Джамбаттиста Базиле - Сказка сказок, или Забава для малых ребят

едва ли не на крылышках летая,

ответит он, игриво напевая:

«А la guerra, a la guerra!» [146] «На войну, на войну!» (итал.) — популярная в XVI–XVII вв. песня музыканта и композитора Бартоломео Тромбончино (1470 – после 1535). В песне война — метафора любви.

Устраивает вылазки в таверны,

кичится подвигами по домам блудниц,

и бедным жителям грозя постоем,

навязывает квартирьерные талоны [147] Квартирьерные талоны, выдаваемые наемным солдатам, разрешали им требовать у гражданского населения предоставления квартиры. Талон отдавался хозяевам, и тогда они, как выполнившие повинность, получали право не принимать других постояльцев с оружием. Распространенной практикой было, что солдат, имея где остановиться безо всяких талонов, шел в состоятельный дом, притворно требуя постоя. Испуганные жители начинали предлагать деньги, лишь бы избавиться от неудобного и опасного соседства. Солдат, выжав из них круглую сумму, отдавал свой талон и направлялся в ближайший кабак или бордель. ,

повсюду только шум и гром несет,

будто на самого Градассо [148] Сарацинский царь, персонаж поэм М. Боярдо «Влюбленный Роланд» и Л. Ариосто «Неистовый Роланд». Имя вошло в итальянскую речь как нарицательное, означая того, кто безмерно хвалится силой. в бой идет.

Но что останется от этого всего,

коль испытаем в нашей чашечке его?

Тогда увидим, как бездумное веселье,

мальчишеский разгул и хвастовство

вдруг обратятся в стоны и страданья.

Уж вот его пронзает холод,

иль жар без милости палит,

или кишки сгрызает голод,

иль жажда мукою томит.

Опасность рядом постоянно,

а плата — если доживет!

Исправно получает раны,

а денег подождет и год.

Страданья долги, радость — мимолетна,

жизнь — как на ниточке, зато надежна смерть.

И если, обессилев от мучений,

однажды он попробует сбежать,

— за три шажка ему попробовать дадут,

крепка ли конопляная веревка [149] Повесят за дезертирство. .

Или останется израненным калекой,

хромая с костылем и для забавы

расчесывая лишаи на коже;

а если очень сильно повезет,

на тюфяке в дому призрения помрет!

ФАБЬЕЛЛО

Давай наружу прелое тряпье!

Поправить нечего, всё — правда, и ее

не приукрасить; ибо бедному солдату

с военной службы суждено уйти

в обносках с дырами, или с дырой в груди.

ЯКОВУЧЧО

А вот, кто хвастается знатною породой:

он, шею вытянув, на цыпочках идет,

будто павлин, свой распустивши хвост;

он славу прародителей несет,

будто беременная свой живот,

производя свой род

то ль от Ахилла, то ль от Александра;

весь день рисует родословные древа,

умея мастерски производить

побег дубовый от каштановых корней;

он, просидев за книгами недели,

произведет свой род от тех, что сыновей

в действительности вовсе не имели.

Кто четвертями масло продавал,

себе уж четверть графской крови приписал

Он сочиняет тучи привилегий

на хартиях, состаренных в дыму,

чтобы тщеславья дыму угодить;

он покупает старые гробницы,

чтоб разукрасить в длинные стихи

новоизобретенных эпитафий [150] Возможно, намек на реальный случай. Современник Базиле, маркиз-меценат Джамбаттиста Мансо, заказав реставрацию одной из часовен в неаполитанском монастыре Сан Лоренцо, снабдил ее поддельными эпитафиями своих предков. .

Чтоб на сорочку наложить заплату,

он платит Дзадзере [151] Автор книги «Описание дворянства Италии» (F. Zazzera, Della nobilta d’ltalia, Napoli, 1610). немаленькую плату;

чтоб о себе в колокола звонить,

он тратится на Кампаниле [152] Буквально: колокольня; фамилия известного знатока дворянской геральдики, автора книги: F. Campanile, Delle artni overo delle imprese dei riobili, Napoli, 1618. ;

стремясь фундамент вымыслом скрепить

под расползающимся домом,

он Пьетри [153] Речь идет о Франческо ди Пьетри — историке, авторе книги «История Неаполя» (F. di Pietri, Historia napoletana libri due , Napoli, 1634). толстым томом

сколачивает дерева фамилий.

Но мы его положим в наш сосудец,

и пусть вытягивается сколь угодно выше,

ища высоких титулов и званий,

пусть вписывается в родовые книги рукою,

где видны мозоли от мотыги!

ФАБЬЕЛЛО

Ты снова попадаешь в точку,

бьешь каждым словом прямо по гвоздю!

И, кстати, вспоминаются слова

(их не мешает в памяти держать!):

«Нет хуже, чем мужлан, что проберется в знать».

ЯКОВУЧЧО

Теперь рассмотрим фанфарона,

велеречивого бахвала,

от гордости налившегося, ровно

головка качкавалло [154] Качкавалло (каччокавалло, качкавал) — жирный сыр, который хранят небольшими круглыми головками приятного золотистого цвета, развешивая их на бечевке в виде гирлянды. .

Он самомненья полон до краев,

он отливает выдумки как пули,

слюной пускает, вместе с пузырями,

слова, что круглы и пусты, как пузыри,

с кривой улыбкою оскаливая зубы!

Облизывает губы, говоря,

и так отмеривает шаг, что не поймешь,

кого он из себя воображает!

Бахвалится без умолку: «Эй, вы!

ведите мне ту рыжую кобылу

иль крапчатую!»; «Ну-ка, где кортеж?»;

«Узнай, не собирается ли на прогулку

племянничек мой граф?»;

«Когда уж наш кузнец

доставит мне готовую карету?»;

«Скажи портному, к вечеру я жду

пару чулок, да золотом расшитых!»;

«Поди ответь той даме,

что сохнет обо мне,

что может быть — да, может быть! —

я окажу ей небольшую милость!»…

Но только поместим его в сосуд,

окажется, что за душою — ни монеты,

что из соломы весь огонь его раздут;

чем больше надувается, при этом

тем больше лишь наводит скуку.

Врет за двоих, а на поверку — ничего;

изображает блеск, а у него

во рту от голода засуха.

Он брыжжи шьет к воротнику,

да худ кафтан. Надутое пустое брюхо —

довес к пустому кошельку.

Да вместо щетки борода,

любым сучком он ковырять в зубах привык,

хоть мяса нет там — он и хлебной корке рад,

и залп из кормовых его бомбард

лишь портит воздух…

ФАБЬЕЛЛО

Ну, остер же твой язык!

Ты обглодал его до косточки,

уж он обтесан с четырех сторон.

Да, говорит пословица не зря:

«Хвастун навроде мочевого пузыря».

ЯКОВУЧЧО

А вот, кто гонится за нравами двора:

колдуньей злою будто зачарован,

бежит за тенью, ловит буйные ветра,

глотает запахи с чужих жаровен,

надеждами надув себе кишки,

ловя из мыльной пены пузыри,

что лопаются на лету! Кто, рот открыв,

дивится этой роскоши, как пьян,

сменять готов бесценную свободу

на бархатный засаленный кафтан,

на право слизывать подливки с сковородок!

Однако, растворителя плеснув

на золото поддельное, увидим

запутанные лабиринты