из ресторана «У Вольфа», куда постоянно заглядывал на ланч, Десница Эванс, хладнокровный, невысокого роста, чернявый, стоял в коридоре бара Хейфица, у приоткрытой входной двери. С неспешной точностью чемпиона по бильярду, выполняющего несложный удар, он достал из кармана грозного вида автоматический пистолет, выстрелил один раз, когда Дункан появился на другой стороне улицы, закрыв за собой дверь в ресторан, посмотрел, как Дункан падает на тротуар лицом вниз, а потом, сунув пистолет в карман, прошел к стойке бара.

Роки поставил перед ним бутылку виски, и Десница налил себе полстопки.

– Выстрел в голову, – доверительно объяснил он Роки, благо по предварительной договоренности бар пустовал, – так проще, а если пуля с мягким наконечником [210] Пуля со свинцовой головной частью и оболочкой из твердых металлов. , можешь быть уверен, что дело сделано.

Он выпил виски, запивать водой отказался, взял шляпу с мягкими полями и длинное свободного кроя пальто с крючка на стене, подхватил с пола дорожную сумку и направился к черному ходу. «Эй, Десница! – прокричал Роки, выходя из-за стойки. – Я бы хотел пожать тебе руку!»

– Не называй меня Десницей, – ровным голосом ответил Эванс и открыл дверь, ведущую в проулок. – И я никому не пожимаю рук.

После этого город какое-то время Десницу Эванса не видел.

Изредка о нем появлялись разрозненные вести. Он объявился в Нью-Йорке. Кого-то пришил. Покинул Нью-Йорк. Никто не знал, где он. Полагали, что снова на Западе. Потом он убил человека в Новом Орлеане. Месяц или два о нем не слышали, после чего он объявился в Чикаго и снова кого-то убил. Всякий раз прослеживалась одна и та же схема. Десница Эванс появлялся в городе. За этим следовало убийство без свидетелей или со свидетелями, которые предпочитали держать рот на замке. Десница Эванс исчезал. Он работал по самым высоким ставкам, и работал один. Никому не помогал сам и ни с кем не делился своими заказами.

Представители древнейшей профессии не могли его зацепить, и единственной возможной слабостью была выпивка. Пил он слишком много. Но спиртное не оказывало на него видимого эффекта. Когда его соседи по барной стойке становились плаксивыми или драчливыми, он по-прежнему оставался Десницей Божьей, – смертоносным, как гремучая змея, непредсказуемым в своих намерениях.

Поэтому, когда Десницу увидели в баре Роки Хейфица после двух лет отсутствия, у тех горожан, которым стало известно о его приезде, возвращение Десницы вызвало массу догадок, испуг, а в двух случаях ледяной, парализующий ужас. Догадки, конечно же, строились на реалиях жизни: появление Десницы Эванса куда более верный знак того, что кто-то в самое ближайшее время умрет, чем почитаемый в Ирландии звук сирены воздушной тревоги. И все, кто знал ситуацию изнутри, гадали, кому суждено умереть. Ледяной, парализующий, высасывающий все соки страх испытывали Пинки Миллер и Айк Ланц. При этом радость переполняла сердце Джека Фаррелла.