Джамбаттиста Базиле - Сказка сказок, или Забава для малых ребят

От такого зрелища король обмер, сам себя не сознавая; но потом, когда змей напомнил ему о данном слове, ответил: «Для меня все это дело хрена собачьего не стоит, если твой змей не обделает мне весь дворец чистым золотом». Передал Кола Маттео змею, что еще нового король удумал, и змей говорит: «Иди собери пучок разной ботвы в огороде и потри ею о фундамент дворца: глядишь, угодим наконец этому попрошайке».

Кола Маттео, мигом собрав хороший пучок листьев свеклы, редьки, портулака, салата, петрушки, потер ими о фундамент дворца, и дворец тут же весь засверкал, словно позолоченная слабительная пилюля, с которой могла бы навсегда высрать из себя нищету сотня домов, страдающих запором Фортуны.

И снова пришел поселянин к королю просить дочь замуж за змея. Тут видит король, что пятиться больше некуда, позвал дочь и говорит: «Милая моя Граннония, я, водя за нос того, кто желал твоей руки, ставил ему такие условия, что казались мне невыполнимыми. И вот я прижат к стенке и связан по гроб жизни, и прошу тебя, если ты вправду дочь моя благословенная, позволь мне исполнить мое обещание, и будь довольна тем, что тебе уготовило Небо и к чему я принужден безвыходно». «Пусть будет как тебе угодно, государь мой батюшка, — отвечала Граннония. — Я в твоем желании ни йоту не передвину».

Услыхав такой ответ дочери, король сказал Кола Маттео, чтобы позвал змея. Получив приглашение, змей немедленно прибыл ко двору на колеснице из чистого золота, которую влекли за собой четыре золотых слона. И где только ни проезжал, там весь народ с пути бежал, в ужасе от того, что столь огромный и страшный змей разъезжает по городу. И как вошел во дворец, все придворные затрепетали от его вида, точно камыш, и испарились, попрятались даже кухонные мальчишки, а сами король с королевой в страхе заперлись в одной из дальних комнат; только одна Граннония оставалась спокойна. И когда батюшка с матушкой кричали ей: «Беги, прячься, Граннония, спасай свою душу!» — она не повела и бровью, а только ответила: «Почему я должна убегать от мужа, которого вы мне дали?»

И вот, войдя в ее комнату, змей обвился вокруг талии Граннонии и задал ей таких поцелуев, что король от ужаса насрал целую четвертную меру глистов, и если бы кто захотел сделать ему кровопускание, тот не нашел бы в нем и капли крови. А змей увел девушку в другую комнату, закрыл за собой двери и, сбросив с себя на землю змеиную кожу, преобразился в прекраснейшего юношу с золотыми кудрями и чарующими глазами. И, нежно обняв невесту, сорвал первые плоды ее любви.

Король, видя, что змей закрылся с дочерью, сказал жене: «Да примет Небо с миром чистую душу моей дочки, ибо ее, без сомнения, нет среди живых; этому проклятому змею нечего не стоит проглотить ее, как яичный желток», и уставил глаз в замочную скважину, желая увидеть, что происходит в комнате.

Но когда он увидел невероятную красоту того юноши и змеиную кожу, сброшенную наземь, то тут же раскрыл дверь одним пинком. Вместе с женой они вбежали в комнату и, подхватив кожу, бросили ее в камин, где она вмиг сгорела.

Видя это, юноша вскричал: «Ах, собаки подлые, погубили вы меня!» — и, превратившись в голубя, на лету ударился в стекла, и бился о них головой, пока не разбил, и, когда вылетел из окна, вся голова его была окровавлена. Граннония, в одно мгновение успев увидеть себя обрадованной и убитой горем, счастливой и впавшей в несчастье, богатой и обнищавшей, расцарапывая себе лицо, горько жаловалась на отца и мать за то, что они вторглись в ее радость, отравили нежность ласк, разбили ее судьбу, а они просили прощения, говоря, что не думали причинить ей зло.

