Эрнест Хемингуэй - Полное собрание рассказов

– Ты самая прекрасная девушка на свете! – искренне воскликнул Стай.

Дороти ему улыбнулась и сжала руку. «Даже интересно, сколько раз ты это говорил, Стай? Ты такой влюбчивый, такой непостоянный. – Она говорила очень ласково. – Я знаю, что причиняю тебе боль. Делаю это сознательно. Ты ничего не воспринимаешь серьезно. Ты хорошо играешь в поло. Но для тебя это лишь игра. Однажды ты занял второе место в открытом чемпионате, а в следующем даже не участвовал. Ты играешь в поло гораздо лучше, чем два моих знакомых профессионала, и мог бы многого достичь в гольфе. Но ты ни на чем не концентрируешься, Стай. И так у тебя во всем. Ты ветреник, Стай. Я знаю, это очень старомодное слово, но иначе тебя не назовешь». – И она вновь погладила ему руку.

– Позволь мне кое-что тебе сказать, До. – Стай раскраснелся и был так красив, что Дороти жаждала оказаться в его… в общем, очень он был красивый. – Я всегда любил тебя, Дороти, с самого детства. Любил тебя и маленькой рыжеволосой девчонкой, люблю и теперь. В моей жизни нет никого важнее тебя. Это чувство как мощное течение. Как река. И ветер приводит к появлению на ее поверхности белых барашков, и может создаться впечатление, что река течет в другую сторону. Но белые барашки только на поверхности. А само течение – глубже. Моя любовь к тебе всегда была этим течением, а остальные девушки – мелкими волнами на поверхности. Или ты не видишь этого, дорогая?

– Я вижу, дорогой Стай. Но видеть – не значит верить, – говорила Дороти очень нежно, и, обними ее Стай в этот момент, для читателя история на том бы и закончилась. – Но я дам тебе шанс. Ты никогда ни за что не цеплялся. Тебя всегда несло ветром. Выбери себе какое-нибудь занятие и добейся в нем абсолютного, невероятного успеха. Покажи, что ты победитель, а не участник. Сосредоточься на чем-нибудь, Стай. А потом приходи и снова попроси меня стать твоей женой.

– Ты имеешь в виду бизнес? – уныло спросил Стай.

– Не обязательно. Это не сложнее какого-то другого дела, а денег у тебя и так предостаточно. Зачем тебе больше? Что-то посложнее, Стай. И добейся в этом успеха. Поднимись на самую вершину.

– Клянусь богом, До, я это сделаю. – Стай встал, мягко сжал руку Дороти в своей здоровенной лапе. – Я это сделаю, До. А потом…

– …вновь придешь сюда, – закончила она за него, и он вышел из комнаты, наслаждаясь запечатленной в памяти ее прощальной улыбкой.

Вернувшись домой, он позвонил Сэму Хорну, своему лучшему другу. Сэма не застал. «Попросите его прийти ко мне, как только он появится. Дело важное». – Он положил трубку и принялся мерить комнату шагами. Через какое-то время подошел к погребцу и налил себе стакан. А тут появился и Сэм.

– Зачем я понадобился тебе в столь поздний час, о безумный Бинго? Пьешь в одиночестве, так? Что ж, от этого есть лекарство. Есть еще стакан? Что случилось? Поделись с дядюшкой Сэмом. Какая-то девушка отказалась выйти за тебя? – Он провел рукой по кромке стакана и закинул ноги на стол.

– Я должен стать чемпионом, Сэм! – с жаром воскликнул Стай.

– Легко! – ответил Сэм. – На Нипигоне никто лучше тебя не ловит на муху.

– Ее это не устроит, – покачал головой Стай.

– Она? – переспросил Сэм. – Ах да, конечно, Она! Так кто эта Она? И почему ради Нее тебе внезапно понадобилось стать чемпионом?

Стай подробно все объяснил. Сэм, не снимая ног со стола, сдвинув цилиндр на затылок, налил себе еще стакан, а когда Стай потянулся к бутылке, отодвинул ее. «Тебе хватит. Этот напиток чемпионам противопоказан. Давай поглядим. В теннисе тебе ничего не светит. Против Джонстоуна и Джонса и их команды тебе не устоять. Когда-то ты мог добиться нужного результата в гольфе, но не теперь. Поло сезонный спорт. Не повезло тебе, Бинго».

– Ты кое-что забыл, старый мудрец, – пробурчал Стай.

– Нет, я ничего не забыл. Просто не стал упоминать. Ты знаешь, что Доусон сказал о тебе, когда ты в последний раз выходил в клубе на ринг. «Если мистер Бинг захочет войти в игру, не найдется ни одного человека, который сравнится с ним в категории до ста пятидесяти четырех фунтов» [213] В категории до 70 кг. . Я помню. И я знаю, как тебе этого хочется.

– Она сказала – что-то сложное, – задумчиво напомнил себе Стай.

– Это сложно, совершенно верно. Это самая сложная, грязная и жесткая игра во всем мире, старина Бинго, – подтвердил Сэм.

Стай поднялся, принял боксерскую стойку. «Что скажешь о таком nom de guerre [214] Псевдоним ( фр. ). , как Слэм Бинг, Сэмми? Ты видишь его перед собой, старина, Слэма Бинга, ранее Стайвесента Бинга, будущего чемпиона мира в среднем весе», – уверенно заявил Стай.

– Господа, мистер Слэм Бинг, Хобокенский Кошмар, – кивнул Сэм и вновь наполнил стакан.

Следующие восемь месяцев действительно превратились в сплошной кошмар. Стай всегда ненавидел драться, ненавидел достающие его удары, его прошибал холодный пот всякий раз, когда он подныривал под канаты. Удары, впрочем, доставали его нечасто, потому что левая двигалась чуть быстрее, чем у любого средневеса, а правая не знала равных, будто перчатка была заполнена цементным раствором. Он намного превосходил по классу своих первых соперников и после нескольких боев поднялся в глазах не только местных болельщиков. Но как он все это ненавидел! Вонючие раздевалки, толпы, маленькие залы, где ему приходилось драться в клубах табачного дыма, запахи, накатывающие со всех сторон. Он ненавидел все эти блестящие от пота красные и белые лица, окружающие ринг.

Сэм Хорн и старый Доусон, который в свое время работал на спарринге с Фитцсиммонсом [215] Фитцсиммонс, Роберт Джеймс (1863–1917) – английский профессиональный боксер, ставший чемпионом мира в трех весовых категориях. , постоянно сопровождали его. Доусон организовывал его поединки, тренировал и наставлял. Сэм обмахивал его полотенцем между раундами, загоняя воздух в легкие, тогда как Доусон протирал влажной губкой лицо и грудь, массировал ноги и руки, нашептывая на ухо советы. Поначалу Стай выигрывал быстро. Но потом ему противостояли уже более умелые соперники. Он узнал, каково это, получать удары, сильные и частые. Он заработал первый фингал и познал восторг нокаута. Ни с чем не сравнимое чувство, возникающее после того, как точно рассчитанная сила удара пробивает оборону и соперник, только что наседавший на тебя, падает на пол и каменеет, потеряв сознание.

И однажды, когда после восьми раундов жесткой борьбы правая Стая нашла челюсть некоего еврейского джентльмена с ирландской фамилией и Стай, согнувшись и подсунув перчатки под руки лишенного чувств кельтского семита, помогал перенести его в угол ринга под крики переполненного зала, приветствующего Слэма Бинга, он осознал, что до вершины профессионального успеха уже рукой подать.