Но принцесса не унималась от плача до тех пор, пока Ночь зажгла светильники на катафалке Неба, готовясь к торжественным похоронам Солнца. А когда все в доме заснули, она, взяв свои драгоценности, что хранила в кабинете, в одежде бедной поселянки покинула дворец по тайному ходу, решившись бродить по миру до тех пор, пока вновь не обретет потерянное счастье. Выйдя из города при свете луны, она повстречала лису, которая спросила ее, хотела ли бы она идти с нею вместе. «Мне будет очень приятно, кума, — ответила ей Граннония, — я ведь плохо знаю дорогу».

И так шли они вместе, пока не пришли в лес — деревья в котором, играя, как дети, строили шалаши, чтобы в них могли спрятаться ночные тени, — и, утомленные путешествием, устроились под кровлей веток там, где источник забавлялся карнавальными шутками со свежей травой, целыми кувшинами выплескивая ей за воротник холодную воду. Улегшись на тюфяк из мягкой травы, они уплатили Природе плату отдыха за право бродить по базару этой жизни и проснулись только тогда, когда Солнце обычным факельным сигналом возвестило морякам и гонцам, что они могут спокойно продолжать путь.

Пробудишись, они долго не вставали с места, слушая пение разных птиц, ибо Граннонии нравились их переливы. Видя это, лиса сказала: «А еще вдвое интереснее слушать, когда понимаешь, что они говорят, как понимаю я». И поскольку женщины по природе столь же любопытны, сколь и болтливы, Граннония принялась расспрашивать лису, что она поняла из сказанного на птичьем языке.

Лиса, заставив Граннонию долго упрашивать себя, чтобы еще больше разжечь ее любопытство, наконец поведала ей, что птицы говорили о несчастье, приключившемся с сыном короля, прекрасным, как волшебник, на которого, за то, что он отказался исполнить похоть одной мерзкой орки, было наслано проклятие. Он был на семь лет превращен в змея, и когда уже приближался к концу этот срок, влюбился в принцессу. И вот, когда он стоял, обнявшись со своей невестой, оставив змеиную кожу на полу, отец и мать невесты, слишком любопытные, увидели это и сожгли кожу; а он, превратившись в голубя и пытаясь бежать, разбил стекло и до того изранился, что теперь все лучшие врачи не в силах ему помочь.

Граннония, услышав, что речь идет о ее скорбях, перво-наперво спросила, кому же приходится сыном этот принц и есть ли хоть какая надежда излечить его раны. И лиса ответила, что птицы говорят, что его отец — король Валлоне Груоссо [198] Большое Ущелье. и что есть только одно тайное средство заживить раны у него на голове, чтобы душа не вылетела вон: помазать его кровью тех самых птиц, которые сейчас об этом рассказали.

После этих слов Граннония, пав на колени перед лисой, стала умолять ее изловить птиц, чтобы выцедить их кровь, а потом по-товарищески разделить между собой награду, которую они вдвоем получили бы от короля. «Не спеши, — сказала лиса. — Дождемся ночи, пока птицы уснут, и тогда предоставь это дело твоей мамочке: я влезу на дерево и передушу их по одной».

И так они провели день в бесконечных разговорах о красоте молодого принца, о горькой ошибке отца невесты и об ее несчастье. А когда Земля расстелила большую черную бумагу, чтобы собрать воск, накапавший с подсвечников Ночи, лиса, только увидев, что птицы заснули на ветках, тихо подкралась и передушила, одну за другой, всех — иволог, щеглов, крапивников, зябликов, куликов, камышниц, сов, удодов, дроздов, чижей, неясытей и мухоловок, — что были на дереве, и после того, как убила, выцедила их кровь в одну бутылку, которую носила с собой, чтоб утолять жажду в дороге. Граннония от радости не чуяла под собою ног; но лиса сказала ей: «Ох и размечталась ты, доченька! Только ничего у тебя не получится, коль не будет у тебя и моей крови, смешанной с кровью птиц!» С этими словами лиса бросилась от нее наутек.